Страница 2 из 15
Описывая свои впечатления, китайский ученый останавливался в основном на внешних деталях, подчеркивая, что о различных духовных феноменах, свидетелем которых он был, ему не позволено рассказывать.
Лао-Дзин ограничился лишь кратким упоминанием о паранормальных психодуховных возможностях, свойственных служителям обители, – ясновидении, яснослышании, телепатии и других сверхъестественных способностях. Упоминает доктор Лао-Дзин и о необычных экспериментах, при которых ему было разрешено присутствовать. Во время этих экспериментов он видел, как адепты не только левитировали, свободно поднимаясь в воздух, но и становились невидимыми для физического зрения. Доктор Лао-Дзин упоминает также о том, что срок жизни адептов, населяющих чудесную долину, исчислялся столетиями, хотя все они выглядели как люди средних лет.
Исследователем подобных удивительных вещей был мой хороший знакомый Георгий Бязирев, который за годы исследований приоткрыл завесу над многими странными и неразгаданными явлениями. Я был очень опечален, когда узнал, что в 2010 году, будучи еще молодым человеком, он скончался. И мне вспомнилось одно его высказывание: «Самая большая честь для человека – это когда его вспоминают после смерти». Действительно, оставшиеся в памяти слова и образы от нас ушедших важны, как для нас, живых, так и для умерших, поскольку, пока мы живы и храним эту память, живы и те, кто уже покинул эту грешную землю. Так вот, когда я узнал о смерти Георгия, я постарался восстановить в памяти рассказанную им мне много лет назад историю про одного посвященного, адепта Белых Братьев – грузина по национальности, который прожил необычную и в то же время увлекательную жизнь длиною более чем в век. Необычную потому, что материальная сторона жизни для него была мало важна, он отказался от всего бренного, многому сам научился и научил других. Он выдержал и преодолел такие удары и издевки судьбы, что на его месте обычный смертный был бы обречен.
Георгий познакомился с ним в тибетском монастыре в 90-е годы, и уже тогда этому человеку было более ста лет. В монастыре его называли «Белый лама» и относились к нему как к святому. Белый лама был один из тех немногих, кто не только побывал в таинственной Шамбале, но и некоторое время, семь или восемь месяцев, учился в ашраме Белого Братства. Он был единственным адептом Белого Братства не только в том монастыре, но и во всем Тибете. Ему выпала особая честь – после перехода в Атман5, его астральное тело должно было переселиться в духовную страну Шамбалу.
О национальности и происхождении Белого ламы мало кто знал, поскольку всех, кто был родом из Российской империи или, позднее, из Советского Союза, называли русскими, хотя в то время, когда Георгий с ним познакомился, этот человек был гражданином Тибета, в дальнейшем КНР и Великобритании. Как выяснил Георгий, именно в то время, когда доктор Лао-Дзин вместе со своим непальским проводником достиг ашрама Белого Братства и провел в нем три месяца, одним из молодых посвященных в нем был будущий Белый лама, которого Лао-Дзин упомянул среди «русских». И Белый лама подтвердил это Георгию во время их встречи в монастыре Ташилумпо: да, Лао-Дзин гостил у них в то время в ашраме.
Для того чтобы точнее восстановить в памяти рассказ Георгия, я разыскал его труды, что открыло мне путь к написанию этого романа. Поступая так, я не нарушаю какие–либо этические правила: Георгий сам хотел написать книгу об этом человеке, для чего собирался приехать в Грузию для сбора дополнительной информации и поисков его близких. Понятно, что и эту историю он рассказал мне потому, что тот старик был моим соотечественником, и я мог бы как-то помочь ему в его поисках. Однако Георгий не успел выполнить задуманное, но я уверен, что столь талантливый человек наверняка написал бы замечательную книгу. Поэтому, берясь за перо, я в чем-то исполняю его желание.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Нинико не радовалась, когда шла в школу, и никогда не спешила, но не потому, что не любила учиться или ей было трудно, наоборот, она была лучшей ученицей в классе и считалась самой способной. По сравнению с другими учениками на нее обращали большее внимание, наверное, и это создавало неловкость, но причина все-таки была в другом: она не хотела терять времени на школу. Ей не о чем было разговаривать с девочками. Как только звенел звонок, она бежала домой. Деревенские сплетни, пересказ вчерашних новостей, увиденных по телевизору, и обсуждение городских жителей ее не привлекало.
Нинико жила с дедушкой в высокогорном хевсурском селе Барисахо. Раньше их семья была многочисленной, известной во всем Хевсурети. Родители Нинико погибли в дороге, когда ехали на автобусе в Тбилиси. До этого умер старший брат. Тогда она еще не ходила в школу. Один дядя, младший брат отца, погиб в Афганистане, второй – старший – жил в Тбилиси. Он был врач, и, по словам дедушки, этот сытый горожанин не походил на хевсура. Он изредка приезжал летом со своей семьей на две-три недели отдохнуть и заодно исполнить сыновний долг. Этим все и кончалось. Больше он не показывался. Деньги, правда, посылал, но разве этого было достаточно, чтобы старый отец и осиротевшая племянница почувствовали семейное тепло? У нее была и тетя по материнской линии, ее тезка, она проявляла к девочке поистине материнское тепло и старалась не обделить вниманием. Однако у нее была своя семья, да и здоровье не позволяло делать больше, поэтому Нинико сама управляла домом. Переваливший за семьдесят дедушка, несмотря на превратности судьбы, выглядел бодро. Он оплакал всех, но сам не давал остыть дому предков.
– Мой долг до конца нести ношу, потом меня заменит внучка!
Так говорил старик. Держался он очень бодро, так, как подобало его роду. Все же возраст о себе напоминал, и Нинико выпадала забота о дедушке.
На радость Нинико, дедушка Ладо болел редко, все еще был полон сил, и трудно было застать его без дела. Если управлялся вовремя с делами, он надевал на нос очки и читал газету или журнал.
Ладо Ликокели был потомком известных хевсурских лекарей. По материнской линии он был потомком знаменитого лекаря Бадзиа Шатилиони. Их семья состояла в родстве со многими благородными семьями Пшав-Хевсурети: Арабули, Чинчараули, Бучукури, Гигаури – и кто сосчитает с кем еще. Все эти семьи чем-то были связаны с врачеванием и передавали друг другу некоторые знания. Как он рассказывал, его предки были из рода Шубани. Его прадед был Мгелика Ликокели, известный во всей Хевсурети и Грузии целитель. Он был вооружен древними знаниями и проводил такие операции, каких не делают даже сегодня. А вот своего деда – Георгия Ликокели – дедушка Ладо хорошо помнил, он тоже был известный целитель и к тому же дипломированный врач.
Дедушка Ладо часто рассказывал о том, что их дальний предок Хогаи Миндиа был героем сказания. Он оставил своим потомкам знания, которые передавались только одному члену семьи. Дедушка Ладо говорил, что Хогаи передал свои знания дочери, и она стала женщиной-жрецом Пхови. Он часто повторял:
– Мы из рода Хогаи, древнейшего из древних, лучшего из лучших. Нашим долгом было хранить пховцев от всех болезней, от всех набегов, чего бы это нам не стоило! В нашем роду были самые образованные люди, и во все села посылали по одному человеку из наших для их поддержки. В Муцо, еще в незапамятные времена, был монастырь, где наши предки еще с тех времен растили целителей. Нашим родом в Пхови построено несколько деревень, в которых хранились знания. А самым образованным человеком, какого когда-либо знали в нашем роду, был мой дед, – с гордостью рассказывал дедушка Ладо.
Фамилия Ликокели происходит от названия деревни, которая до того была стоянкой жрецов и исполняла функцию монастыря, где передавали тайные знания лекарям, а позже превратилась в деревню. Было время, когда по решению жреца лекарь из Ликокели должен был быть во всех долинах. Поэтому часто семьи отдавали своих детей на воспитание в монастырь. Где не было лекаря, селился один из Ликокели. Ликокели были неприкосновенными для всех общин, все были обязаны защищать и помогать им.
5
Атман – в индийской философии вечная, неизменная духовная сущность. Термин, используемый для описания высшего «Я», человека и всех живых существ.