Страница 7 из 12
Послы и в Турцию, и в Европу строго соблюдали этот наказ своего государя. За нежелание вставать на колени перед турецким султаном и прийти на поклон к его вельможам вассал султана крымский хан Менгли-Гирей назвал нашего посла «невежей».
А во Флорентийском, Миланском и других архивах зафиксированы случаи, когда русские послы отказывались присутствовать на важных европейских мероприятиях из-за опасения нанести урон престижу своего государя. Так, они не приняли участия в церемонии бракосочетания императора Максимилиана I и Бьянки Марии Сфорца, сестры герцога Джана Галеаццо Сфорца, дабы не оказаться позади цесарского посла16. Они не стали вступать в свару за место, как это делали, порой, европейские послы, а просто с достоинством удалились, и именно это удивило авторов записок. Сохранились и другие подобные документы.
Посол императора Максимилиана I хитроумный Сигизмунд Герберштейн, который считал великим своим достижением то, что на приеме у турецкого султана встал только на одно колено, так писал о титуле русского государя:
«Цесаря же римского он почитает не выше себя, как это явствует из его грамот, где он ставит свое имя перед титулом императора. <…> Да и зачем московиту просить у императора Максимилиана этот титул, если он еще прежде каких-либо сношений между ними хотел показать себя не только равным ему, но даже и высшим, ставя всегда и в речах, и на письме свое имя и титул впереди императорского, и это, как сказано, даже и поныне соблюдается так упорно?»17
Царем или императором именовали Иоанна в своих посланиях из-за границы русские послы, многие другие государи. Например, в первом союзном договоре с датским королем Иоанном в 1493 году московский государь назван «Императором всея Русии»18. Псковитяне, правители прибалтийских городов-государств в своих грамотах называют его царем19. Также называет его и новгородская летопись уже с 1475 года: «В лето 6984. Тои осени приехал в Новъгород князь великии Московскии Иван Васильевичь, царь всеа Руси».20
К концу жизни нашего героя и посол римского императора Максимилиана Юрий Делатор называет на приемах Иоанна «наяснейший и насветлейший Начальник, Царю всеа Русии…», «един Царь всеа Русии»21.
Сын и преемник императора, король Филипп, также в своих грамотах величает Иоанна царем; на его грамоте к Иоанну было надписано:
«Наияснейшим и велемощнейшим Началником, Государи Ивану Васильевичю и Василью Ивановичю всеа Русии, Царем Володимеря, Москвы, Новагорода, Пскова, Тфери, Югры, Вятки, Перми, Болгарии и иных Началником».22
А его посол в своей письменной речи многократно обращается к Иоанну с титулом «Светлейший царь всеа Русии».
Несмотря на все сомнения и сложности в поисках нового титула, у Иоанна и мысли не возникает просить у кого-то его утверждения, поступившись при этом хоть частью своей независимости. Напротив. На предложение, сделанное великому князю в 1489 году послом римского императора Фридриха Николаем Поппелем, походатайствовать о пожаловании ему королевского титула, русский самодержец приказал своему дьяку Федору Курицыну так ответить послу:
«А что еси нам говорил о королевстве, если нам любо от Цесаря хотети Кралем поставлену быти на своей земле, и мы Божиею милостию Государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей, а поставление имеем от Бога, как наши прародители, так и мы; а просим Бога, чтобы нам дал Бог и нашим детем и до века в том быти, как есмы ныне Государи на своей земле, а поставления как есмя наперед того не хотели ни от кого, так и ныне не хотим».23
То есть Иоанн гордо подчеркнул, что он государь на своей земле от рождения, по праву крови и наследования, Божиим провидением, и ни в каких иноземных утверждениях и признаниях не нуждается. Об этом ответе знали и в Европе. Есть свидетельство путешественника И. Вундерера о том, что в Пскове над троном из слоновой кости, принадлежащем русским государям, красовалась сделанная золотом надпись:
«Русских царь и господин по праву отцовской крови; титулы власти я ни у кого не купил ни (какой) мольбой, ни за плату; и я не подчиняюсь ничьим законам, но, веря в единого Бога, презираю почести, выпрошенные другими».24
Видимо, оттуда, или с такой же надписи в Москве, ее и скопировал посол С. Герберштейн. В своей книге «Записки о Московии», изданной в 1556 году в Базеле, он поместил портрет Василия III с надписью такого же содержания. Она сделана на латинском языке, один из переводов ее звучит так:
«Аз есьмь царь и господин
По праву отцовской крови,
Державных титулов ни у кого не просил.
Ни купил; нет закона, по которому я
Был бы чьим-либо подданным.
Но, веруя только в Христа,
Отвергаю права (honores), выпрошенные у других».25
И хотя тексты переводов слегка различаются, суть их та же, что сформулировал Иоанн в ответе на предложение цесарского посла похлопотать о королевском титуле для него: власть русских государей исконна, ни от кого независима, в иноземном покровительстве он не нуждается.
Тем не менее, внука Дмитрия, после смерти его отца – наследника Ивана Молодого, великий князь вынужден был публично и демонстративно венчать на царство (именно на царство!), так как его право на престол являлось, конечно же, спорным, ибо нарушало старые обычаи. Вот как запечатлена в летописях речь митрополита при обряде утверждения внука преемником на престоле:
«<…> и верна Ти раба Дмитриа, еже благоволил еси въздвигнути царя во языце твоем святом, <…> одей того силою свыше, положи на главе его венець от камени честна, даруй тому долготу дни, дай же в десницу его скипетр царствиа, посади того на престол правды».26
Почему потребовалось венчание столь публичное и громогласное? Потому, что у государя имелись сыновья – наследники. А для народа в то время еще непривычным было даже то, что великое княжение передается от отца к сыну. Веками на Руси господствовало «лествичное право», когда престол переходил по старшинству – от брата к следующему брату, и лишь при его отсутствии – к сыну старшего брата. Прадед Иоанна III Дмитрий Донской первый нарушил эту традицию, и то лишь с согласия своего двоюродного брата – князя Серпуховского Владимира Андреевича Храброго. Отец, Василий II Темный, потерял зрение и здоровье в борьбе за московский престол со своим дядей князем Юрием Дмитриевичем Галицким, который не желал смириться с нарушением «старины». А передать великое княжение «не по отчине» внуку через голову живого взрослого сына – такого вообще современники не помнили! Вот и потребовалась демонстрация, подчеркивающая легитимность передачи власти внуку.
Последующие события показали, что самодержец «погорячился», и ему пришлось вновь пересматривать свое решение, менять наследника, возвращать звание преемника сыну Василию III. Но был ли венчан этот последний?
Летописи, в частности, Патриаршая, лишь говорят, что «князь великий Иван Васильевич всея Русии пожаловал сына своего Василья, благословил его и посадил на великое княжение Владимирское и Московское и всея Русии самодержцем, по благословению Симона митрополита всея Русии».27 Однако, каким обрядом обставлялось это «посажение», было ли оно венчанием на царство, летописец не говорит.
Выдающийся русский историк С. М. Соловьев в своей «Истории России с древнейших времен» приводит, ссылаясь на летописи, цитату, где говорится именно о венчании на царство Василия:
«Преосвященному же Симону митрополиту возложьшу на в. к. Василия Ивановича животворящий крест и порфиру, и виссон, и златую гривну, и венец Мономахов возложи на главу его и всеми царскими утварьми украси и царем его нарече и с поклонением возвеличил его и рече: благоверному и христолюбивому царю и в. к. Василию Ивановичу московскому и всея Руси исполаэти деспота».28