Страница 3 из 15
Нинико тогда исполнилось четырнадцать лет.
Она росла прелестной девушкой. Как говорили ее односельчане, она была такой нежной и воздушной, что не оставляла на земле следов. Внешне девочка была похожа на отца, но дедушка Ладо говорил, что она в его деда – Георгия. Но на кого бы она ни была похожа, Нинико отличалась от всех своими чудными глазами. Первый же взгляд на нее поражал постороннего, поскольку у нее один глаз был зеленый, а другой медового цвета. Красоту этих глаз невозможно было забыть. К этим глазам очень шла белизна ее лица и очень правильные утонченные черты. Изящные, чуть оттопыренные уши делали ее лицо еще более красивым. Ее красота была увенчана густыми волосами цвета спелой пшеницы, с короткой челкой на лбу и косой толщиной с запястье.
Одеждой она особенно не отличалась, но что бы она ни надела, все было ей к лицу. Есть люди, которым все подходит, и этим они еще больше отличаются от окружающих. Именно к числу таких людей относилась и Нинико. А традиционное хевсурское платье, которое было у нее с детства, поразительно шло ей. Сначала платья ей шила мама, потом тетя. И так, сменяя друг друга, они одевали ее как куколку. А когда она выросла, то научилась шить сама и украшала свой наряд все новыми и новыми вышивками, которые находила на старых хевсурских фотографиях. Она узнала значение многих орнаментов и очень бережно сохраняла их рисунок во время вышивания. Нинико умела многое помимо шитья и вышивания. Все могла и умела, что требовалось в семье.
Во время всех праздников девочка, одетая в хевсурское платье, появлялась в деревне. Если другие стеснялись надевать традиционную одежду, она, наоборот, с гордостью носила ее. Всем нравилась ее верность традициям, но особенно это любил в ней дедушка. Он радовался, когда видел ее в традиционном наряде, и всегда говорил:
– Ты мне и внук и внучка, ты радость дедушкина и единственная надежда.
Вот уже год, как Нинико очень изменилась. Ее переходный период и становление прошли быстрее, чем обычно бывает у девочек ее возраста. Она и раньше хорошо училась, но теперь проявляла прекрасные способности. Одни учителя объясняли это старательностью, другие говорили о хороших генах ее семьи.
И правда, все ее предки – и с материнской и с отцовской стороны – были особенными, образованными и выдающимися людьми. Она и сама слышала от близких множество интересных рассказов о своих предках и чтила их память. Но все-таки в последний год она сильно изменилась.
Эта история произошла почти год назад, и все началось, когда в один выходной день Нинико проводила уборку дома и двора. Когда очередь дошла до кладовки во дворе, в глаза ей бросился большой старинный сундук, окованный железными обручами и запертый на замок. Он стоял в углу и использовался только как подставка. Нет, она и раньше знала об этом сундуке, но поскольку на нем всегда что-нибудь лежало, она не обращала на него внимания. Сейчас почему-то она остановила на нем взгляд. Попробовала открыть, но тщетно. Ни один ключ из найденных в доме не подошел. У дедушки она не спросила. Прошло несколько дней, и дедушка сам завел разговор о сундуке:
– Ты хорошо убрала кладовку, и сундук моего деда так почистила, что он выглядит как новый.
Вот тогда вспомнила Нинико о замке и спросила у дедушки про ключ.
Дедушка сказал:
– Когда в тридцать восьмом году, осенью, моего деда Георгия арестовали, ключ должен был быть у него, поскольку он его никому не доверял. Второй вроде должен был быть дома, но мы не смогли его найти. А отец сказал нам: «Внутри сундука дух Гуданского Святого Георгия, и кто попытается открыть сундук без разрешения деда Георгия, будет поражен, как дракон. Раз мой отец не доверял нам ключи, значит, нам его открывать не полагается, поэтому даже не пытайтесь открывать или взламывать его без ключа!»
Ну, мы и не прикасались к нему. Я ведь тебе и раньше говорил, что мой отец тоже был очень странным, не говоря о дедушке. Он тоже верил в знаки и никогда не прекословил отцу, поэтому и мы не ослушались его и не притрагивались к сундуку. А потом мы о нем и забыли. Стоит себе и стоит как семейная реликвия, много места он не занимает, так пусть стоит в память о нем. Пусть его душа здесь живет, в его семье. Ученым человеком был мой дед, глубоко образованным, сильным, породистым, весь мир повидал, не то что мы, его сын и внуки, которые вон дальше Тбилиси не выходили. Ему было всего сорок пять, когда его увели люди из большевистского Энкаведе, а потом он пропал. Насколько мы знали, его сослали в Сибирь, но он оттуда сбежал. После этого его искали, несколько раз и сюда приходили из милиции. Я был маленьким, но хорошо помню. Когда прошло немного времени, наш тбилисский родственник рассказал моему отцу, что в Сибири он, оказывается, убил конвоира и бежал в сторону Китая. Возле китайской границы тоже кого-то убили, какого-то военного, и обвиняли в этом моего деда, а после этого его и след простыл.
Так закончил рассказ дедушка Ладо.
После того, как дедушка рассказал эту историю, прошло два дня. Ночью Нинико приснился прадед, которого она никогда не видела, а знала только по фотографии. Сон был очень ясным, прадедушка точно указал ей, где находится ключ от сундука. И к тому же предупредил, чтобы она осторожно относилась к тому, что там увидит.
– Порошок не трогай, ты еще маленькая, и к тому же девочка, поэтому остерегайся. Когда все изучишь и достигнешь совершеннолетия, сама решишь, использовать его или нет, – сказал ей дедушка Георгий во сне.
Когда Нинико проснулась, было уже светло. Дедушки нигде не было видно, в тот день он собирался ехать в город, а до того должен был зайти в магазин. Девочка сразу вскочила с постели, оделась и спустилась в кладовку. Как подсказал ей прадед, она оттащила сундук в сторону. Он показался ей тяжелым, но она чувствовала в себе такую бьющую через край энергию и интерес, что легко с ним справилась. Под сундуком она увидела крышку, на которой была спрессованная земля. На высохшей земле вдоль крышки была видна трещина. Сначала она думала, что это квеври (зарытый в землю большой кувшин для вина). Девочка взяла лопату, осторожно вставила ее в трещину и осторожно нажала вниз. Крышка со скрежетом поддалась. Она легко отодвинула крышку в сторону и внутри увидела маленькую деревянную кадушку, в которой была запыленная белая фарфоровая баночка. Она осторожно достала ее, вытерла пыль и открыла. В ней лежал пожелтевший лист бумаги и ключ, который предварительно был завернут в промасленную бумагу, а потом еще и в ткань. С трудом отделив ключ от бумаги, девочка вставила его в замок. Она долго мучилась и наконец открыла замок. От волнения учащенно билось сердце, случившееся она сама считала чудом. Она не стала сразу открывать сундук, а сначала покрыла крышкой тайник и с трудом пододвинула сундук на место. Это оказалось сложнее, чем отодвинуть его. После этого она перевела дух и села рядом с сундуком на табурет с тремя ножками. Девочка развернула пожелтевший лист бумаги и стала читать написанный химическим карандашом, местами не поврежденный текст. Почерк трудно было разобрать, но она все же смогла вычитать все важное.
«Гига, сынок, если тебе предстоит открыть этот сундук, отнесись к нему очень бережно, как к матери, как к нашей святыне, оставшемуся от предков знанию. Ты должен очень внимательно изучить все сам и затем тайно передать сыну, а то черт не дремлет… Пока хорошо не разберешься и не познаешь все, ничего не делай, а к порошку даже не прикасайся… Если кто-либо другой найдет оставленное мною, пусть уважает кости предков и сохранит это учение в тайне… Да хранит тебя Гуданский крест!
Твой отец Георгий
1 июня 1938 года».
Девочка вышла во двор, осмотрелась. Не увидев ничего подозрительного, она вернулась назад. Теперь уже смелее открыла сундук. В лицо ей бросился запах древности и кожи, хотя запаха сырости не было. Сундук не был поврежден ни мышами, ни насекомыми. Изнутри он оказался покрытым кожей. Сверху лежал когда-то белый, а теперь пожелтевший от времени холст. Она осторожно отложила в сторону это покрывало, на черной ткани лежал почерневший серебряный кинжал с поясом. Она свободно вытащила кинжал из ножен, он не застревал и не был заржавлен, как будто его только вчера положили. Сначала она проверила его остроту, потом щелкнула, и он зазвенел как колокол. Этот звук был приятен и подбодрил девочку. Затем она положила кинжал с поясом на полку, достала и развернула черную ткань. Это была рубашка, с застежкой на четыре пуговицы, уже поврежденная временем и выцветшая. Ниже лежало бесчисленное количество вещей: с одной стороны – старые книги и связанная стопка бумаг, а под ними связка газет на разных языках. В правом углу сундука был виден инкрустированный ларец, на крышке которого был изображен позолоченный дракон. Она достала ларец и положила на скамью, потом осторожно открыла замочек золотого цвета. Подкладка у него была из бордового бархата. Сверху лежала толстая деревянная лакированная пластина с отделениями, в которых помещались раскладные аптечные весы с гирями, большая кисть с серебряной рукояткой, две тонкие палочки и две потолще, несколько маленьких фарфоровых чашечек, вложенных друг в друга по размеру, в которые могло поместиться не более глотка воды. По бокам деревянной пластины она увидела тонкие серебряные рукоятки и поняла, что ее можно было снять. Она так и сделала: осторожно подняла обеими руками пластину и переложила ее на столик. Под ней она увидела несколько запечатанных эмалированных баночек, на крышках которых были нарисованы цветы. Она заметила также коричневый бархатный кисет и сначала достала его. Он показался ей тяжелым. Девочка развязала узел закрученной тесьмы, и у нее захватило дыхание. Тут же она почувствовала учащение пульса, в ушах слышался шум ускоренно бьющегося сердца. Она высыпала себе на колени золотые червонцы. Девочка забыла обо всем, глаза у нее затуманились, и она ничего вокруг не видела.