Страница 19 из 25
(3) Проводя свои преобразования, Лютер, Цвингли и др. вряд ли постоянно задавались вопросом о самой сущности Реформации как таковой. Но они пытались упразднить, по их мнению, все ненужное, Писанию и верующей совести противоречащее. Им казалось, что во многом они, таким образом, «приближали» условия своих общин к Христианству времен Нового Завета. Но и это получилось лишь частично, поскольку реформаторы, осуществляя перемены, действовали при помощи своих светских правителей. Таким образом, отцам Реформации не всегда удавалось видеть разницу между пророческой необходимостью постоянного возрождения Церкви как духовного организма исключительно Словом Божиим и «услугами» светского государства.
Дело в том, что предпринятая с помощью государства перестройка (или упрощение) внешней формы Церкви еще не означает прямого действия Духа. Верно, новая церковная структура может занять место первой структуры, но Дух Божий может и не прийти…[83].
Швейцарская Реформация свою задачу видела дальше немецкой в том плане, что она просто не отдала инициативы светским властям, а сама старалась довести преобразования до конца. Более того, она не позволила подчинить дело Реформации государству, но, не теряя собственной инициативы, пригласила государство (городские советы) стать ее помощницей. При этом реформаторы задавались вопросом: каким образом можно было бы восстановить Христианство по образу Нового Завета?
Но это оказалось непростой задачей. Церковные порядки, как о них мы читаем в посланиях апостола Павла, не везде удавалось восстановить или сохранить просто «буквально». Например, и в лютеранстве (как и в католичестве или православии) не была сохранена церковная должность пророка, о которой как о второй по значению говорит сам Павел[84].
К этим и подобным факторам предполагаемого «восстановления церкви времен Нового Завета» прибавились и исторические, культурно-социальные моменты. Просто невозможно было войти в ту же первоначальную христианскую воду, когда ее поток веками тек, расширялся и встретился со многими элементами греко-римской культуры, философии и права. Он распространился по Средиземноморью, дошел до Рима, границ Запада, а позже – в православном виде – до древней Руси, а в католическом – до Скандинавии и Прибалтики. Безусловно, реформаторы искренне желали очистить этот поток от некоторых чуждых Евангелию элементов, от толстого «культурного слоя». Но и в этом отношении немецкая и швейцарская Реформации шли разными, хотя иногда и параллельными, путями.
К задачам преобразования относились и социальные, даже чисто политические аспекты. Если в первые века Христианство, будучи среди язычников в меньшинстве, перед миром вынуждено было сохранять себя – нередко лишь при помощи энтузиазма Духа, даже самопожертвования, – то 15 веков позже оно полностью было связано с миром. Т. и. «мир» был «крещенным», «христианским», – начиная с императора и кончая неграмотным народом. Это – лишь один аспект новой социально-политической ситуации. Все полностью «повторить» или все «восстановить» по образу и духу Нового Завета Реформации было просто невозможно, даже пагубно для нее самой… Впрочем, уже в рамках времен Нового Завета мы можем наблюдать некоторые перемены в том же Христианстве. Так, к концу первого века постепенно исчезает непосредственное ожидание второго пришествия Христа (парусии). Более того, именно с исчезновением ожидания (это мы узнаем уже из пастырских посланий апостола), жизнь верующих преобразуется в более четкую церковную структуру. Создаются дальнейшие предпосылки для порядка и иерархии будущей средневековой Церкви.
Как известно, часть реформаторов старалась любой ценой «упрощать» церковную структуру, но сталкивалась с объективными трудностями. Так, Лютер, в 1520 г. уже рассчитывая на возможность руководства Церковью «всеми крещенными», был вынужден сохранить основные духовные должности, которые веками были и в католичестве. Более трезво на эти вещи смотрел Кальвин, так как ему уже был известен негативный опыт «демократического эксперимента» Лютера. Так, швейцарская Реформация сохранила церковные должности; она посчитала их нужными не просто «для общего порядка» (как у Лютера), а необходимыми de jure divino[85]. Ибо они были зафиксированы уже в Новом Завете. Если к обоим течениям Реформации добавить и англиканство, то в нем церковные должности остались как бы старыми, т. е. «католическими», включая не только епископат, но и прелатуру, каноников и пр.
Из всего уже сказанного нами видно, что осуществление Реформации порою казалось довольно противоречивым явлением: если ко многим вопросам и сегодня подходить не по Духу, а «по букве». Остается как бы неясным: по какому окончательному критерию действовали реформаторы? Дальнейшие преобразования – уже самого наследия Реформации – говорят сами по себе. Так, учение Цвингли получает более четкую систему у Кальвина. Немного позже мы можем говорить уже о «кальвинизме» как некой богословской системе[86]. По сравнению с лютеранством, следующим своим символическим книгам XVI века {«Книга Согласия»), кальвинизм не знает строго определенного, строго «обязательного» для всех времен текста или формулы.
В этом смысле он оказался более жизнеспособным и гибким, сильнее повлиял на жизнь стран Европы, Англии, а также США. Если в начале кальвинизм был лишь некой богословской величиной, то вскоре, как показывает один из известных авторов, он повлиял и на социальную, политическую сферу западного и англо-американского общества[87].
(4) В итоге, мы еще раз убедились в сложности нашей задачи – определить сущность и мотивы Реформации как особого движения. Тем не менее, само разнообразие церковных реформ, проводимых в Германии, Швейцарии и в других странах, дает нам возможность некоего сравнения. Оно окажется особенно полезным, если наши вопросы сопоставлять со Священным Писанием, христианской 15-ти вековой традицией, а также с многообразными формами человеческого бытия: религией, искусством, социальной, политической, экономической сферами и пр.
Как мне кажется, было бы трудно, даже невозможно, определить суть Реформации без определения сути самого Христианства как религии. Иными словами: удачу или неудачу Реформации, во-первых, необходимо видеть с позиций Христианства как такового, а не с позиций культуры, экономики, политики и т. д. Дело в том, что все остальные сферы человеческого бытия, в той или иной стадии развития, существовали и до появления Христианства. К тому же, для нас всегда полезно задаваться вопросом о том, как Христианство повлияло на жизнь Запада еще до Реформации. Необходимо выяснить, чем попытки церковных реформ, проведенные еще в лоне католичества, отличаются от Реформации, предпринятой Лютером и другими личностями.
Нельзя обойти и следующее: современные историки «первую» форму Реформации видят уже в вальденском и гуситском движении XIII–XV вв [88]. Это движение началось именно тогда, когда было осознано: духовно-политическое единство т. н. христианского Запада (как ни странно!) стало неким «препятствием» для свободной проповеди Евангелия. Таким образом, «первая» Реформация протестовала против «единства псевдо-религиозного мира», возникшего в результате объединения Христианства с государством еще в эпоху Константина[89]. Во имя Христа и в послушании Ему эта «первая» Реформация на место средневековой вертикально-патриархальной системы ставила некую горизонтально-братскую модель Христианства. Ее симпатии были обращены к бедным, бессильным и обездоленным. Только в таком случае, когда сами христиане стремятся осуществить идеал солидарности со страдающим миром, они и могут сделать проповедь
83
См. Захария, 4:66 и Ии 3:8!
84
1 Кор. 12:28; Еф. 4:11; cp. 1 Кор. 14:1!
85
По Божественному праву – лат.
86
См. более подробно Мак-Грат. Богословская мысль Реформации. Введение. С. 19–21.
87
О кальвинизме, вообще о Христианстве и Реформации, см. Кайпер А. Христианское мировоззрение. Лекции по кальвинизму. – СПб., 2002. = Dr. Abraham Kuyper. „Lectures on Calvinism“. – William B. Eerdmans, 1931. Эта книга, написанная автором в конце XIX в., нисколько не утратила своей актуальности и сегодня.
88
Вальденское движение связано с именем от богатства отказавшегося лионского купца Пьера Вальдо (ум. скоро после 1205 г.). В XIII–XIV вв. это движение распространилось не только во Франции, но и в Италии, Германии, Швейцарии, Австрии, Венгрии и Чехии. Одна незначительная часть позже слилась с гуситами, другая осталась автономной (ок. 30 000). Она до сих пор сохранилась в северной Италии. Еще одна часть вальденцев после 1857 г. переселилась в Латинскую Америку; там она занималась евангелизацией. – Molnâr А. Waldenser // Taschenlexikon Religion und Theologie, hrg. von E. Fahlbusch. – Vandenhoeck & Ruprecht, 1971. Bd. 4. S. 244–246.
89
Cp. A. Molnâr. Reformation. // Ibid. Bd. 3, S. 244 (238–245).