Страница 7 из 10
Кстати, и сам классический носитель образцовой веры – Авраам, показавший примеры беспрекословного послушания Богу, прожил такую жизнь, в которой были примеры и непонимания путей Божиих, и сомнений и преткновений. Простой его вера точно не была.
Другая опасность для веры прямо противоположна. Это как раз острая, сильно мотивирующая вера. Действуя по ней, человек способен крушить и разносить в клочья все, что ему помешает. То есть, то, что помешает его верованиям.
Но эта вера мало охвачена разумом. Она в какой-то мере отвергает и ненавидит сам разум, называя его бесовским, лукавым, плотским и т. д. Зазубривает и соответствующие цитаты Писания в подтверждение.
Отвергая чужой разум и знание, вы никак не сможете избежать того, чтобы на место чужого, низвергаемого, не поставить свое собственное знание и понимание. А если это свое знание ограниченно, наполовину ложно и неспособно признавать за собою ошибки и прислушиваться к альтернативным и параллельным мнениям?
Так рождается и живет сектантская вера. Ограниченное понимание абсолютизируется, возводится в ранг абсолютной истины, а потом навязывается всем вокруг. В случае неприятия такого навязывания сектант переходит к тем мерам пресечения, которые только в его внешней власти. Если ничего не сможет большего, то просто проклянет. Если сможет что-то большее, осуществит, не задумываясь, без всяких внутренних тормозов. Ибо несогласный с сектантом в его глазах не достоин жизни ни временной, ни вечной.
Опасность такой веры понятна. Самое привлекательное в ней – сила веры. Сила эта есть – ума не надо.
Наконец, третья опасность для веры – это сомнение. О ней имеет смысл говорить, если только вы поняли, прошли опытом и преодолели первые две. Причем именно обе.
В этом случае, стало быть, вы уже не безразличны к своей вере, умеете за нее постоять, а с другой стороны, умеете прислушаться к чужому мнению и корректировать свое.
Вот тут-то и придут настоящие, тяжелые вопросы, которые существуют у человечества к Богу и которые не решаются просто. Это суть вопросы о происхождении бессмысленного зла и будущих воздаяний.
Когда эти вопросы гуляют из головы в голову, просто обсуждаются в беседах, они не столь уж страшны. Потому что хрестоматийные и поверхностные ответы нам известны. По-настоящему они встают в соответствующие им периоды искушений, когда и сама жизнь колотит человека по-настоящему. А Небеса взирают на нас и молчат. Оглушительно и пронзительно молчат. Человек кричит от боли – Небеса в ответ молчат.
Вынырнув из облака боли, ужаса и отчаяния, человек может вернуться к мысли, что его проверяют, его куют, закаливают, умудряют, лепят в нем ум и сердце. И религиозное сомнение было здесь и неизбежным, и отчасти даже нужным.
Сомнение не греховно. Особенно сомнение страждущих. Сомнения Иова не были греховными. Однако это верно лишь при одном условии: если сомнение наконец побеждено, а вера победила. В противном случае… Да что тут говорить о грехе, когда в противном случае смерть погубит надежду и предмет разговора исчезнет сам собою. И даже не решение вопросов тут важно. Важно держаться надежды и не потерять ее.
Христианин живет ожиданием пришествия Господа. В более близкой перспективе – ожиданием своей личной встречи с Господом. Но как же мы на самом деле не торопимся ни к тому, ни к другому ожиданию! Мы знаем из Писания, что всякий из нас, как христианин, позван на свадьбу, на брак Агнца и Церкви. Но до какой же степени мы на нее не спешим! Впрочем, есть и те, кто спешат. Их видели и мы, и весь свет. Это именно сектанты, назначающие конец света, и мы все понимаем, сколь ужасно и неприемлемо их поведение, их теория и практика.
Узким путем между двух равно погибельных крайностей надлежит нам пройти. И ждать с надеждой, не теряя своего ожидания, и не торопиться с ним, не разрушать во имя его.
Чаем воскресения мертвых
За эту работу я берусь под глубоким впечатлением от книги Н. Т. Райта "Воскресение Сына Божьего". Книга выходила бумажным тиражом, успела стать библиографической редкостью. А мне пришлось довольствоваться лишь сетевым изданием. И очень жалею, что многим христианам в России книга так и останется не доступной, не только потому, что ее трудно достать, но и потому, что трудно ее прочесть. Книга предназначена все-таки не для простого массового читателя. Это монография для специалистов. Она не должна оказаться для христианина первой его книгой по библеистике. И объем, и уровень книги достаточно высоки. И все-таки, мне кажется, популярный пересказ важнейших положений книги важен и нужен всякому христианину.
Райт – ведущий библеист современности, отстаивающий в целом святоотеческое, традиционное понимание Библии против либеральных и гуманистических ее толкований. В данной книге, что особенно ценно, он выступает, кроме того, еще и как добросовестный историк и патролог. По своей теме, о воскресении Христа и общем воскресении, он перелопатил буквально все первоисточники: и библейские, и около-библейские, апокрифические, и буквально всех ранних отцов Церкви, святых и не причисленных к святым, а также сообщения дохристианских и нехристианских авторов, языческих, иудейских, гностических… В итоге получилась огромная монография, одних только библиографических ссылок в которой за две с половиной тысячи! И конечно, представить ее краткий реферат в самых ключевых и интересных моментах – дело интересное и стоящее.
Впрочем, конечно, ограничиться одним только пересказом у меня не получится. Некоторые соображения приходят на ум по ходу дела.
Итак, главный вопрос религии вообще – это вопрос о посмертии. Слишком уж тяжел факт смерти человека своей всеобщностью, неотвратимостью. И есть все основания к тому, чтобы признать вопрос о вечности главнейшим религиозным вопросом. Даже резче: если религия не занимается этим вопросом, то она ложна и никому не нужна. В истории это было не совсем так, как увидим далее, но для христианина в его собственной духовной жизни все именно так и обстоит. Или должно обстоять. Но тут есть несколько важных деталей.
Первая состоит в том, что человек умеет отмахиваться от проклятого вопроса о смерти и посмертии самым простым способом – его игнорированием. Уходит в заботы житейские, в поток внешних впечатлений. И так продолжается до тех пор, пока Бог Сам напомнит об этом человеку самыми разными способами.
Вторая деталь в том, что, даже ведя церковную жизнь, любой конкретный христианин (допустим, православный) имеет массу поводов и здесь забыться так, чтобы совершенно не думать о вечности. Современная православная церковь в России заставляет суетиться и прыгать, благотворить, служить, паломничать, общаться, общаться и общаться. Тут часто становится не до мыслей о вечности. Для них все-таки нужен какой-то пенек в лесу, на который пора присесть и задуматься. Но эта роскошь в современном мире существует для немногих, и даже из них-то не очень многие спешат воспользоваться такой возможностью.
В результате возникает странное наблюдение. Может быть, другие его не подтвердят, но мне оно кажется довольно четким. Чем ближе человек приближается к Порогу, и чем больше он привык к церковной жизни, тем крепче бывает у него жизненная мотивация, она усиливается с годами. Он реально не хочет уходить. И окружающие тем более не хотят его отдавать. И церковь, имеющая арсенал молитв за здравие, пользуется этим арсеналом отнюдь не прохладно. Получается несколько противоестественно: молодой человек приходил в церковь, пронзенный мыслями именно о смерти и вечности, нашел здесь вроде бы ответы на проклятые вопросы, а когда он же, пройдя несколько десятилетий, приближается к концу, то здесь-то и приходят сомнения, апатия в отношении вечности, – и все это на фоне усиливающегося желания еще пожить на земле.
Почему у молодых жизненная мотивация слабее развита, чем у старых? Молодые легче рискуют, чаще отдают свою жизнь в героической ситуации или же в безумном самоубийстве. Молодые не заботятся о здоровье, у них хуже выстроены жизненные планы. Казалось бы, все должно быть ровно наоборот. И повторим, этот парадокс касается именно верующих людей. Хуже того, сомнения о вечности, когда они приходят к православному христианину, практически никогда не бывают у него предметом признания на исповеди. Пожилые люди от этих мыслей элементарно отмахиваются, и тем удобнее это делают, чем более важных и нужных забот подсовывает им земная жизнь.