Страница 4 из 13
– Мину вишен положи, – попросила Руйя и подала ей слиток почти чистого серебра в четверть мины. Понятное дело, даже совершенно дивные вишни такой платы не стоили, да что там, весь лоток стоил меньше. Но царевне очень хотелось разговорить торговку, иначе от неё ничего путного не добьёшься.
И точно – просиявшая женщина всплеснула руками и защебетала веселее прежнего:
– Ах, добрейшая царевна! Уверена, что не хочешь яблочек? А персики какие есть – пушистые, что твой котёнок!
– Я б хотела, чтобы ты мне помогла, дорогуша, – пояснила Руйя. – Как зовут-то тебя?
– Лисса, царевна.
– Ты местная или из деревни?
– Местная-местная, уже который год ежедневно здесь торгую, меня все знают!
Некоторое время Руйя молча ела вишни (надо признать, действительно отменные), обдумывая, с чего бы начать.
– Я хочу разыскать убийцу царицы Аэссы, – наконец, начала она. – Думаю, ты сможешь мне немножко подсобить.
– Царевна, а ведь говорят, что убийца схвачен…
– Ложные слухи, – отрезала девушка. – Итак, Лисса. Скажи, пожалуйста, ты ведь, говоришь, каждый день тут сидишь… Не приезжал ли в город кто-нибудь из Мальи со времени последних Игр?
– Куро, судья верховный, вчера вернулся…
– Да нет же! Я имею в виду коренных жителей Мальи!
Лисса задумалась:
– Через три дня, по-моему, после Игр приехал один из тамошних знатных, неделю в Кноссе пробыл…
Руйя кивнула – она тоже помнила, что как раз в это время во дворце побывал сын малийского наместника.
– Потом, – продолжала торговка, – проездом был тут продавец черепашьих панцирей. Один панцирь даже царице хотел передать, да что-то не заладилось.
– А как его звали, не припомнишь?
– Где уж мне! Тощий такой, высокий. Целый ящик панцирей тащил. Утром пришёл, а после полудня и отбыл.
Это было уже любопытнее. Конечно, сейчас уже будет очень трудно вычислить, кто был этот мужчина – мало ли подобных торгашей приходит из прибрежных областей! Но Лисса утверждает, что он пытался переслать один из панцирей Аэссе. Почему ему это не удалось? Нет, может, конечно, стража всего-навсего сочла товар слишком неказистым для знати.
– Перед новолунием путешественник один из Мальи тут был. Походил, всё посмотрел, что-то на табличке глиняной нацарапал и дальше пошёл. Богатый такой, щедро мне за фрукты заплатил. Тоже поджарый, кожа – как у африканца, видно, под солнцем много ходит. Да-а, щедрый был он. А то мне как в день Игр господин советник серебра дал, так с тех пор потом я долго на мели была, и тот гость меня прямо выручил.
– Больше никого не назовёшь?
– Да нет, вроде никого.
– Ладно… Спасибо, Лисса. Тот богатый путешественник тебе не говорил, куда он дальше едет?
– Гм… – напрягла память лоточница. – Мне не мне, но я слышала, он кому-то рассказывал, что собирается дальше на север, в Паннонию. Я не уверена.
– А черепаший торговец?
– Да его я вообще почти не помню, царевна, он к моему лотку и не подходил. Кто его знает! Наверное, когда весь товар распродал, обратно в Малью отправился.
Поблагодарив Лиссу и вручив ей ещё и жемчужный браслет, Руйя отошла и стала размышлять. Есть ли вероятность, что кто-то из этих двоих связан с гибелью царицы? Путешественник? Навряд ли. Он богат, а значит, фигура заметная, рисковать тоже не захочет. И если он был тут перед новолунием, а потом поехал на север, сейчас его уже куда угодно, хоть в гиперборейские земли занести могло, о которых ахейцы рассказывают. К тому же, раз он в Кноссе швырялся серебром направо и налево, он не заботился о том, что его запомнит много народу.
А вот продавец панцирей… вправду, кто его знает? Более безликого существа не найдёшь. Любой, особенно в береговых селениях, может им сделаться – поплавай в море, налови черепах и тащи на рынок. Лиссе этот тип запомнился только тем, что предлагал товар для царицы… Почему именно для царицы? Ведь все посылки во дворец в первую очередь преподносятся царю.
Ну и ясное дело, что таинственный торговец не хотел быть потом узнанным! Раз избегал местных памятливых лоточниц. Это необычно – кому после долгой поездки не хочется прохладных сочных фруктов?
Не чувствуя жары, Руйя кинулась наверх, в лабиринт. Ей нужно было посоветоваться с Алефи. Опытный финикиец, скорее всего, подскажет, как выследить этого загадочного малийского гостя – и как мог быть связан гость с Аэссой и её убийством.
Во всяком случае, выглядела вся эта история с панцирями очень подозрительно.
На входе в лабиринт Руйя столкнулась с Кано. Он по обычаю шёл навестить родителей, живших в городе. Точнее, плёлся.
– Ах, прости, царевна, – пробормотал он, заметив, что она упала на землю.
– Да ничего, – отмахнулась, встав, Руйя. Даже не поглядев на неё во второй раз, советник побрёл дальше. То ли он ещё горевал по царице, то ли на совете ему не удалось протолкнуть какую-то свою идею. Руйе очень хотелось бы думать, что причина в первом, но после беседы с Алефи она уже побаивалась верить слишком явно выказываемой скорби.
В стойле лабиринта кормили Быка. На мгновение царевна остановилась, полюбоваться могучим Повелителем Кносса. Он постепенно привыкал к окружающим и глядел на своих слуг намного милостивее. А возможно, его вдобавок жара разморила. По летней погодке никому мычать и лягаться не хочется.
========== Глава 4. Малья ==========
Выслушав сбивчивый рассказ Руйи, Алефи задумчиво согласился:
– Да, странноватым мне кажется этот торговец…
– Как его можно отыскать? – в отчаянии спросила царевна. – Если уж лоточница его в лицо не запомнила, то о его существовании забыли к сегодняшнему дню уже все!
– Тебе надо поехать в Малью, сейчас же, – хмуро подсказал узник.
– Но там же их сотни, таких продавцов!
– Во-первых, не сотни, а меньше. Во-вторых, далеко не все из них могут позволить себе так просто взять и отправиться в Кносс. В день Игр, скажем, или на какой-то подобный праздник – да, сюда весь остров съезжается. Но, прошу прощения, по жаре, без всякого видимого повода… Только ради того, чтобы попробовать передать товар госпоже царице!
– Я понимаю, – уныло кивнула Руйя. – И как же нашего гостя найти?
– Я как раз об этом. Продавцы панцирей, чтоб ты знала, друг друга терпеть не могут. А уж те из них, кто ухитрился разбогатеть, и вовсе заслуживают лютую ненависть собратьев по ремеслу. В сладком сне каждый подобный торговец видит себя единственным и безраздельным владельцем всех черепах моря – и соответственно роскоши, которую он может на них заработать. То есть если ты придёшь к любому продавцу панцирей и заявишь, что ищешь убийцу, который был замечен в Кноссе через несколько дней после предыдущих Игр… тебе с радостью выложат список всех знакомых продавца, которые ездили в этом направлении.
– Понятно, – вздохнула девушка. – Я пойду поговорю с колесничими… Если быстро ехать, то за день обернуться можно. Надеюсь, что всё успею.
– А всё-таки ты за меня переживаешь, – сказал Алефи. В его голосе не чувствовалось ни радости, ни издёвки, ни вопроса – он говорил ровно и спокойно. – Да, чтобы не угодить к самому же подозреваемому, опроси двух продавцов. Счастливого пути, царевна.
Руйя из тюрьмы стрелой бросилась к своему давнему знакомому, вознице Ноко. Задыхаясь от быстрого бега, она сумела выговорить только то, что ей очень, ну до зарезу, нужно в Малью.
– И отцу не говори, – присовокупила она, чуть отдышавшись. Возница с опаской поглядел на неё:
– Что за тайны такие завелись в Малье? Светлейшая царица вон тоже вскоре после Игр прибегала и чуть не плакала – отвези да отвези к побережью, и чтоб царь ничего не знал. Уговорила она меня, а наутро опять бежит, опять в глазах слёзки – передумала.
Так! Это уже совсем не пойми что. Значит, Аэсса хотела бежать в Малью? Наверняка продавец панцирей сумел передать ей какую-то весточку. Она собралась покинуть дворец ради него… Но потом она поняла, какой позор на себя навлечёт побегом, и в ужасе раздумала. Не с этим ли связана её холодность с царём? Хотя, если бы она раскаивалась в содеянном, она бы, наоборот, из кожи вон лезла, чтобы загладить вину.