Страница 8 из 12
И хотя более поздние исследователи приведенного документа, указанного ученым, не нашли, думаю, Соловьеву не было резона придумывать этот источник, тем более, что его, как историка, никак нельзя заподозрить в возвеличивании личностей Иоанна и его сына.
Не исключено также, что равнодушие летописцев к этому событию в Москве заключалось в том, что они, как и все жители, не видели особой разницы между венчанием на царство или благословением «на великое княжение Владимирское и Московское и всея Русии самодержцем». Оба титула – и исконно русский и новый, с татарским привкусом, были здесь одинаково почитаемы. Любое венчание было бы вполне реальным, легитимным, ибо ничто не могло помешать самодержцу Иоанну Великому или его сыну Василию III совершить подобный акт. Властью они обладали безграничной.
Кстати, сын и наследник Иоанна Василий III Иоаннович уже привычно именуется многими европейскими правителями и их послами императором.
В связи с титулованием наших правителей примечательно, что именно на Иоанна III и его сына Василия III ссылался российский государь Петр I, присваивая себе звание императора.
«Преобразователь России Петр I узнав, что в архиве Посольской Канцелярии хранится подлинная договорная с золотою печатью Грамота от Цесаря Максимилиана I к Великому князю Василию Иоанновичу, в 1514 году Августа 4 писанная, через которую Обладатель России признан был от Главы Империи Римской в достоинстве ИМПЕРАТОРА, повелел в 1718 году напечатать сей документ с переводами на Российском, Французском, Немецком и Голландском языках, и для ведома повсюду разослать. Сей акт послужил первым основанием при восприятии Им титула ИМПЕРАТОРСКОГО. Но когда некоторыя Державы в признании оного начали затрудняться; то в доказательство отысканы были Грамоты от Королей Французских, Гишпанских, Английских, Шведских и Курфирстов Бранденбургских, которые за двести лет до времен Петра Великого равномерно титуловали царей Российских ИМПЕРАТОРАМИ; и теми предъявленными подлинниками все прекословия о титуле императорском уничтожены».29
В Комментариях к посольской книге, изданной в 1851 году, так излагается рассказ об использовании Петром I вышеупомянутой грамоты:
«В первый раз она напечатана была по повелению Петра I в 1718 г. в С.–Петербурге под следующим заглавием: «В посольской Канцелярии в Москве при разборке старинных Архивов или дел и писем найдена грамота подлинная его Цесарского Величества Римскаго Максимилиана, за его собственною рукою и печатью златою 1514 году, писанная на Немецком старинном языке к Царю и Великому Князю Всероссийскому Василию Ивановичю, <…>, котораго помянутый Цесарь в той грамоте своей титуловал Цесарем Всероссийским».30
Пространную грамоту Петр I приказал перевести «на Российской язык и для всенароднаго известия в типографии своей в Санкт-петербурге выдать в печать на Словенском и самом том старо-Немецком языке, который в подлинной грамоте употреблен. 1718 году Маия в 10 день»31. Здесь же опубликован текст грамоты, в которой только перечисление титулов обоих цесарей – императоров Максимилиана и Василия III занимает около страницы.
Хочу подчеркнуть: если сам Иоанн III более дорожил титулом государя вся Руси, и не стремился закрепить за собой титул царя, то сын его Василий III именовался уже императором или царем постоянно – не только в грамотах, но и послами, и летописцами. Об этом красноречиво свидетельствуют не только русские посольские книги и летописи, но и зарубежные документы. Посол императора Максимилиана I – венецианец Франческо да Колло, побывавший в Москве в 1518 году, так и начинает свой труд «Доношение о Московии» с уже, видимо, привычного всем в Европе титула: «Престол сего великого Господина Василия, императора и Государя всея Руси и великого Князя находится в городе Московии32».33
Иоганн Фабри, советник и духовник эрцгерцога австрийского Фердинанда, а с 1530 года – венский епископ, в своем трактате «Религия московитов», написанном в 1525 году в Вене, цитирует грамоту императора Священной Римской империи Карла V к Василию III, приводя полный его титул:
«Светлейшему и могущественному государю господину Василию, Божьей милостью императору и повелителю всех рутенов34 и великому князю Владимирскому, Московскому, Новгородскому, Псковскому, Смоленскому, Тверскому, Югорскому, Пермскому, Вятскому, Болгарскому, Нижегородскому, Черниговскому, Рязанскому, Волоцкому, Ржевскому, Белевскому, Бельскому, Ростовскому, Ярославскому, Белозерскому, Удорскому, Обдорскому, Кондийскому и иных, старшему брату и другу нашему дражайшему.
Карл, император римлян».35
Мало того, что Карл V называет Василия III императором, так еще и старшим братом, что по понятиям того времени, равнялось обращению к вышестоящему по положению. А признание российского государя равным себе римским императором было равноценно такому признанию всей Европой. Книга Иоганна Фабри была напечатана в следующем, 1526 году, и этот титул ни у кого не вызвал никаких вопросов.
Показателен и еще один факт: тирана Ивана IV, которого мы называем Грозным, а иностранцы несколько точнее – Terrible – ужасным, венчали на царство 16 января 1547 года шестнадцатилетним юношей, то есть, совсем молодым. Изъявляя желание венчаться (вероятнее всего, по инициативе митрополита Макария), Иван ссылается на традиции своих предков. В самом деле, вряд ли бы подобный обряд имел место в столь раннем возрасте государя, если бы еще прежде не существовало подобной традиции.
Только хочется спросить: было ли это венчание на царство возвышением российского престола, если отец и дед молодого царя именовались императорами и признавались таковыми всей Европой? И велика ли заслуга Ивана IV в том, что он назвался царем?
Софья Палеолог, византийская царевна, государыня всея Русии
Немалое значение в жизни Иоанна, да и во всей истории российской сыграла женитьба его вторым браком на племяннице последнего и бездетного византийского императора Константина XI Софье Палеолог.
Первый раз Ивана еще в детстве, в семилетнем возрасте, обручили, а к двенадцати годам и женили на дочери великого князя тверского Бориса Александровича Марии. Брак был вынужденным, – как плата за помощь в возвращении Василию Темному московского престола.
Жена, скорее всего, была нелюбимой. Об этом говорит хотя бы тот факт, что Иоанн не соизволил явиться даже на ее похороны, хотя находился совсем неподалеку – в Коломне. На погребение брата Юрия немногим позже он примчался даже из более дальнего Ростова Великого!
Брак с Софьей Палеолог принес Иоанну все, на что он мог рассчитывать. Повышался престиж великокняжеской власти: супруга – византийская царевна, с которой к московскому двору прибыли многие бывшие византийские придворные, можно было из первых рук узнавать о том, каковы должны быть порядки в настоящем императорском дворе, каковы законы, как обустроить столицу, да и все государство. Несомненно, что в столь быстрых переменах порядков при дворе царственная супруга и ее окружение сыграли немаловажную роль. В результате этого брака уменьшилось количество сватов и прочих жениных родственников, претендовавших на равенство с великим князем.
Некоторые историки утверждают, что Иоанн был недоволен своей супругой, однако этому нет никаких доказательств. Критика летописца или осуждение Софьи спустя полвека после ее смерти «диссидентами» того времени, вроде Берсеня Беклемишева или князя Курбского, говорит лишь об их недовольстве Софьей, а вовсе не ее мужа.
О хороших же отношениях супругов говорит немало фактов. Одно из первых кирпичных и лучших по тем временам хором в Кремле было поставлено для Софьи. Она, бесприданница, полностью распоряжалась богатой казной великих княгинь – об этом сохранились записи в летописях. Одна из них о том, что казна великой княгини погорела во время пожара. Вторая, что она часть великокняжеской казны раздала своим бедным родственникам. И никто, кстати, не спохватился бы, если бы Иоанну не понадобилось подарить своей снохе Елене Волошанке в благодарность за рождение внука саженье – ожерелье из этой казны. Очевидно, это было приданое покойной жены Марии Тверянки, которое он запомнил. Тем, кто получил эти подарки – кузену князю Василию Верейскому и его жене – племяннице Софьи Марии Палеолог, пришлось бежать в Литву. А Софья уже в следующем году благополучно родила дочь Елену, а через год еще одну – Феодосию. Впрочем, она рожала детей едва ли не ежегодно, и такое редко случается у супругов, которые не любят друг друга. И, судя по описаниям летописей, дети были очень красивы. Выдав замуж в Литву дочь Елену, Иоанн обязательно с каждым посольством передает ей и ее мужу, королю Александру, поклоны и подарки от Софьи, которую неизменно величает государыней. К ней сам же направляет на приемы многих литовских, немецких и прочих послов. Об одном из таких приемов рассказал в своей книге венецианский посол Контарини. Словом, все факты говорят о том, что семейная жизнь у Иоанна и Софьи вполне удалась.