Второй Шанс

Пусть тварям не слишком нужен подвоз боеприпасов, но питаться им все равно чем-то да нужно, а кормовых тварей через Альпы много не протащишь. Держаться, и у тварей начнется голод, и они начнут поедать сами себя. Вот, в сущности, и вся бесхитростная концепция. Сдерживай прорывы и тяни время.

Опиралось все это на ту же теорию опорных пунктов и мобильных групп, затыкающих прорывы, в совокупности с войсками второй линии. Которые вроде как отдыхали, а по факту не только выдвигались к местам прорывов, но и самим фактом своего расположения прикрывали все опасные и уязвимые направления. Переконфигурация и перемещение войск заняли какое-то время, но в итоге Лев сумел высвободить три дивизии, практически не ослабив оборону.

С этими дивизиями начались плотные учения, по тактике и основам работы в городе.

Лев собирался одним ударом накрыть все цели, а для этого нужна была массовость. Помимо этих дивизий привлекались воинские части, находящиеся в Риме на постоянной основе, а также выведенные туда на пополнение и отдых, и силы УСО, и органов охраны правопорядка, и даже частично городского ополчения. При таком размахе сохранить в тайне саму операцию было практически невозможно, но возможно было засекретить дату, хотя и ненадолго. Едва начнется активная подготовка, как всем заинтересованным станет известно, слишком уж много людей начнет перемещаться.

Но Лев тоже это осознавал, и поэтому старался представить все происходящее, как операцию против криминала. Мол, будет тотальная зачистка всего полуострова, и пойманные отправятся в штрафные войска, которые будут голыми руками бить тварей. Смешав ложь и правду, Лев также озаботился выпуском массы слухов, полуправды, противоречащей друг другу информации, сообщенной людям, которые непременно донесут таковую в массы. Информационный шум должен был скрыть в себе истинную цель операции, во всяком случае от псиоников.

Пусть себе лезут в головы рядовых, думал Лев, ничего путного не узнают, кроме инструкций по ловле криминальных элементов. Проверок и перепроверок документов, и прочего, призванного отделить добропорядочных горожан от не слишком добропорядочных. Разумеется, после объявления истинной цели операции перед самой операцией, псионики узнают и задергаются, продолжал убеждать сам себя в сотый раз Лев, и на этой панике мы их и поймаем! Дальше все будет просто, если их руководство воспримет операцию в ложном свете, и немного сложно, если они поймут истинную цель в ходе операции. Сложным все станет, если руководство псионов заранее все узнало и просчитало, но и на этот случай у Льва был Хитрый План.

В конце концов, «масса баранов, возглавляемая львом, всегда сильнее массы львов, возглавляемых бараном», припомнил генерал изречение Прежних. А в том, что руководство псиоников — бараны, можно было не сомневаться. Только истинно упертые, тупоголовые бараны могли натворить то, что было сделано, и здесь речь идет не о плохом исполнении. Наоборот, со стороны рядовых исполнителей, псионики сделали все грамотно, но сама постановка вопроса: предать человечество, свидетельствовала, по мнению Льва о том, что руководство — бараны.

Не говоря уже о том, что они предали людей и за одно это заслуживали самых жестоких пыток и трехдневного расстрела. Очень Лев не любил такого, и ладно бы твари, с теми генералу все было понятно. Явные, так сказать, враги, от которых ничего кроме мерзостей не ждешь. Но здесь, в сердце Федерации, собрать такую толпу предателей! От таких мыслей Льву хотелось на Рим сбросить много-много бомб, чтобы выжечь всех предателей на глубину в сто метров. А потом еще пройтись пешком и всех найденных уцелевших пристрелить собственноручно.

Очень Лев не любил предателей, и поэтому в операцию вкладывал удвоенную энергию.

С каждым днем, пока близился срок начала операции, Лев ощущал, что время утекает, как песок сквозь пальцы. Интуиция шептала, чутье подсказывало, страх подталкивал, и все вместе они говорили Льву, что операцию надо провести до зимы, иначе никто никуда не успеет. И тогда человечеству конец, конец, и не сказать, что Лев просыпался от такого посреди ночи, но все равно видение было крайне навязчивым.

Он не успевает провести операцию, и псионики наносят удар первыми. Взяв под контроль столичные войска и Совет, они издают безумные указы, запираются в городе и наносят удары ядерным оружием по людям. По линии Краммера, стирая ее в порошок. По кораблям Средиземного флота, оставляя вместо них просто круги на воде. По Балканам, изничтожая отборные войска. И орды тварей несутся к Риму, где им радостно раскрывают ворота. В городе к тому моменту уже давно царит бойня, хаос, мрак и ужас, но опираясь на укрепление Октагона предатели держатся и зовут тварей на помощь.

Столица захлебывается в крови, и уже на следующий день, по всей планете неисчислимые орды тварей лезут, лезут из-под земли, и бесконечными волнами идут в атаку на укрепления людей. Территория человечества и его численность тают, тают на глазах, и вскоре твари захватывают всю планету. Последний очаг сопротивления, во главе с самим Львом, по какой-то иронии судьбы, оказывается на форпосте 99. Гарнизон умело и отчаянно бьется, в осаде, но живой ковер из тварей повсюду, куда ни брось взгляд, покрывает собой горы и ущелья, и даже озеро полностью в тварях.

Разбив гарнизон, твари уничтожают укрепление.

Лев сидит в кабинете и слушает, как твари долбятся в дверь. Он знает, что он последний человек на Земле, и все равно держит оружие наставленным на дверь. Желание застрелиться велико, как никогда, ведь исключительно из-за его, Льва, ошибки, твари победили.

— Медики назвали бы это умным длинным словом, боязнью не справиться или ощущением ответственности, или влиянием подсознательного, — проворчал Лев. — Но я то знаю, что ничего такого не будет! Вполне уверен в своих силах! Мои ошибки — это мои ошибки, при чем тут судьба всего человечества?

— Может потому, что она и вправду в ваших руках, товарищ генерал? — мягко спросила Екатерина Зайцева.

Лев, пришедший «полечить голову», фыркнул с кушетки.

— Конечно она в моих руках! Она была в моих руках и в Прошлую Волну, но что-то такие ужасные картины ужасного будущего, меня не терзали и не заедали!

— Но ведь что-то тогда вы про будущее думали? Расскажите.

— В целом, — Лев задумался, — можно сказать, что мы не слишком уверенно смотрели вперед. Вторая Волна близилась к проигрышу, и мы прилагали все усилия, чтобы исправить это.

— Мы. Вы сказали «мы». Может быть, в этом все дело? Тогда ответственность была разделена вами с друзьями, на которых вы могли положиться. Сейчас этого нет.

— Нет, — махнул рукой Лев, — я всегда был волком-одиночкой в этом плане. Если уж делал планы, так полностью свои собственные. Реализация, ну там помощь была, но успех плана, в конечном итоге, зависел только от меня. Эти причины я уже все перебрал, и они все не подходят. Что-то еще есть, что-то помимо всего, что-то неосознаваемое мной.

— Физически вы здоровы, так что это не может быть влиянием плохо работающего тела. На чужое влияние проверялись?

— Проверялся. Моя лысина закрыта для псиоников, и всегда была, да. В наше время это был немаловажный критерий, чтобы пролезть на верхушку власти, может, поэтому тогда в Риме было мало предателей и было много храбрых горожан.

— Тогда, может быть, вы воспринимаете в себе атмосферу города?

— Это, скорее, надо адресовать капитану Имангалиеву, он же работает с Римом двадцать четыре часа в сутки, — проворчал Лев, не вставая, — но ему то, как раз ничего и не снится! Спокоен и непрошибаем… как всегда.

— Значит, вы просто слишком много думаете, — сделала вывод Екатерина.

— Я всегда много думаю.

— Во сне… предатели захватывают контроль над Советом, над войсками, наносят удары ядерным оружием по людям… ведь этого не может произойти в реальности?

— Конечно же, нет! — энергично отозвался генерал. — Все меры приняты, Совет под присмотром, войска под наблюдением, насчет ядерного тоже откомандированы проверенные товарищи.