Лицом на ветер

— Нет… — Рианн, не веря ей, отрицательно повела подбородком туда-сюда. — Не может быть…

Из кухни вышла госпожа Атия, увидела ткацкий станок и спросила:

— Это ты ткёшь? — Рианн смотрела на неё и не отвечала, хотя германка-служанка дважды повторила вопрос. — Конечно, она! Кто же ещё? Это хорошо. Умелая ткачиха всегда дорого стоит, да и себе пригодится…

Подошла к растерянной Рианн близко-близко и посмотрела в лицо. Потом поймала за светлую косу, переброшенную на грудь, покрутила в руках.

— Это я, пожалуй, заберу прямо сейчас. Гелла, у тебя есть ножницы? Я знаю, у тебя всегда всё нужное с собой…

Рианн опомнилась только тогда, когда в руках госпожи металлом блеснули ножницы.

— Нет! Никогда! Что вы делаете? Нет!

Сама госпожа ударила её по губам, рука у неё оказалась очень тяжёлой, а когда Рианн попыталась сопротивляться, добавила ей и Гелла. От боли слёзы хлынули из глаз. Женщины силой усадили рабыню на лавку и отрезали волосы у самого затылка. Гелла держала свенку за руки, навалившись сухим жилистым телом.

— Нет… не надо… прошу вас… умоляю… не надо…

Пока она униженно рыдала, госпожа посрывала с гвоздей добротные ещё плащи, попинала ногой тяжёлый сундук в углу, думая, есть ли там, что ценное. Но начавшееся ограбление остановил пришедший вовремя Дикс. Рианн, не будучи в силах остановить слёз, видела, как он ругался с госпожой Атией, и как уходила она со своей верной германкой, громко хлопнув дверью.

Дикс посмотрел на Рианн, оставшуюся без своих красивых волос, всю в слезах, и вздохнул. Потом спросил:

— Они сказали тебе уже, да?

Она согласно кивнула.

— Зачем она приходила? Рианн?

— Она… она хотела забрать меня с собой… в Рим… Сказала… сказала, что теперь я принадлежу ей…

— Как бы не так!

— Дикс… О, Донар… — Она силилась остановить слёзы и не могла, всё разом навалилось вдруг. — Она… она плохой человек… Я не хочу, не хочу с ней никуда…

— Она не будет твоей хозяйкой! Рианн! Послушай меня… Когда его официально признают погибшим, вскроют его завещание… Он как-то сказал мне, что он там написал… Он дал тебе вольную. Ты слышишь? Если его убьют, он хотел, чтобы ты стала свободной.

Рианн почувствовала, что эти слова остановили её слёзы. О чём он говорит? Какое завещание? Кто станет свободной?

— Сейчас пока рано, тело его не нашли, поэтому нужно будет время… Ты слышишь меня? Рианн?

— Не нашли? — прошептала.

— Ну ты же знаешь, что ваши делают с центурионами. Ты же сама это знаешь. Скорее всего, его принесут в жертву, или отрубят голову для святилища. Даже если его возьмут живым, никто не отпустит его… и выкупа не будет. В живых не оставили никого, пропали все деканусы, ну и, центурион… Спросить не у кого, забрали их живыми или унесли только тела… Может быть, увели и живыми, но вряд ли отпустят. Центурион — это завидный трофей… Ты и сама это знаешь… Если он и жив ещё, то он — живой мертвец… Так что его быстро признают погибшим, и вскроют его завещание… Она, эта Атия, она не имеет на тебя никакого права. Я сказал ей, она сильно из-за этого расстроилась. Видишь, как ушла? Их уже почти развели, она, наверное, жутко рада, что это случилось: ей некому будет платить свой штраф… — Вздохнул. — Эх, Марк, Марк, что же ты так поторопился?

Рианн сидела, не шелохнувшись, отрезанные волосы торчали за ушами коротко и непривычно.

Как? Как это могло всё случиться с ней? Почему? Неужели его больше нет? И Рианн свободна? И эта госпожа теперь не смеет приказывать ей, не смеет бить её по лицу, не смеет отрезать её волосы. Слёзы снова наполнили глаза. Что? Что теперь делать? Куда мне идти? Где я буду жить?

— Волосы твои, конечно, назад не пришьёшь, но… — Дикс опять вздохнул и пожал плечами. — Если бы я пришёл немного раньше…

— Что мне делать теперь, Дикс? Куда мне идти?

— Домой…

— Домой?

— Если ты поторопишься, ты ещё успеешь вспахать и засеять, а к осени соберёшь урожай, ты не умрёшь зимой с голода…

— Мне никто не даст землю, Дикс!

— Дадут. Ты обратишься к вашему королю, и тебе дадут землю, они должны… Ты будешь сама себе хозяйка. Здесь жизни тебе не будет. Здесь ты рано или поздно окажешься на улице. Ты свободна поступать так, как хочешь…

— Они будут ненавидеть меня… После римского центуриона… Они все будут травить меня… Ты же знаешь, как это… Никто не возьмёт меня в жёны, у меня нет родных, я обречена на одинокую жизнь…

— Зато свободную…

Рианн молчала, глядя мимо Дикса. Вернуться домой? Потребовать землю? В дом отца? И что дальше? Они все там травили её и за меньшее. Что же делать? Что теперь делать? Как же быть теперь? Она так мечтала о своей свободе, а теперь не знала, что с ней делать. И слёзы стояли в глазах, мешая видеть всё вокруг.

* * * * *

Часть 21

Рианн сделала так, как посоветовал ей Дикс. Через месяц, когда завещание вступило в силу, а господина уже давно признали погибшим, она, дождавшись вольной, собрала все деньги, что сумела за это время заработать, и ушла из римской крепости в свой посёлок. Сослуживец господина, германец Дикс проводил её до леса, дал немного денег и пожелал удачи.

— Спасибо, Дикс, ты хороший человек… Береги себя. Вряд ли мы ещё увидимся… Пусть боги хранят тебя…

Он только улыбнулся ей и поднял ладонь, провожая. Пока Рианн шла с центурионом в сопровождении, никто из легионеров ни разу не попытался остановить её или окликнуть, проверить вольную. Крепость осталась за спиной, впереди был лес и непроходимые болота. Торопиться Рианн было некуда, она шла длинным окольным путём, что вёл вокруг болот, по нему и ходили все свены посёлка, кто желал попасть в римскую крепость и городок.

Прийдя в посёлок, она заняла дом отца и пришла к местному королю — вождю племени. Рианн рассказала о том, как поступил с ней Крикс, она оставалась одна, и вождь должен был взять её под своё покровительство, но Крикс — его родственник, и он позволил всему этому случиться, и Рианн против воли стала рабыней.

Она предъявила королю римскую вольную, сказала, что теперь она свободна и будет жить здесь, как бы это кому-то не нравилось. Королю пришлось пойти ей навстречу и отдать земли её отца, правда, не все, она была женщиной и не имела права наследовать все земли — только часть. Но Рианн была рада и этому. Земля осталась под паром, и король даже дал ей двух своих рабов и быка с плугом, чтобы они помогли вспахать поле. Засеяла Рианн всё сама, потратив на покупку ячменя практически все свои деньги.

Все эти дни она сильно уставала и к вечеру буквально валилась с ног, жизнь без мужчины была очень тяжёлой, но Рианн старалась не отчаиваться. Она посадила небольшой огород у дома, смогла за полцены купить у вождя козу и, таким образом, обзавелась небольшим хозяйством.

Местные жители смотрели на неё пренебрежительно, наверное, Крикс сильно не распространялся, куда она делась осенью, и что именно он лично приложил к этому руку. Видя, как бьётся Рианн в одиночку с землёй и домом, многие свены усмехались и за глаза называли её дурочкой, говорили, «посмотрим-посмотрим, как она ещё переживёт зиму…» Местные дети дразнили её, когда она шла по улице, но Рианн молча терпела все эти издёвки. Она как-нибудь всё это переживёт, она выдержит, уж, если она пережила римского центуриона, то всё остальное она тоже переживёт. Справится.

Первым, кто заявился к ней из местных, был сам Крикс. Окинул долгим взглядом её жилище и смерил её саму с головы до ног. Под этим взглядом Рианн почувствовала себя неуютно, между лопатками пробежал холодок.

— Зачем ты вернулась сюда? Зачем притащилась обратно? Ты же знаешь, как к тебе все относятся здесь?

— Знаю… — выдохнула почти шёпотом.

— Так зачем пришла?

— Здесь мой дом… Здесь земля моих родителей…

Крикс небрежно усмехнулся в длинные усы. Седина уже пробивалась в них, а вот голова не седела, он был ещё сильным, моложавым свеном, несмотря на взрослых детей. Рианн никогда не любила его, а сейчас ещё и боялась, и ненавидела, за то, что он сделал с ней.