Турнир Трех Неудачников

Доминик послушно кивнула и подхватила сумку.

— А вы? Куда вы отправитесь?

Мадам Флио одернула свою молочно-белую тунику и уперла руку в стол.

— В Мексику. Там есть одно место для таких неудачников, как я. Если будете однажды там, с удовольствием подскажу вам, что говорят звезды.

Девушки смущено улыбнулись и зашагали к двери, все еще всхлипывая, так, словно эта мадам Флио у них семь лет преподавала, да еще и однажды из горящего дома на руках вынесла. Женскую сентиментальность, тем более этих двух валькирий, Альбус не понимал, как и не понимал, каким образом умудрились примириться две чемпионки, которые на первом испытании, не так давно, между прочим, в рукопашную перешли.

— Что ты хотел спросить у меня? — Голос мадам Флио вернул в реальность.

Гадалка, сделав щедрый глоток из бутылки, настолько ветхой и покрытой чем-то непонятным, словно ее только что подняли с морского дна, подняла на Ала взгляд.

— Да я… — растерялся Ал, так и не зная, как бы спросить. — Когда мы вдыхали куренья… ладно, забейте. То есть, не обращайте внимания. Я пойду.

— Твой враг — женщина, — произнесла ему в спину Флио. — Осторожнее с женщинами, ты, я вижу, редко задумываешься над словами и действиями. Не всегда у тебя выйдет за спиной прятаться.

И снова приложилась к своей неприглядной бутылке, из которой разило скисшим вином.

— Да было бы за чьей прятаться, — фыркнул Альбус.

— Не скажи. Есть за чьей.

Представив субтильного Скорпиуса, который, раскинув руки, закрывает его от града смертоносных заклятий, Альбус скривился. Зная Скорпиуса, это кто еще за чьей спиной будет прятаться.

— И где ж искать эту спину? — усмехнулся Альбус. — Если в Большом зале, около графина с вином, да в леопардовой шубе, то вы и правда гадалка так себе.

Мадам Флио допила свой кислый напиток, к которому гнушалась прикладываться при девушках, и, взмахнув волшебной палочкой, приманила к себе саквояж. А затем, сжав его ручки, спустилась со ступеньки.

— Есть дом в Новом Орлеане, — пропела она тихонько. — Который прозвали «Восходящее солнце»…

— Он погубил многих несчастных, — кивнул Альбус. — И, Боже, знаю, я— один из них.

Взгляды пересеклись на мгновение.

— Да, я тоже люблю эту песню, не пейте это, что это там у вас в бутылке.

Мадам Флио одарила его теплым взглядом и, на мгновение сжав ладонью плечо Ала, направилась к выходу.

Глядя, как ее фигура исчезает из виду, когда она спускалась по винтовой лестнице вниз, Альбус присел на ступеньку и хмыкнул.

— Она жила и работала здесь двадцать лет, — послышался низкий голос у окна.

Рада Илич, цокая низкими каблуками сапог, на которых поблескивали пряжки ремней, скрестила руки на груди и облокотилась на барельеф стены.

— И никто не пришел даже попрощаться с ней. Ее ученицы просто встали по звонку и вышли из класса. Просто вышли.

— Мерзотно.

— Ага.

Ал подвинулся, и северная дева уселась на ступеньку рядом. Ее снова пробило на непонятную женскую слезу, которую, впрочем, Рада утерла как-то по-мужски: не пальцем и изящно, а ладонью быстро и резко.

— Встали и ушли по звонку, — повторила Рада, ухмыльнувшись. — Да даже если она никакой преподаватель, но есть же что-то человеческое, что-то… правильное что ли.

Альбус, прекрасно понимая, о чем этот сбивчивый поток слов, рассеянно кивнул и повернулся к присевшей рядом болгарской студентке. Все же как бывает глубока человеческая душа, раз может так не вязаться с внешним видом. Ладно, Доминик позволено всплакнуть и пожалеть — она красива, она ведь чертова принцесса Аврора! Красива, грациозна от походки и до взмаха длинных ресниц, ей впору ходить по лесам и петь песни с малиновками и оленями, как самой настоящей мультяшной принцессе.

Рада Илич была, что называется, настолько суровой, что, казалось, единственная эмоция на ее лице может представлять собой возмущенный взгляд. У нее не было и десятой части красоты Доминик, а грацию и нежность подавно сменили стальные мышцы, бугрившиеся под ее форменной рубахой, и совершенно бесстрастное выражение лица. Альбус с ужасом заметил, что ее спина шире, чем его, уже не говоря о бицепсах, а волосы, выглядели настолько растрепано, словно Рада как собрала их в косу перед приездом в Шармбатон, так и не расплетала. Да даже вместо волшебной палочки рядом с ней на ступеньках покоился массивный вязовый посох. Да, Господи-Боже, Рада Илич выглядела мужественнее Ала, а поставь рядом с ней Скорпиусa, так впору гадать, кто из них женщина, а кто мужчина.

Ты ошиблась, мать-природа, когда сделала эту девушку девушкой. Ведь единственное что-то нежное было слезой, которую тут же смахнула ладонь.

«Женщина — это не пол. Это состояние души», — заключил Альбус.

Только женщина, на какого бы мужчину она не была похожа, может так искренне жалеть другого человека, пусть и едва знакомого.

— Представляешь, каково ей, — протянула Рада, уставившись в узкое витражное окно. — После стольких лет прощаться не с ученицами, которых изо дня в день учила, а с чужими.

— Ну, а что ты хочешь, — буркнул Ал. — Не дай Боже пропустят обед, супца горячего навернуть это же важнее, чем попрощаться с преподавателем.

Рада усмехнулась, отчего на ее щеках мелькнули ямочки. Переглянувшись с ней, Альбус вдруг почувствовал ощущение, которое называл «моментом невысказанного, но предельно ясного» — когда не находилось слов, чтоб объяснить свои чувства, но собеседник понимал все прекрасно, и не просил пояснений. Только со Скорпиусом проскальзывал такой момент, но они на то и лучшие из лучших друзья: они ведь друг за друга горы свернут, если для этого не придется вставать с дивана.

— Меня, конечно, проклянет весь Хогвартс, — сообщил Ал сконфужено. — Но… может, если тебя еще никто не пригласил, ты пойдешь со мной на бал?

Рада Илич аж рот приоткрыла.

— С тобой?

— А ты думала, я просто так на тебя ставки к первому туру делал? — фыркнул Ал.

— Ты, честно говоря, дохляк.

— Ой, Афродита, усы сбрей. А еще бал собралась открывать.

Расхохотавшись в голос, оба переглянулись снова.

— Я танцевать не умею, — предупредила Рада.

— Да я тоже.

— И платья у меня нет.

— А у меня из парадного только кальсоны.

— Мы затмим всех.

Альбус неловко улыбнулся.

И тут же возликовал внутри себя — он идет на бал с девушкой (пусть и похожей на трансвестита), он открывает Святочный бал, а Скорпиус Малфой, у которого для этого были все предпосылки, скорей всего нет, вряд ли Доминик сменила гнев на милость.

И точно. Обед подходил к концу — Доминик в трапезной уже не было, зато Скорпиус сидел поодаль от делегации Хогвартса и о чем-то шептался с кудрявым чемпионом Шармбатона. Тут же, стоило Алу увидеть друга, в голове прозвучал его голос: «Браво, Ал. Замутить с чемпионом Дурмстранга — гениально, моя школа. Так у Доминик больше шансов на победу».

Прекрасно понимая, что на пятой же минуте Святочного бала Скорпиус Малфой начнет вплетать его в свои интриги и поинтересуется, что у Рады Илич он успел выведать о втором туре, Альбус понял две вещи. Во-первых, что с приглашением на бал поторопился. И, во-вторых, проявлять к кому-то симпатию в радиусе сотни миль от Скорпиуса Малфоя себе дороже. Так уж чувствовалось.

========== 12. ==========

— Пригласить на бал Раду Илич — гениально, — приложив к рубашке Ала замысловатый галстук с серебряными вензелями, произнес Скорпиус. — Не ожидал.

Ал закатил глаза. И не объяснить же другу, что поспешное приглашение болгарской чемпионки ни одной самой хлипкой ниточкой не связано с тем, что он вероломно планировал добыть из Рады информацию о втором туре.

Скорпиус отшвырнул галстук в сторону и примерил к Алу другой — серый в строгую клетку.

— И она согласилась?

— Я так и не понял.

— Значит согласилась. Рада, чего уж там, далеко не лесная фея, у нее нет десятка вариантов кавалеров.

От этого на душе стало ещё гаже.

— Плюс, ей просто необходим кавалер, ей бал открывать. А после того, что она учудила на первом туре…