Тайны замка Ааронов

— «Приключения Синбада», — прочел название Лютер. — Для такой сказки томик великоват.

Мия аккуратно достала книгу с полки и, щелкнув маленькой защелкой на переплете, раскрыла, и ахнула. Вместо страниц — вырезанный тайник, а в нем небольшой бумажный сверток и жутковатый узорчатый ключ, тронутый ржавчиной.

— Ух ты, — пораженно прошептала Мия, разворачивая сверток. — Смотри, тут что-то написано!

— Подсвети!

Лютер пробежался взглядом по рядам черных завитков, начертанных искусной в каллиграфии рукой. Вот только прочесть текст Мия не могла, несмотря на образование.

— Не могу понять, на каком это языке, — хмыкнула девушка.

— Это испанский, — хмуро ответил Лютер. — Тут написано: «Цена всегда слишком низка, когда на иной чаше весов вечная жизнь. Вечный путь сквозь мрак», — прочел Лютер.

— Откуда ты знаешь испанский?

— Я тебя умоляю, — хохотнул молодой лорд. — Не ты одна получила хорошее образование. Мой отец хотел сделать меня моряком, хотел, чтобы я торговал с испанцами.

— Но ты стал музыкантом ведь, да? Ты ослушался отца?

Лютер тяжело вздохнул и опустился на табуретку. Дождь за окном не утихал, и, казалось, сквозь закрытые окна и каменные стены пробивается свистящий ветер. Огоньки ламп дрожали, и пестрый антураж кабинета наводняли танцующие тени. Они падали на бледное лицо молодого лорда, придавая ему зловещие, немного инфернальные черты. Падали на Мию, делая ее глаза чёрными, как ночь.

— Я не мог ослушаться отца, — грустно ответил Лютер. — Но однажды он ушел в море и… На побережье Испании разразился страшный шторм. Обычно пароходы справляются с волнами-убийцами, но в этот раз что-то пошло не так. Его так и не нашли. После этого матушка, да храни Господь ее душу, запретила мне идти в море. Да я и не хотел. И вот, пошел по стопам деда.

— Соболезную тебе, — сочувственно сказала Мия. — Я тоже потеряла родителей.

— Я знаю. Но теперь вся семья в сборе, да? — Лютер поднял на нее болезненный взгляд. — Жалко дядю Сальве.

— Да, жалко, — сказала Мия и, убрав ключ в кармашек, опустилась в кресло. — Леди Монро, хозяйка нашей школы, говорила: человек — архитектор собственной судьбы. Дядя Сальве погиб, потому что был пьяницей. Веди он честный и благочестивый образ жизни, разве сгорел бы заживо? Ох, ужасная все-таки смерть.

— Нелепая, скорее, — хмыкнул молодой лорд. Глаза слипались, огоньки ламп точно гипнотизировали их, пытаясь усыпить. Мия громко зевнула, прикрыв рот ладошкой, Лютер потер веки подушечками пальцев. — А мистер Харпер…

— Он мой опекун, — грустно ответила девушка. — Но ненадолго.

— Почему?

— Через год мне исполнится восемнадцать, и я выйду замуж.

— За кого?

— Я не знаю.

— Не понимаю, — нахмурился Лютер. — Как ты можешь «не знать»?

— Дядя Харпер сказал: за любого достаточно богатого бизнес-партнера, — вздохнула девушка. — Он хочет от меня избавиться побыстрее, чтобы не мешала работать. Но мне говорит: так будет лучше для меня.

— А ты не против? Неужели у тебя нет желаний, увлечений? Неужели брак — единственная дорога?

— У меня нет выбора, — тяжело вздохнув, ответила Мия. — Я не могу его ослушаться, как и ты не мог ослушаться своего отца. Да и что я могу? Да, я образована, знаю языки, умею вести хозяйство и знаю сотню изящных причесок. Все, чему меня учили — быть образцовой женой и леди напоказ, уступая место мужчине во всех начинаниях. Наш мир таков. У каждого человека свое место.

Глаза Лютера вспыхнули жутковатым огнем.

— Это неправильно! Я видел мужчин необразованных, диких и тупых, как ржавый котелок, занимающих ответственные должности. Рядом с ними нередко стояла женщина выдающегося ума! Пусти ее к власти… Равенство — вот единственный путь для цивилизации!

— Но, кузен, равенство — это сказки. Утопия.

— Нет! Нет, это не сказки!

Лютер вскочил с кресла и, подойдя к шкафу, достал книгу за авторством Карла Маркса.

— Это — ключ к новому миру. Где все будут равны. И мужчины, и женщины — все станут частью единого прекрасного общества. И… — Лютер вдруг замолк, вернул книгу на полку и мрачно опустился в кресло. В глазах Мии он увидел лишь непонимание и полное отсутствие веры в саму возможность равенства. Она не личность, а продукт. И все ее мечты, все стремления лишь о цветной шелухе в виде вампиров и призраков. Но смотреть дальше своей теплицы она не способна. Так думал он и не мог доказать себе, что ошибается.

— Лютер, у нас преподают философию. Идеи…

В комнату влетел взъерошенный Альфред и крикнул:

— Бегом в гостиную! Сейчас же!

— Что случилось?! — испуганно спросила Мия.

— Водитель Харпера мертв, — мрачно ответил Альфред. — Его задушили.

***

На рассвете дождь кончился и ветер, словно отняв у него силу, заревел так, что за окном то и дело пролетали сорванные ветки. Серый свет плохо освещал зал собраний, потому к естественному природному освещению добавились заправленные маслом лампы. Бледные, уставшие, с темными синяками под глазами Аароны сидели за столом в мрачном молчании, обдумывая прошедший ночью кошмар. Смерть водителя не имела сверхъестественный характер. Его именно убили. Но хуже всего был тот факт, что, едва первые лучи солнца окрасили небеса в серый, старый Йоханес таинственным образом вернулся в гроб. Изумленный Альфред внимательно осмотрел покойника и обнаружил капли крови на рукавах и пыль с грязью на подошвах.

Несмотря на пережитый ужас, Аароны согласились с тем, что нуждаются в сне и отдыхе. Раз уж старик вернулся в гроб, было принято решение поспать до полудня, а затем спешно похоронить «беглеца» в родовом склепе. И только после привести в замок жандармов. Хоть Харпер и приказал Вольфгангу ехать в город за подмогой, тот без всяких раздумий взял с собой обоих служанок и почти все личные вещи. По его болезненному облику, по бледным лицам девушек становилось ясно: этой ночью они видели старого Йоханеса, потому Аароны не лелеяли надежды на их возвращение в замок. Закончив обсуждение кошмара, родственники разошлись по комнатам, надеясь, что пережитый ночью ужас не помешает уснуть.

Альфред и Габриэль не могли уснуть, настолько сильно их нервы раскалились от пережитого ужаса. Перед глазами стояли зловещая белая маска во вспышках молнии и искаженное ужасом лицо мистера Бронсона.

Они погасили лампу, и в комнате царил природный полумрак. Тьма соседствовала с тусклым серым светом, а по стеклу хлестали порывы ветра. Габриэль попыталась прогнать из памяти лицо водителя и крепче прижалась к Альфреду.

— Тоже не можешь уснуть? — болезненно спросил Альфред, проводя ладонью ей по волосам. Обнажённые тела переплелись под тонким белым одеялом, но даже огонь страсти не мог успокоить измученные усталостью и страхом души. Габриэль приподняла головку, посмотрела брату в глаза и, болезненно улыбнувшись, сказала:

— Не могу уснуть. От тебя воняет козлиной.

— Ты тоже не благоухаешь, — усмехнулся Альф.

— Не могу выбросить из головы его лицо… Произошедшее ночью… Мне страшно, Альфи. Я подумала: что, если в замке убийца? Что, если все это — жестокая игра, попытка обмануть нас?

— Ты думаешь? — хмуро спросил Альфред. — Но кто убийца? Харпер? С чего бы ему убивать своего водителя? Лютер и Мия? Они, считай, дети.

— А если есть кто-то еще? — болезненно прошептала Габриэль. — Еще один наследник? Незаконнорождённый сын?

— И что? Ты ведь читала завещание, Гэби? Если наследство нам не достанется, то не достанется никому.

— Читала… — с горечью ответила Габриэль, крепче прижимаясь к Альфреду. — Не могу поверить, что он так с нами поступил. Дал меньше всех только потому, что мы любим друг друга. Бессердечный ублюдок.

— Меня это не удивляет, Гэби. Но. Откуда он узнал? Мы хорошо скрывались, никто нас не видел, никто не слышал! Этот мерзавец провел последние десять лет жизни в этом замке. Он никак не мог о нас узнать.

— Значит, кто-то рассказал.

— Священник, — вдруг озарило Альфреда. — Только он знал, что мы женаты. Он нарушил слово и все рассказал Йоханесу.