Тайны замка Ааронов

========== Акт 1. Знакомство с родней ==========

Романтичные люди имеют пагубную привычку персонифицировать явления природы, придавать им черты, свойственные думающим созданиям. Но даже эти нелепые, малообразованные мечтатели, прекрасные в своей детской наивности, не стали бы утверждать, что небеса в тот день рыдали о смерти старого Йоханеса Аарона. Если, конечно, небеса не имеют пагубной слабости к жадным до денег магнатам, интриганам и чернокнижникам, если верить сплетням нескольких малонадежных джентльменов. Лютер Аарон не верил, считая себя хоть и романтичным, но скептиком. Однако юноша прекрасно понимал природу зловещих слухов, роем бесстыдных мух окруживших покойного деда. Стоило всего четверть часа покататься вдоль увядающих лесов и полузаросших объездных, бросить один взгляд на видавшие виды стены и башни, чтобы воображение тут же принялось рисовать демонов и прочую смехотворную чушь. Серое небо нависало над старинными, потертыми временем башнями родового замка, лишая и без того погибающую природу поздней осени последних красок. Скрюченные деревья, покрытые ржавчиной калитки, изъеденные мхом статуи — все это прекрасно дополняло гору сплетен о недавно погибшем хозяине. Зловещий замок, зловещий лорд, окруженный пугающе бледными слугами — прям настоящий Дракула из той нелепой сказки Брэма Стокера, так полюбившейся ветреным дамам. И все это вполне может стать его, если старина Йоханес решил, что молодой композитор нуждается в деньгах куда больше, нежели его испорченные роскошью и бездельем родичи. Их лимузины занимали почти весь подъезд к воротам, потому молодой лорд был вынужден парковаться чуть поодаль, рискуя промокнуть до нитки.

Лютер мрачно хмыкнул и, раскрыв зонт, двинулся к широким дверям замка. Остановившись у разбитого крыльца и опустив чемодан на землю, он постучал. Широкое железное кольцо на двери, служащее своеобразным «звонком», контрастировало с общим упадком замка новизной и идеальным состоянием. Очевидно, этот кружок неблагородного металла часто использовался прислугой покойного деда. Дверь с громким скрипом отворилась, и в проеме показалось тощее, вытянутое лицо старого Вольфганга — поверенного и самого преданного слуги старого Йоханеса.

— Малыш Лютер! — воскликнул слуга, почтительно кланяясь. — Подумать только, я едва вас узнал!

— Что ж, это неудивительно, — усмехнулся молодой лорд, поднимая чемодан. — В последний раз мы виделись, когда я едва мог говорить.

— Это точно, милорд, это точно. Эх, жаль, что наша новая встреча случилась при столь прискорбных обстоятельствах, — тяжело вздохнул старик. — Наш почтенный Йоханес… Нам будет его так не хватать! Бедняжка Анастасия все глаза выплакала. Но что это я, позвольте, — старик взял чемодан Лютера. — Сейчас свободно всего две комнаты, но я не думаю, что вы задержитесь надолго.

— На пару дней. Родственники уже здесь?

— Конечно, — с легкой ноткой досады ответил Вольфганг.

Три столетия назад в стенах замка пировали рыцари, планировались военные походы, звенели кубки и мечи. Сейчас же мало что осталось от средневекового антуража. Изысканный стиль почти полностью вытеснил грубые, примитивные черты рыцарства, внеся блеск и лоск в былую грязь. Лютер повесил шляпу на вешалку и огляделся: дорогая мебель, роскошные завитки высокой лестницы на второй этаж, блестящая поверхность столов из черного дуба, изумляющих тонкой резьбой. Здесь было все, чтобы заезжий гость забыл о внешнем упадке и с головой окунулся в стиль и роскошь. Копии картин, сверкающие в свете ламп клинки и алебарды, даже шкуры бурого медведя перед мягкими креслами.

— Похоже, внутренней отделкой дедушка занимался плотнее, чем внешней? — усмехнулся Лютер, заметив стоящий в углу черный рояль.

— Он любил играть на контрасте, юный господин.

Вдруг в зал влетела молодая женщина в роскошном черно-белом наряде с высоким корсетом, в шляпке с черными перьями. Светлые, почти белые волосы изящно завязаны в пучок, в тоненьких пальчиках поблескивает надкусанное яблоко. Она остановилась, бросила на старика и Лютера надменный взгляд, а затем расплылась в приторно-добродушной улыбке.

— Еще один родственник? — удивленно спросила она, откусывая кусочек от яблока.

— Лютер, — представился юноша. — Сын Майкла Аарона.

— Не слышала, — фыркнула она с набитым ртом. — А, впрочем, плевать. Значит, ты мой кузен? Еще один кузен? Габриэль Аарон.

— Рад знакомству.

— Ага, — девушка села в кресло и, свободной рукой разгладив платье, спросила: — И чем ты занимаешься?

— Я композитор, — ответил Лютер, скидывая плащ и вешая на вешалку из черной бронзы.

— О как! Хоть кому-то передался талант старика, — хохотнула Габриэль. — Ты как Моцарт?

— Мне еще далеко до такого уровня, — смутился юноша.

— Да? А почему?

— Ну…

— Можешь сыграть? — она кивнула в сторону рояля.

— Я, право, сейчас не…

— Габриэль, милая, оставь бедного юношу в покое.

В зал вошел долговязый джентльмен в черном костюме-фраке. Лютер не знал его, но сразу опознал знаменитую внешность Ааронов: черные волосы, зачесанные назад, орлиный нос, резкие скулы и надменный взгляд черных глаз. Черты мужчины более резкие и наглые, нежели у Лютера, но сходство все равно позволяло с первого взгляда установить родство.

Мужчина подошел к молодому лорду и крепко пожал ему руку.

— Альфред Аарон. Владелец швейной фабрики «Альфред и Ко». Лондон, — улыбаясь, представился он. — Надеюсь, моя сестра тебя не засмущала?

Мужчина обернулся и бросил озорной взгляд на девушку в черно-белом наряде. Та чуть заерзала и расплылась в приторной улыбочке. Лютер представился и поспешил сесть в свободное кресло.

— Это моя сестра Габриэль, — представил девушку Альфред.

— Я уже представилась, — отмахнулась девушка. — Он композитор, Альф! Он обещал мне сыграть. Ты его перебил. Пусть сыграет.

— В самом деле? — удивленно поднял бровь мужчина. — Ты композитор? Богат наш род талантами. В самом деле, уважь нас. Сыграй. Не думаю, что старику теперь есть дело до того, играют ли на его рояле посторонние или нет.

Усталость и хмурое настроение не располагали к игре. Он провел в дороге почти девять часов, и живот требовал устроить обед. Повисло раздражающее молчание. Альфред из спасителя стал соучастником и вместе с сестрой сверлил взглядом молодого лорда, выжидая, когда же тот сделает то, что им надо. Неприлично отказывать родственникам, тем более в таком пустяковом деле.

Лютер тяжело вздохнул и, сев за рояль, снял крышку. Старые клавиши слегка стерты, на них ни пылинки. Молодой лорд пару раз коснулся клавиш, проверяя, настроен ли рояль и с удовлетворением отметил чистый, почти безупречный звук.

— Вы говорите, Йоханес не любил, когда к роялю прикасается кто-то, кроме него? — спросил Лютер.

— Ненавидел, — хохотнул Альфред. — Помню, он как-то до полусмерти избил слугу только за то, что он, поскользнувшись, оперся на рояль.

— Каков чудак! — воскликнула Габриэль, доедая яблоко.

— Поперхнешься, — хмыкнул Альфред.

Лютер глубоко вдохнул, сосредоточился, пальцы легли на клавиши, и в глубине рояля родилась мелодия. Чарующий ритм, плавные звуки разлились по родовому замку, эхом проносясь по залам и коридорам, мимо картин и декоративных доспехов. Точно ладья на тихом течении реки, она проникла в сердца Габриэль и Альфреда, заворожив, очаровав их. Девушка застыла с яблоком в руках и слушала игру на струнах ее сердца. Лютер сыграл последнюю партию и, закончив, раскрыл глаза.

— Святые угодники! — прогремел чей-то бас. — Я уж думал старый хрыч из гроба поднялся!

Молодой лорд поднял взгляд на стоящего рядом богатыря в дорогом черном костюме. Характерные черты Ааронов разбавляли высокий лоб, порепанное морской солью лицо и густая борода, раздваивающаяся, точно язык ящерицы.

— Хорошо играешь…

— Лютер.

— Лютер, — хохотнул богатырь и поставил на крышку рояля раскрытую бутылку коллекционного вина.

Молодой лорд поджал губы, глядя, как капля спиртного скатывается по темному стеклу на музыкальный инструмент. Габриэль закатила глаза, Альфред раздраженно фыркнул, поднимаясь с кресла.