Северянин

Я резко перехватил его запястья и рванул влево, позволяя ладоням соскользнуть с брони. Неожиданно потеряв хватку, тот выругался и тут же получил удар в грудь, отбросивший его к жаровне. Командор рухнул на землю и застонал, но явно не от удара. Сердце мое колотилось, в лицо ударил жар. Рука сама легла на рукоять «Северного сияния» и клинок с тихим скрипом двинулся в ножнах.

— Стой, — прошептал командор, поднимаясь на ноги. — Я пока не совсем спятил.

— Что с тобой? — спросил я, не выпуская рукояти меча.

— Время вышло. Присутствие Архидемона ускоряет трансформацию, — болезненно сказал он. — Но тебя не должно это беспокоить, Аарон. Мой путь подошел к концу, а вот твой только начинается. Приступ прошел, можешь убрать оружие.

Я нехотя вернул меч в ножны. Все это сильно меня встревожило, но Дункан отказался отвечать на вопросы. Вместо этого он подошел, положил руку мне на плечо и, заглянув в глаза, сказал:

— Запомни. Мор нужно остановить. Любой ценой.

— Даже ценой измены? — вырвалось у меня. — Это правда, что вы обещали отдать Орелю Ферелден? Убить Логейна?

— А это важно?

— Думаю да, «командор».

— А я думаю — нет. И хватит об этом. Иди за мной. Анна, Джори и Давет проходят Посвящение, и я хочу, чтобы ты присутствовал.

— Зачем?

— Анна попросила. И твой пример их подбодрит.

И он просто вышел из палатки, не обращая внимания на мои протесты. Стоит ли говорить, что мое и без того паршивое настроение рухнуло в пучины Черного Предела? Если командор заражен скверной, я слышу голос врага, а в лесу чертов пролом не иначе как в Обливион, какие у нас шансы на успех? Убить дракона — это всегда пожалуйста, но, если верить Горгоне — он не появится. И что тогда?

— Ты идешь? — крикнул он.

— Куда я денусь?

***

Прошло пять часов с Военного Совета, где Кайлан и Логейн окончательно утвердили план битвы. Я пытался протестовать, но что значит слово какого-то офицера Стражей, против тейрна и монарха? Помню, как стоял у карты, думая о страшной смерти Джори и Давета, а Логейн — этот стареющий, черноволосый тактик обрисовывал план. И от его слов я побелел не хуже Анны.

План до безумия простой и столь же безумный. Все Серые Стражи выходят на передовую и выманивают врага. Затем в бой вступает Кайлан во главе рыцарей. Задача — убить столько, сколько сможем и в идеале выманить Архидемона. Как только он явится, должно дать сигнал Анне и блондинистому юноше, чтобы они зажгли маяк на Башне Ишала. Пламя станет сигналом к наступлению для армии тейрна Логейна. Он должен ударить в тыл порождениям тьмы, отсечь им путь к отступлению и принять бой с неизбежными подкреплениями, фактически на два фронта, пока Стражи убивают дракона.

А если дракон не придет? А если Порождений тьмы будет сильно больше десяти тысяч? Если у них есть маги? Если есть артиллерия и лучники? Ответ прост. Даже победа в таких условиях лишит нас половины армии и что-то говорило мне, что Архидемон об этом догадывается. Наши ресурсы, особенно людские — ограниченны. А вот его… хм, кто знает?

***

Я помню эту битву в мельчайших деталях. Прошли годы, но иногда, во сне, я вновь оказываюсь под Остагаром. Холодный и зловонный ветер заползает под латы, гнилостные облака закрывают звезды, укутывая мир кромешной тьмой, и лишь огонь факелов озаряет поле битвы. Оранжевые отблески сверкают на моем шлеме, танцуют вдоль кровостока клинка. Где-то вдали шумит оскверненный лес, но звуки природы едва слышны в барабанном бое, лязге стали и завываниях рога воины. Я стою на левом фланге армии, превозмогая безумный страх предстоящего сражения. Сердце колотится, дыхание кажется тяжелым и прерывистым, руки дрожат, крепче сжимая меч и окованный щит.

Под укреплениями выстроились отряды стражей. Всего полторы тысячи воинов со щитами, топорами и мечами. Авангард, готовый по приказу бросится на врага. И все бы ничего, да только в авангарде принято ставить самых умелых и отважных, но, вместо этого Дункан отвел всех ветеранов ордена в тыл. Дожидаться дракона.

Командиры толкали речь и перевозбужденные Стражи кричали, дабы воплем ярости заглушить рвущий души страх. Я оглядел бойцов.

На бледных лицах отчетливо виднелся страх. Животный ужас перед скрывающимся в ночи врагом. В первом ряду тяжело дышали самые крепкие мужчины. Даже сквозь зловоние оскверненной земли чувствовался перегар. Пьяным легче переносить страх боя в авангарде, и я позволил им напиться. За ними женщины из рода людей, готовые прикрыть мужчин щитами и, если придется, встать на их место. В самом конце — эльфы и гномы, вооруженные парными мечами, копьями и кинжалами. Они вступят в бой если враг дрогнет или наш строй развалится. Воины дрожали, тихо молились и бросали перепуганные взгляды на черноту впереди, где мрак опутал высеченные из эбонита стволы деревьев.

«Слишком темная ночь, — подумал я, крепче сжимая рукоять «Северного сияния».

Момент истины настал, и я молился, истово молился о том, чтобы Горгона ошибся и тоннель Кары нам не понадобился. Я попытался найти взглядом гномку, но ряды бойцов надежно скрывали ее от меня.

— Серые Стражи! Братья! — крикнул я. — Наш враг — безмозглые животные на службе у ящерицы-переростка! Грязные твари, без мозгов, без чести! Как крысы, они выползли из-под земли, источая свою поганую скверну на земли Ферелдена! И как крысы они и подохнут! Говорят, они не знают страха, но сейчас, смотря на вас я готов поклясться. Готов поклясться: они уже трепещут перед вами! Впереди бой, а после — слава, золото, женщины и почет! Барды воспоют нас в балладах, и через поколения наши потомки помянут своих отцов и матерей как тех героев, что сокрушили сегодня Пятый Мор! Мы — Серые Стражи! Мы — защитники мира! И сегодня Архидемон падет! За честь Серых Стражей!

Я направил клинок в сторону черного леса, под перевозбужденный вопль солдат. Поднялся порыв ветра, похолодив горящее огнем лицо. Голос в голове звучал отчетливее, чем когда бы то ни было. И тут маги ударили по черному лесу огнем. Громадные сферы чистого пламени рассекли тьму, и оранжевые лучи осветили переплетенные кроны древ. Я вздрогнул, а воины за спиной перестали кричать, ибо там, в чаще, ждал враг. И числа ему не было.

«Талос, если ты слышишь меня в этом мире — дай мне сил, — прошептал я».

— Бояться не стыдно! — крикнул я, подавляя ужас. — Стыдно поддаться ему! Все боги мира смотрят на нас! Создатель с небес взирает на нас! Боги эльфов смотрят сквозь Тень! Даже предки гномов затаили дыхание, предчувствуя подвиги их детей! Мы — избранники богов! Мы…

Вопль растерзал мир. Огненные сферы ударили в строй врага, и стена пламени, багряным солнцем озарила мир. Порождения тьмы верещали от боли и злобы и, через миг огонь погас, а орда двинулась. Сперва легкими толчками — затем точно землетрясение, приближался враг. Топот тысяч бронированных сапог заставлял землю вибрировать под ногами. В пронзительном завывании ветра все отчетливее и отчетливее слышались вопли, визги и яростный вой.

— Лучники! — закричали в дали. Град огненных стрел взвился над нами, обрушиваясь на сплошной поток порождений тьмы.

Я встал в первый ряд строя, оказавшись плечом к плечу с тем наглецом Сайрусом, с косым шрамом на лице. Наши взгляды пересеклись, и в его вечно надменных самоуверенных чертах я уловил отголоски ужаса.

— Момент истины, задница.

— Да, расфуфыренный коротышка, — нервно хохотнул он. — Момент.

— Стена! — заорал я.

Щиты с мерным стуком выстроились в монолит.

«Какая к дьяволу стена! Надо драпать! Так, заткнись, трус! Заткнись, дерьмо собачье! Заткнись и сражайся! За Скайрим! За Хельгу! За Тинае! За себя!»

— За Ферелден! — заорали в дали, и начался ад.

Зловонная, вопящая толпа ударилась о нас, точно штормовая волна. Кайлан хотел, чтобы мы бежали им навстречу, но едва огненные стрелы осветили число врагов, мужество Стражей иссякло. Я едва не отлетел от удара о щит. Рослая зловонная тварь рубанула по нему громадным двуручным топором, но я выдержал, а женщина крепко уперлась щитом мне в спину, выталкивая на врага, дав шанс вогнать лезвие «Северного сияния» в чернеющий провал рта. Я вырвал клинок, позволил трупу рухнуть к ногам и уколол следующую тварь в горло. Одна замахнулась на Сайруса, но я ударил ее щитом и тот отсек гниющую голову.