Страница 4 из 30
Дэгон тихо выругался и трижды моргнул. Ему показалось, что, всего на миг, ручеек стал красным от крови.
— Будь я проклят, чертова буря!
— Не слышу! А, пес с ним, — отмахнулась охотница, аккуратно стирая со щеки размазанную подводку. Вдруг Перри застыла и уставилась на отражение глаз. Вечно воспаленные, розовые белки и болезненный, красновато-карий цвет зрачков никуда не делись. После операции Йозефка пообещала, что воспаление пройдет минимум через два года и не солгала. Воспаление и правда сильно уменьшилось, но охотницу все равно провожали косые взгляды.
«Она, похоже, пристрастилась к опиуму, бедняжка»
Городские ворота остались позади, и вскоре извилистая, разбитая от множества телег и кэбов дорога привела охотницу в Бюргенверт.
***
Бюргенверт — величайший университет мира. Столица знания, светоч научной мысли на трех континентах. И так было всегда, даже до открытия благодетельной крови и основания Церкви Исцеления. Могла ли королева Елизавета III предположить, что выстроенная ее мятежным братом крепость однажды станет чудом света, местом, за стенами коего родятся Кайл Лоуренс, Миколаш Вуйцик, Джордж Кэррил, Анна Фон Ринцвейх и, конечно же Альберт Виллем — величайший ум и первооткрыватель Лабиринта. Имена ученых, сделавших Ярнам мировым гегемоном, продвинувших вперед науку на столетия вперед, высечены на основании статуй, их увековечивающих.
Перри всегда восхищал Бюргенверт. Его монументальные башни, громадные готические окна, строгий, минималистичный военный антураж. Иногда она мечтала о том, как сложилась бы ее жизнь, если бы ее родители не попали в ту перестрелку и ее, осиротевшую девочку шести лет не отдали на попечение Церкви.
«Ты должна быть благодарна Церкви за умение читать и писать»
Перри фыркнула, отгоняя воспоминания о сырых стенах, вечной стирке марких белых одеяний, песнопениях. О множественных уколах и инъекциях крови, заставляющих ее кататься по полу визжа от боли. Режим, боль, молитвы, приставания иерархов — все это кончилось, когда Гилберт посетил Собор и забрал пятнадцатилетнюю девушку, чтобы превратить в охотника.
— Почему я? — спросила она после очередной охоты. — Почему ты не взял на попечение парня?
— А почему нет? В охотниках уже есть убийцы, солдаты, оккультисты. Монашка — вполне себе пополнение, — хохотнул он, протирая черный от запекшейся крови саиф. Она захихикала тогда, ведь не знала правды. Все подопечные Гилберта умирали ужасной смертью.
В Лабиринте.
— Когда ты возьмёшь меня в Лабиринт, Гил?
— Никогда, — отвечал он, затягивая ремешки кожаного нагрудника. Серое одеяние расхитителя с высоким воротником пахло свежей стиркой, а перчатки — топливом огнемёта. — Женщин не берут в Лабиринт.
— Но почему?! Я могу драться наравне с мужчинами, между прочим!
— В Лабиринте часто посещают мысли о смерти, куница. Думаешь, что живешь последние мгновения и не вытаскиваешь. Бабы беременеют, — засмеялся он.
Он лгал, конечно. Женщин брали в Лабиринт. Он просто не хотел рисковать ее жизнью.
***
Погода спутала программу обучения студентов. Запланированная практика пошла прахом и большинство научных исследований, требующих свежий воздух, открытое пространство и чистое небо, оказались отменены. Но занятия продолжались, как и всегда.
Картины знаменитых ученых и преподавателей провожали Перри холодными, чопорными взглядами вдоль длинного коридора. Пахло потом, сырым камнем, плесенью и чернилами. Каждый шаг охотницы эхом разлетался по коридорам университета, будто это могучий топот закованного в броню рыцаря, а не хрупкой на вид женщины, весом шестьдесят один килограмм. На перерез ей выбежала долговязая девушка с густой золотистой шевелюрой и веснушками на лице. Представилась старостой и, боязливо поинтересовалась о цели прибытия.
— Перри Вайпер, — представилась она. — Я к профессору Вуйцику.
— Он… профессор сейчас читает лекцию в аудитории номер пять. Но вы можете его подождать, если хотите. У дверей.
Пришлось ждать не меньше получаса. Дождь усилился, по высоким стеклам готических окон бежали ручейки, а из-за дубовых дверей звенел надрывный голос профессора. Миколаш Вуйцик читал скучную и мало понятную лекцию о «энергетическом потенциале» различных жидкостей. «Эзотерика» — а ведь еще пятьдесят лет назад ее за науку не считали.
«Мы вторглись вероломно на территорию магии, мисс Вайпер!»
Лекция окончилась и Миколаш, радушно поприветствовав охотницу, отвел ее в свой кабинет, под ехидные и многозначительные взгляды студентов. В самом деле, Профессор еще не так стар, а Перри достаточно привлекательна, чтобы молодежь пустилась в сплетни. Дверь за гудящими коридорами захлопнулась, и охотница вновь оказалась в святыне тайных знании самого странного и «мутного» ученого Бюргенверта.
— Должен признать — вы меня застали врасплох, мисс Вайпер. — Я был убежден, что вы не появитесь в этих стенах. Вы передумали?
— Нет, — слегка растерянно ответила охотница. — Я хочу поговорить о снах. Вы просили сообщать о необычном.
— Да, это так, — заинтриговано кивнул Миколаш и улыбнулся, заметив любопытный взгляд охотницы.
Книги, гобелены, стеллажи с оружием — все это было, но внимание Перри привлек стеклянный шкаф с платьем. Длинным, рваным, грязно –желтого цвета.
— Что это? — спросила она, посмотрев через плечо на улыбчивое лицо Миколаша. Длинные волосы аккуратно зачёсаны назад, коричневый преподавательский костюм сверкает чистотой, брюки отглажены так, что о «стрелки» можно порезаться. Идеальный внешний вид истинного джентльмена — он расплывался, стоило заглянуть в его глаза. Перри вновь совершила эту ошибку и чуть поежилась от ощущения опутывающей сердце паутины. Голубые глаза Миколаша походили на врата в мистическую бездну. Взгляд, одновременно пронзительный, теплый и преисполненный множеством смыслов покорил не одну студентку, как слышала Перри.
— О, это церемониальный наряд птумерианской воительницы, — ответил Вуйцик. — Знаю, мне следовало сдать его в музей, но больно заинтересовали символы. Посмотрите, — профессор подошел к стеклу и Перри чуть отстранилась, ощутив резковатый запах мужских духов. — На груди этого балахона изображен знаменитый «уроборос», змей, пожирающий свой хвост. Этот символ в культуре Птумеру обозначает цикл жизни и смерти. Встречается крайне редко, как правило в наиболее надежно спрятанных гробницах особо знаменитых воинов. Стена Бон’Хират в Гизе одержит плохо поддающиеся трактовке тексты, косвенно намекающие на бессмертие. В некоторых строфах говорится, что особо приближенные к королевским дворам воины — личные телохранители, обладали некой «способностью» умирать и подниматься из мертвых. Снова, и снова, и снова. «Уроборос», или же «Тиехагаро’прилуно» — изображался ни их одеждах, оружиях, возможно даже телах. Стоит так же отметить, мисс Вайпер, что «Тиехагро’прилуно» всегда соседствует с другим символом. Обратите внимание на живот — участок сильно пострадал от времени, но можно заметить полумесяц в четырех единых кольцах. Изотерический знак «Ин’эгро», убывающая луна. Кровавая луна. Некоторые трактуют перевод как «Прису…
— Профессор, мне не особо интересно, — буркнула Перри. — Я к вам по другому вопросу.
— Вот как? — раздосадовано поднял бровь Миколаш. — Очень жаль. Ну, не все млеют от возможности изучить редкие эзотерические символы на одеяниях Птумериан. Каждый интересный человек — интересен по своему, мисс Вайпер. Присаживайтесь в кресло. Хотите выпить? У меня есть ром, есть эль, есть красное вино.
— А чай у вас есть, профессор? — усмехнулась Перри, не без наслаждения опускаясь в мягкое кожаное кресло.
— Чай? — искренне удивился он. — Вот чая как раз нет.
— Тогда воздержусь.
— Не любите спиртное?
— Только по праздникам.
— Настоящая леди, — усмехнулся профессор, открывая шкафчик. — А я выпью. Видит Оедон, эти ребятишки выжали меня досуха.
Миколаш достал небольшую бутылку и, налив стаканчик резко пахнущего рома, сделал большой глоток.