Неучтенный фактор

— Дамблдор хочет, чтобы ты перестал видеть сны о Волан-де-Морте, — мягко пожурила друга Гермиона. — Ты же не будешь по ним скучать?

— Дополнительные уроки у Снейпа, — ужаснулся Рон, не смущаясь внимательного взгляда Мари. — Мне, пожалуйста, кошмары!

— Ой, да бросьте. Северус — душка, — хихикнула она. Мари каждый раз веселилась от души, рассказывая незначительные факты о нем и о себе, что ну никак не могли, по мнению гриффиндорцев, соответствовать действительности.

— Кошмары! — выразительнее добавил Рон под громкий смех друзей.

***

— Я передумал, — почти зеленое лицо Рона склонилось над пакетом, — я больше никогда не хочу на нем кататься.

До Хогвартса вся святая компания добиралась на Ночном рыцаре. Водитель, получив вполне конкретный приказ от Тонкс, скрывающейся под видом старухи, гнал изо всех сил. И Рон, предвкушающий поездку на данном виде магического транспорта, теперь горячо жалел об этом. И не только он. Укачивало всех знатно. По полу летали сумки пассажиров с верхних этажей: смесь лягушачьей игры и бисквитных кексиков заставляла желудок сжаться. Но хватило всего лишь часа и заснеженные вершины Хогсмита показались из окна, вырывая ликующий стон подростков. Добрались!

Первое же после каникул собрание ОД все, кроме брюзги Смита встречали с радостью. И Мари, конечно же, первая узнала о том, что кто-то следовал ее прощальному совету. На каникулах тренировались практически все. А еще о том, что поцелуи после разлуки на продолжительное время невероятно сладки, и буквально за три недели человек может поменяться до неузнаваемости.

— Как прошло? — шепотом спросила Гермиона, поджидая Гарри после его занятия окклюменцией, и тут же с озабоченным видом: — Ты как себя чувствуешь?

— Хорошо… не знаю. — Гарри поморщился и плюхнулся на кресло рядом. — Слушайте, я кое-что сообразил…

Мария внимательно прислушивалась ко всему, что творилось в кабинете отца, и не могла не согласиться и с тем, и с другим.

— Так ты говоришь… — прошептал Рон, потому что мимо пробежала стайка девиц, — это оружие, за которым гоняется Сам-Знаешь-Кто, оно в Министерстве магии?

— В Отделе тайн, должно быть, там, — шепотом ответил Гарри. — Я видел эту дверь, когда твой отец вел меня вниз на слушание — ее он и охранял, когда на него напала змея.

Гарри принялся рассуждать, что же могло значить видение с неизвестной дверью и для чего заклятому врагу Поттера нужно сконцентрировать его внимание на этом. Они пришли к выводу, раз это происходит на нижнем уровне Министерства, эту дверь охраняют невыразимцы, то там разрабатывают что-то сверхсекретное, что так понадобилось Волдеморту (не произноси это имя).

— И все же, — почесал затылок Рон, — как подумаю, что Снейп может читать мысли, так тошно становится.

— Только не-маги рассуждают о «чтении мыслей», — презрительно фыркнула Мари, включаясь в их диалог, — подвинься, красавчик. Ум — не книга, которую можно раскрыть, когда заблагорассудится. Мысли не напечатаны внутри черепа, чтобы их мог изучить всякий любопытный. Мозг — сложный и многослойный орган. Верно, однако, что те, кто овладел легилименцией, способны при определенных условиях проникнуть в сознание своих жертв и правильно интерпретировать добытые сведения. В частности, они почти всегда знают, когда кто-то им лжет. Только натренированные в обратном искусстве способны обмануть их, скрыть, заставить поверить в свою правду.

— Он примерно также и говорил. А еще постоянно твердил: Очисти сознание! Ты уж прости, Мари, но… твой отец, — последнее было произнесено почти одними губами, — никчемный преподаватель, в отличие от тебя, — тут же исправился парень, под грозным взглядом сидящей напротив девушки.

— Нет, Гарри. Просто вы не можете найти правильную точку соприкосновения. Я не спорю, Северус сложный человек и чтобы понять его требуется много времени. Но, ты не прав. Он обучил меня окклюменции. И я знаю, что в этом деле он — мастер.

— Наверное, ты права, — пожал плечами Гарри, — слушай…

— Может, научишь нас всех? — выпалила вперед друга свою блестящую мысль Грейнджер.

— Хмм, — Мари поняла, что это будет просто непревзойдённой практикой по легилименции, а ради этого стоило согласиться на что угодно, — можно попробовать.

Она медленно поднялась, откинула черную гриву волос назад и ухмыльнулась так предвкушающее, что Поттер и Уизли вспомнили, что Мария-то тоже Снейп и готовы были взять свои слова назад, а Гермиона рассмеялась.

========== Глава 48. ==========

Каждый думал, что после побега преступников из Азкабана Амбридж чуточку присмиреет, смутится оттого, что это безобразие случилось под самым носом у ее возлюбленного Фаджа. Но нет, это как будто только утвердило ее в неистовом желании взять под свой контроль все стороны жизни Хогвартса. Она была полна решимости уволить в скором времени, как минимум, одного преподавателя; вопрос состоял только в том, кого первого — профессора Трелони или Хагрида.

А меж тем за следующий месяц учебы личная жизнь Марии и Луны перешла на новый уровень. Они действовали осторожно, но методично продвигались вперёд. Поцелуи участились, как и их глубина. Объятия стали крепче и менее целомудренными. Но даже при этом, они не спешили. Мари и Луне было комфортно так. Они наслаждались друг другом, не планирую чего-то большего. Подготовка Дюпен Чен к СОВ не мешала им проводить время вместе. Пожалуй, именно с Луной Мари находила нужную концентрацию. И даже нарглы и мозгошмыги Луны уже не были чем-то странным — они стали частью ее девушки, а значит частью ее самой. И, несмотря на подшучивания однокурсников о природе их отношений, Выручай-Комнату девушки чаще всего использовали для тишины.

Это и редкие тренировки спасли рассудок Марии от бессмысленного времяпровождения в Хогвартсе.

— Ваш мозг может все. Абсолютно все. Главное убедить себя в этом. Руки не знают, что они не умеют отжиматься, ноги не знают, что они слабые, живот не знает, что он сплошной жир. Это знает наш мозг. Убедив себя в том, что вы можете все, вы действительно можете все.

Еще несколько раз проведя занятия, связанные с непосредственной физической активностью, Мария присоединилась к группе учеников. Гарри Поттер, у которого своих дополнительных занятий было навалом, начал обучать чарам Патронуса. Но еще большие странные и даже пугающие перемены, связанные с известия о разгуливающих на свободе преступников, вызвали в Невилле. Дюпен Чен гордилась им и его успехами не только в магии, но и в покорении своих собственных способностей.

Долорес Амбридж оказалась действительно противной сукой. Ее приторно-сладкий, высокий голосок, в сочетании с едва замаскированным презрением ко всему, что она не одобряла — а этого было предостаточно, начал действовать на нервы. Скрывать это оказалось труднее и труднее с каждым днем. Однако, что еще раздражало больше этого, это как однокурсники начали реагировать на старую глупую корову. Слизеринцы в большинстве своем старались относиться к ней с безразличием или успешно подлизывались. А вот большая часть гриффиндорцев и более решительных хаффплаффцев оказались не настолько умны. Да, Мария и не могла бы их винить в этом. Но они… попадались слишком часто. Стоило быть умнее и какое-то время помолчать, вместо того, чтобы вскрывать эту загноившуюся рану. Иногда было похоже, что они стараются попасть в «черный список» этой женщины. Рассматривая Верховного Инквизитора Хогвартса как прямую попытку Министерства вмешаться в дела школы, которая всегда была вне его юрисдикции, они навлекали на себя ее гнев. Впрочем, решение было обоснованным. Студенты верили, что это их школа и защищать себя они должны сами, не надеясь на чью бы то ни было помощь со стороны.

Луна крепко сжимала руку Мари в своей хрупкой ладони, не желая отпускать. Анджелина Джонсон что-то рассказывала, заливаясь от восторга. Близнецы предлагали сливочное пиво всем желающим. Они отмечали ровно четыре месяца с основания подпольного клуба. Сама Мария наслаждалась им так же, как и присутствием Лавгуд рядом. Это был самый счастливый день в ее жизни. Она чувствовала взгляды Луны на себе, чувствовала ее пальцы в своей руке, ее дыхание на щеке, когда та склонялась ближе и шептала ей на ухо. Мари уже было не обязательно смотреть на нее, чтобы понять, что она делает. Но смотреть так хотелось. И она поворачивала голову, сталкиваясь с взором подруги. И они будто мы начинали тонуть в синеве и черноте друг друга. А потом так же стыдливо отводили взгляд. Это было головокружительно, потрясающе! Все происходящее перекрывало и страдания, и слезы, и страх открыться, что были до этого… Мари даже казалось, что это было в прошлой жизни, точно миновали годы с тех пор.