Страница 5 из 8
Названные Завидом люди ещё долго, молча, стояли на крыльце и смотрели, как, разбившись на пары и группки, жители Ходово, занятые пересудами, медленно расходились по домам.
До утра они сидели за столом за кружкой мёда и слушали, как под треск поленьев в печи Боян, перебирая струны гуслей, рассказывает о героях прошлого. О первом поистине великом князе вендов Велемире19. О его потомке Радегасте, погибшем во время похода на Рим. О князе Яровите20, который победил в борьбе за власть сына Радегаста Северина21. Как он послал войско за Рану22 против сбежавших из-под его власти франков. О смерти Яровита и борьбе его сыновей Владимира23 и Столпосвята24 с Аттилой25. О внуке Яровита, тоже прозванного так26, который в молодости служил своему дяде Столпосвяту, а затем ушёл в Рим, где стал великим царём. О походах Аттилы против франков, бургундов, саксов и готов. О правнуке Радегаста Глебе, который разрешил готам поселится в северных пределах своего княжества. Об Одине27, короле готов, который проиграл войну гуннам и аланам и отправил свой народ в земли саксов. И о многом другом, о чём Вальдир даже не догадывался. Все внимательно слушали сказителя. Только Торе эти рассказы были абсолютно не интересны. Но она была счастлива, что Боян так увлёк всех своими рассказами. Благодаря этому она бесконечно долго могла находиться рядом с любимым человеком и наполнить лелеем созерцания свою душу и разбитое сердце. Она была счастлива так, как будто сбылись её мечты, и она провела ночь со своим любимым берсерком. Она так и посчитала: «Я провела с ним ночь. Теперь можно и умереть».
Через день она вернулась в Селунд.
Глава 5
Ода, выросшая в неге усадьбы Адельсё, не знала до этой поры, что человеку может быть так плохо. Кругом всё было чуждое, ненавистное, не родное. Чужой дом, чужие слуги, чужой народ. И самое страшное – Хельги, который не давал ей прохода. Рядом не было даже родственников. Собственно, кроме отца никого из своих родных она не знала или не помнила. Теперь и его не было рядом. Да, собственно, если бы он был рядом – от этого ей не было бы легче. Для неё он перестал быть родным человеком. Она не могла ему простить загубленной жизни, счастья, любви. Не было рядом с Одой и её Сольвейг. При воспоминании о подруге ныло сердце. Не было кормилицы, которая умерла через полгода после жестокого наказания, устроенного Иваром. Её бездыханное тело подобрали в озере рыбаки. И главное, что рядом не было её любимого. Скорее всего, она бы тоже умерла от горя, разлуки и безысходности. Но как всегда бывает в жизни, её спасло рождение ребёнка, которого она назвала Харальдом. Всю свою любовь, свою страсть, свою заботу она посвятила ему.
Встав с постели, Адель склонилась над люлькой. Спит! Как он прекрасен! Глаза закрыты, но веки подёргиваются. Может, ему снится сон? Мама и папа рядом? Папа. Папа неизвестно где. И думает ли он о нас? Он не знает, какой ты красивый и ладный. Глазки мамины, губки мамины, носик…, неизвестно пока чей. Но подбородок – точно весь в отца. С ямочкой посередине. Эх, Харальд, Харальд. Дай тебе боги счастье в жизни.
В это время в дверь заглянула служанка:
– Госпожа, вы уже встали? К вам пришли.
– Кто там ещё? Я не хочу никого видеть.
Отстранив из дверного проёма прислугу, в комнату протиснулась Тора.
– Это я. Твоя наречённая сестра.
Настроение Оды мигом улетучилось:
– Не сестра ты мне. Даже не надейся. Отстань от меня. Мне твоего брата достаточно, чтобы быть несчастной.
– Хрёрека? – Тора подошла к люльке, пытаясь заглянуть внутрь.
Адель встала между незваной гостьей и сыном, не давая золовке возможности увидеть Харальда:
– Причём здесь Хрёрек? Я говорю о Хельги.
– Он пристаёт к тебе?
– Не то слово! Проходу не даёт.
– Негодяй!
– Ты чем лучше? Вы одна семейка. Кроме пакостей, что мне от вас ждать? Тора, я по-хорошему прошу, уйди! И рядом со мной и моим сыном больше никогда не появляйся.
Ода, зло глядя на золовку, стала напирать на неё грудью:
– Будьте вы все прокляты! Желаю вам, чтобы вы все, словно пауки, перекусали друг друга своим смертельным ядом.
Обескураженная Тора попятилась к двери, сказав при этом:
– Я понимаю тебя, Ода. Но я зашла сказать всего два слова.
– Это слишком много для меня – твои два слова. Проваливай!
– Ты сильно изменилась. Стала злой.
– Учителя в жизни мне хорошие попались! Не зли меня!
Ода выхватила кинжал, висевший на груди под сарафаном, и замахнулась на золовку:
– Уйди! Нет уже сил тебя рядом с собой видеть. Не дай мне грех убийства на свою душу взять.
Тора лишь грустно улыбнулась:
– Я была бы рада этому. Но для твоей души такой обузы тоже не хочу. Я была у Вальдира в Хедебю.
– Это ложь! Ты с братцем вновь задумала интригу!
– Нет. Не ложь. Берсерк меня простил.
– Простил? Он что за этот год обо всём забыл?
– Нет, не забыл. Тебя он всё так же, к сожалению, крепко любит.
Ода недоверчиво покачала головой:
– Всё ложь. Не может он тебя простить. Такого не прощают.
– Прощают и не такое. Но страшно то, что сама себя я не смогу уже простить.
– Такие речи в устах Торы? – Ода демонстративно засмеялась. – Это смешно! Я так глупа? Ты так считаешь?
– Нет не считаю. Я завидую тебе. Тебя он любит всё также страстно и непоколебимо. Его письмо я привезла. Возьми.
Только сейчас Ода увидела в руках Торы дорожную церу, которая закрывалась на замочек. Она недоверчиво взяла из рук золовки восковую дощечку и открыла её. На воске были руны, явно написанные рукой любимого: «Адель, если ты счастлива в браке и считаешь, что я проявляю неуважение к твоему положению супруги, можешь дальше не читать. Сотри! Но я не могу не сказать тебе всего три слова, на которые ты раньше не могла ответить «я тоже». Я ярл, слуга твоего отца, его верный воин, узнал совсем недавно, что он меня сюда сослал, надеясь, что венды здесь меня убьют. Если ты не забыла, что я тебя люблю и любишь меня «тоже», хочу просить у тебя совет. Считаешь ли ты желание меня убить нарушением слова твоего отца? Если – да, тогда я снимаю с себя все клятвы, данные мной конунгу и считаю себя отныне свободным от всяких обязательств перед ним. Если – нет, то даже не хочу об этом думать. Тогда я уеду ещё дальше от тебя и попытаюсь найти утешение в смерти. Купцы сказали, что в Царьграде берут на службу таких воинов, как я. Без твоего согласия я не могу предпринять никаких шагов. Скажи мне «люблю» – или «прощай навеки». Я первое приму счастливым – второе, с грустью на сердце, но пойму. На веки твой, Берсерк».
Слеза сорвалась с ресниц и разбилась о воск церы. Это была слеза счастья. Она копилась целый год. Любимая берсерка перебрала все церы в дорожном приборе для письма, пытаясь отыскать ещё хоть что-то. Потом взглянула на Тору. По выражению её счастливого лица, сестра мужа всё поняла:
– Как я вам завидую! Но это уже не та чёрная зависть, которая год назад во мне со страшной силой клокотала. Ты будешь счастлива. Теперь я это знаю. Любовь – это ледоход! Она все преграды на своём пути смести способна.
Ода немного успокоилась:
– Что ты с ним сделала? Как он мог довериться тебе? Тора, ты правда не играешь снова в свои игры, в которых главный приз – наша с Вальдиром смерть? Что с тобой случилось? Я не верю, что так может человек вдруг сам собой перемениться?
19
Балломар в римских источниках. Объединил варварские племена к северу от Дуная. В 166 году вторгся в пределы Рима. Одержал целый ряд побед над легионами Марка Аврелия. В «Тидрек-саге» назван Вилькином (Вильцином)
20
Гертнит в «Тидрек-саге». Князь Вандал, согласно Иоакимовской летописи
21
Нордиан в «Тидрек-саге»
22
Переход подвластных Яровиту князей и его союзников через Рейн был осуществлён 31 декабря 406 года. Из-за интриг римского правителя Стилихона эта армия не вернулась назад, а расселилась в галльских и африканских пределах империи. После этого Яровит напрямую подчинил себе земли своих союзников среди которых были гунны Паннонии, которыми правил отец Аттилы. Малолетний Аттила стал аманатом (заложником) при дворе Великого князя, где и вырос. Вместе с ним в качестве заложника там же воспитывался последний «великий римлянин» Аэций
23
Бледа, в греко-римских источниках, двоюродный брат Аттилы, Вальдемар в «Саге о Тидреке Бернском». После того, как Аттила не смог его победить, он заключил с Владимиром договор, по которому они вдвоём правили державой Яровита. Но в 444 году Владимир погиб в результате заговора, устроенного Аттилой
24
Озантрикс в «Тидрек саге», погиб в битве против войск Аттилы
25
В «Хедебю саге» утверждается, что матерью Аттилы была сестра Яровита. Т.е. Аттила был племянником Яровита (князя Вандала)
26
Согласно «Тидрек-саги» с небольшой армией ушёл со службы Озантрикса к другому своему дяде Илье, правившем землями к югу от Дуная (очевидно был римским федератом). Там он быстро укрепился во власти и под именем Одоакр стал последним императором Западной риской империи
27
Оттон-рикс, Атанарих – знаменитый предводитель готов, с помпой похороненный в Константинополе. Император Восточной римской империи христианин Феодосий шёл во время похорон перед носилками великого язычника. Назывался прародителем многочисленных династий бургундских, английских, саксонских, шведских и датских правителей. После смерти обожествлён