Страница 40 из 40
— А что с тем диверсантом? Поймали?
— А что его ловить? Сам выполз на берег.
— И что вы с ним сделали?
— Объяснили, что девушка замужем и отпустили.
Я оглядела всех с сомнением: — Да ладно. Просто так вот взяли и отпустили?
— Его Роман так придавил, что понятно было, кто муж. И потом, кто-то же должен передать остальным, объяснить, чтобы больше не лезли?
— А они и правда могли сделать меня королевой?
Они переглянулись, и Роман неохотно подтвердил: — Могли. И сделали бы. Но ты совсем ничего не знаешь о том, как можно манипулировать неискушенным, неопытным человеком. Ты была бы марионеткой, тебя использовали бы, а ты бы и не догадывалась. Это добровольное рабство, Настя.
— Что будем делать с Настей? — спросил Юра.
— А что со мной делать? — удивилась я.
— То, что с ней делается, Роман. Откуда этот хвост, волосы? Твои могут помочь, объяснить что-то, научить, подстраховать при случае?
— Сейчас — нет. Я ушел… Ушел совсем, сейчас сам по себе. Законы и правда нужно менять. С отцом тоже… за тот обман. Если бы она была человеком — погибла бы. Он шел на это сознательно. Так что теперь все нужно начинать с нуля. Вся надежда на то золото. Но без связей, без денег, без положения чтобы что-то сделать… это годы, — в его голосе была горечь, в несчастном единственном глазу — печаль. На душе потеплело, я спросила осторожно:
— Ты правда не воспринимаешь меня, как инструмент для достижения цели?
Роман непонимающе смотрел на меня. Я подтянула свой стул вплотную к нему, прислонилась. Его руки сразу сграбастали, прижали меня к себе.
— Ты действительно забыл, что у тебя есть я? Все твои по стойке «смирно» станут, когда я хвост покажу… В груди шевеьнулось непонятное, но неприятное ощущение, меня передернуло. Продолжила: — Нет, извини — только защищаясь или защищая семью. Это тяжело… морально тяжело. Вам не понять, вы выросли с пониманием своей инакости, или того, что это нормально, а я чувствую себя… мутантом каким-то, выродком. И змей боялась всегда… Ну, тогда просто расскажешь им, что я так могу. А если у нас родится дочка, так вообще… А зачем я умею золото таскать, просто так, по-твоему? Это же чтобы тебе помочь с добычей. А ты Лес защитишь, что-то еще сделаешь. Смысл-то весь в этом? Или в чем тогда? Если во мне после обряда проснулась капля вашей крови откуда-то издалека? Если Лес подтолкнул ко всему этому? Мы не знаем сейчас точно — почему все и как, и я думаю — не узнаем никогда. Ты просто делай, как задумал — твои действия одобрили, понятно же. Кто там из них — Лес, Бог, планета, всемирный разум? И тебя сделали таким, как мне нравится — некрасивым и небогатым, — я лукаво улыбнулась.
Мужики хмыкнули, зашевелились. Роман расстроено провел рукой по лицу, по голове.
— Дурочка, это уже перебор. Что — совсем некрасивый?
— Пока совсем. Потом, конечно, волосы отрастут, шрамы сойдут… Но у нас будут красивые девочки! А вообще — пока жить есть где, деньги на первое время — тоже. Будешь потихоньку все оформлять. Только я думаю, что Лев раньше приползет. Сам думай — прощать или нет, все же отец… тебя спасал. Выживем… А меня Ярослав всему научит. Мы ему за это сосватаем якутяночку, да, братик?
— Через год, — отвернулся смущенно Ярослав, — младшую.
— Так ты ездил? — поразилась я, — а что ж Мышке не сказал?
— Суеты не хотел. Старшая мне не понравилась — слишком норовистая, а Сардана славная, тихая. Мы договорились с ней, что как ей восемнадцать стукнет — я тут как тут.
— Здорово… — зевнула я, — а можно я потом уберу и помою? Сил никаких нет. Почти утро уже. А вечером наши приедут.
Все согласились. Мы потихоньку рассредоточились по дому. Я выключила свет в своей спальне и прильнула к Роману. Он прижал меня к себе и его руки поползли по моему телу. Я сонно пробормотала, отстраняясь и стаскивая шорты:
— Сегодня просто спим. Я тоже очень соскучилась, поэтому обнимаемся. А больше ни на что сил нет. Завтра, ладно?
— Ладно… жена. Распишемся скорее, хорошо? Какие волосы, Настенька, какая дивная красота… Он уткнулся носом в пышную золотую массу. Подхватил меня на руки и уложил в кровать спать. Потом прошептал, прижимая к себе: — Я влюбился в тебя окончательно и бесповоротно тогда — в буран. Когда ты в Мышкином платье и шерстяных носках суетилась в избе. Теплую воду наливала умываться, полотенце давала, в печи ухватом орудовала. Как во сне был, как в раю. От нежности в глазах туманилось… А помнишь, ты говорила, что золотые волосы тяжелые? Так как?
— У Золотой Волос они были четыре сажени, но она их веса не чувствовала. Потяжелели только один раз — когда жених на другую засмотрелся однажды, — пробормотала я, засыпая, — а пока любил — они все легче становились… и длиннее… все дело в его любви. Я не чувствую их веса…