Страница 12 из 16
Возвратившись из Кореи, Юлий Бриннер продолжил свой бизнес в Приморье и вошел в первую пятерку дальневосточных коммерсантов, организовав компанию, объединенную с английским и германским капиталом «Торговый дом Бриннер и К°». Ему, в частности, принадлежал дом на улице Алеутской, который до сих пор является достопримечательностью Владивостока своей своеобразной архитектурой.
Внук купца Бриннера, Юл Бриннер, родившийся во Владивостоке, стал известным голливудским актером и запомнился советским зрителям исполнением главной роли в фильме «Великолепная семерка»…
Неожиданно для самого себя Михаил Николаевич стал собирать в отдельную папку вырезки из газет и журналов, а также почтовые карточки (так назывались тогда почтовые открытки) на тему Русско-японской войны. На одной такой карточке он прочитал:
Шапкозакидательские настроения охватили большую часть населения России.
Эйфория скорой победы над «макаками», маленького островного государства, быстро сменилась разочарованием в действиях русской армии и флота. И если в прессе и на почтовых открытках первых месяцев войны преобладали сценки, когда могучий русский казак одной плеткой усмиряет толпу «мелких» японцев, то после нескольких оглушающих своей неожиданностью поражений русской армии и потерями кораблей даже самые ура-патриоты словно бы протрезвели.
В прессе появились хлесткая сатира на генералитет и правительство России. На одной из почтовый открыток, например, была изображена компания из высших чинов, отмечающая тезоименитство жены Стесселя, а за окном тонули корабли, атакованные японскими миноносцами. Картинка сопровождалась едкими стихами:
В один из поздних февральских вечеров Михаил Николаевич устало шагал, направляясь к дому и преодолевая сугробы под завывание снежной метели.
Прямо с порога, даже не раздеваясь, он заявил Людмиле:
– Сегодня подал по команде рапорт о переводе во Владивосток. Буду сопровождать «Дельфин», а потом и воевать на нем.
– А как же я? – чуть не заплакала Людмила.
– Поедешь вместе со мной. Тебя я не оставлю. Снимем квартиру. Не могу же я оставаться в стороне. Пока мои лодки будут воевать. Тем более что мое предложение поддержал адмирал Макаров.
Но начальство решило по-своему: капитан 2-го ранга Беклемишев нужен был здесь, в Петербурге, для подготовки экипажей подводников и для укомплектования отправляющихся на Дальний Восток подводных «миноносцев».
Неудачи, начавшие преследовать русский флот с первого дня войны, заставили Морское министерство изменить отношение к подводным лодкам. Кроме порученной Балтийскому заводу постройки усовершенствованной подводной лодки типа «Касатка» 24 февраля 1904 года последовал заказ еще на четыре такие лодки, а 26 марта – на пятую, в счет средств Комитета по усилению флота на добровольные пожертвования. В тот же день Невскому заводу, уже не считаясь с секретностью, выдали заказ на шесть лодок Холланда. На этом возможности отечественного судостроения считали исчерпывающими. Французские союзники отказали России в помощи, запретив приехать в Петербург инженеру Лобефу, собиравшемуся наладить здесь выпуск подводных лодок французского типа.
Первые лодки могли быть построены не ранее лета, поэтому пришлось закупать готовые лодки за границей. У фирмы Холланда, уже связанной договором с японцами, 6 июня 1904 года удалось купить только одну готовую лодку «Фултон», служившую эталоном продукции этой фирмы. В русском флоте лодка получила название «Сом». Зато основной конкурент Холланда в США – фирма Саймона Лэка – уже в апреле предложила приобрести у нее не менее шести лодок ее системы. Одна из них, предлагавшая России еще в 1902 году («Протектор»), могла быть доставлена немедленно, другие пять фирма обещала полностью закончить в шестимесячный срок. В апреле 1904 года был заключен договор, и «Протектор», переименованный затем в «Осетра», тайно был доставлен на пароходе в Россию.
К концу лета 1904 года на воду были спущены лодки Беклемишева – Бубнова «Касатка», «Скат», «Налим», «Окунь» и «Фельдмаршал граф Шереметьев», заказанную на добровольные пожертвования.
Начались интенсивные испытания и практические занятия.
Но еще в мае Россия получила от фирмы «Крупп» подводную лодку «Форель» за подписание заказа на постройку для России еще трех лодок. И пошла гулять в прессе версия о том, что эта лодка была подарком.
На самом деле это было обыкновенной коммерческой сделкой, какие используются предпринимателями и в настоящее время.
В Либаву лодка прибыла 14 июня 1904 года. Малые размеры лодки, простота и кажущаяся хрупкость конструкции вызвали недоверие и опасение у подводников, которые отказывались идти на нее служить. Разрешил ситуацию капитан 2-го ранга Михаил Беклемишев.
Через десять дней после прибытия он совершил на ней выход в море с погружением, после которого дал «Форели» высокую оценку. Авторитет Беклемишева сделал свое дело, и нашлись матросы, желающие служить на «Форели».
В те годы экипажи подводных лодок комплектовались исключительно из добровольцев – на подводников смотрели как на смертников.
Когда речь зашла о прибавке денежного содержания подводникам, морской министр адмирал А.А. цинично заявил:
– Прибавить можно… Все равно они все скоро перетонут…
Условия обитания подводников на первых подводных лодках были крайне тяжелые: спертый воздух, насыщенный маслом от работающих механизмов, сырость. Изнуряющая качка, холодина – температура внутри лодки равнялась температуре забортной воды.
«Мало кто из офицеров флота мечтал о службе на подводных лодках, едва двигающихся, плохо погружающихся и таящих в технической недоработанности массу неприятностей…» – вспоминал один из первых выпускников отряда подводного плавания старший лейтенант В.А. Меркушов.
Михаил Николаевич был знаком со многими слушателями и преподавателями минных классов. Не составлял исключение и лейтенант Александр Владимирович Плотто, который в то время был помощником преподавателя по минам Уайтхеда в минном офицерском классе, помощником заведующего обучением офицеров и нижних чинов, а также флагманским минным офицером Учебно-минного отряда.
Они часто встречались в коридорах минных классов, и однажды Михаил Николаевич, будучи уже капитаном 2-го ранга, остановил Плотто и обратился к нему:
– Александр Владимирович! Голубчик! У меня к Вам есть серьезный разговор и серьезное предложение. Я хочу предложить Вам вступить в командование миноносцем «Касатка». Подождите. Не торопитесь, выслушайте до конца. – Принято решение, – продолжал он, – отправить несколько лодок во Владивосток. Я сам просился на Тихий океан, но мне отказали.
Плотто удивился, и потеребил закрученные усы. Как всегда, он непроизвольно делал это в особо затруднительных ситуациях.
– А практиковаться где и когда? Ведь это не шутка – под водой командовать хоть и не большим, но кораблем, – рассудительно произнес лейтенант.
– Будем практиковаться на «Дельфине». Вам это по плечу.
– Добро! Договорились, – крепко пожимая руку Беклемишеву, согласился Плотто.