Связанные Любовью

Орацио молчал.

— Понятия не имею. Скудери мудак. Данте должен был убрать его давным давно, но пока жив Фьоре Кавалларо, Данте этого не сделает. Он слишком уважает своего отца и не станет избавляться от выбранного им советника.

В его голосе слышалось явное неодобрение. Орацио не нравилось, как обстоят дела в отряде, но он работал с нами не поэтому. Это было что-то личное, что-то связанное с его отцом.

— Данте подозревает, что в этом деле замешан Крот.

— Когда мы вмешались в его доставку оружия в гребаный клуб в Питтсбурге, он, вероятно, заподозрил неладное.

Данте использовал партизанскую тактику, чтобы ослабить меня, поддерживая МКС на моей территории, поэтому они вмешались в мой бизнес.

— Возможно. Не знаю, сколько еще я буду в безопасности.

Я боялся, что его шпионской работе придет конец.

— Приезжай в Нью-Йорк. Я официально введу тебя в должность, и когда мои солдаты немного поработают с тобой, ты станешь младшим боссом в Бостоне.

Ошеломленное молчание.

— Ты сделаешь меня младшим боссом.

— Да, — ответил я.

Босс Бостона собирался на пенсию, и у него были только дочери, и Данте будет вне себя, если я сделаю его шурина своим помощником.

Мы обсудили еще несколько деталей его вступления в семью, прежде чем я повесил трубку и вздохнул.

— Фабиано исчез.

Маттео поморщился.

— Этот мальчик был верен мне. Сомневаюсь, что он дезертировал из отряда.

— Согласен. — остается только один вывод. Скудери избавился от него. — Черт.

— Мы не можем сказать нашим женам. Они сойдут с ума.

— Они не узнают. У них нет возможности связаться со своим братом и узнать, что происходит в Чикаго.

Мы с Арией договорились больше не хранить секреты друг от друга, но это было обещание, которое я не мог сдержать. Ария будет винить себя, если узнает, что ее брат мертв. Она будет сломлена и никогда не простит себя. Это был секрет, который я должен был хранить, чтобы защитить ее.

Мы с Маттео замолчали, когда Ария спустилась по лестнице с Марселлой на руках и Джианной в нескольких шагах позади нее. Марселла дико извивалась, густые черные волосы разметались по всему телу.

Ария рассмеялась и опустила Марселлу на землю. Жадные голубые глаза уставились на меня, и Марселла подползла ко мне, ее задница в подгузнике подпрыгивала вверх и вниз. Я наклонился вперед и протянул ладони. Она ползла быстрее, издавая пронзительные хихикающие звуки. Как только она подошла ко мне, я схватил ее и поднялся на ноги, подняв над головой, как ракету. Она радостно завизжала, и я развернул ее к вытянутым рукам Маттео, который подбросил ее в воздух и снова поймал.

Ария рассмеялась счастливым, расслабленным смехом. Я не мог рассказать ей о Фабиано. Теперь у нас была своя семья. Маттео дунул Марселле в живот, и она захихикала еще громче. Я никогда бы не подумал, что могу любить чей-то смех так же сильно, как смех Арии, но Марселла принесла мне такое же чувство удовлетворения. Я снова взял Марселлу и прижал к груди. Ее маленькая ручка прижалась к моему рту, и она широко улыбнулась беззубой улыбкой, когда я поцеловал ее ладонь.

Большую часть жизни я думал, что нет ничего лучше криков агонии моих врагов. Каким же дураком я был!

Глава 28

6 лет спустя

Ария

– Нет! — закричал Амо, топнув ногой. Он поднял ботинки и швырнул их через всю комнату. Для трёх годов он уже был высоким и мог спокойно отбросить маленького ребенка.

— Мы не выйдем на улицу, если ты не наденешь обувь, — сказала я, подавляя вздох.

Он был буйным, волевым и вспыльчивым. Он был маленькой копией Луки, черные волосы, серые глаза, с намеком на характер Маттео.

— Подними ботинки и надень их.

Амо покачал головой, скрестив руки на груди.

— Нет!

— Амо. — голос Луки был тверд.

Взгляд Амометнулся к Луке, стоявшему в дверях, и его глаза расширились, но затем он выпятил подбородок. Он был в своей вызывающей фазе. Но до сих пор он никогда не был непокорным по отношению к Луке.

— Нет, — сказал он.

Вошел Лука.

—Что ты сказал?

Амо уставился в пол.

— Нет. — в его голосе послышалось колебание.

Я переводила взгляд с Луки на Амо. Я знала, что Амопойдет по стопам Луки. Однажды он станет Капо. Он станет человеком задолго до совершеннолетия. Он должен быть сильным для предстоящих задач, закаленным, и он должен научиться уважению.

Лука остановился перед нашим сыном. Он ни разу не поднял руку на Амо или Марселлу, не причинил им никакого вреда, и никогда не сделает этого, и обычно они все равно подчинялись.

Лука присел на корточки с неумолимым выражением лица.

— Посмотри на меня, — приказал он, и Амо поднял глаза на отца. Лука указал на туфли. — Ты возьмешь их и наденешь. Понял, Амо? Его голос звучал властно, и Амо медленно кивнул, но выражение его лица все еще оставалось вызывающим. И все же он опустился на задницу и надел ботинки.

Лука покачал головой. Я коснулась его руки.

— Фаза пройдет, — заверила я его.

Он криво усмехнулся.

— Он слишком похож на Маттео. Мне понадобится терпение.

Амо расстроился, когда не смог завязать шнурки на ботинках, и в его серых глазах появились злые слезы. Я видела, что он снова хочет сбросить туфли.

Лука подошел, присел на корточки и показал Амо, как это делается. Амо улыбнулся, когда ему удалось сделать это самому.

— Помни, Амо, не плачь, когда тебя видят. Даже в гневе или разочаровании, — тихо, но твердо сказал Лука. — Это нормально плакать, когда ты наедине с матерью или со мной.

Амо кивнул и несколько раз моргнул. Лука встал и протянул руку.

— Давай проверим новый мотоцикл твоего дяди. Даже быстрее, чем в прошлый раз.

Амо взял Луку за руку и улыбнулся отцу.

Они были так похожи, что это наполняло мое сердце нелепым счастьем. Лука боялся, что будет слишком строг с сыном, особенно если тот будет похож на него, но ему не стоило волноваться. Он был строг с Амо, но никогда не жесток. Он совсем не был похож на отца.

Лука

После того, как мы осмотрели новый байк Маттео, Амо снова умчался, вероятно, чтобы досадить сестре.

— Я умираю с голоду, — сказал Маттео.

— Почему бы нам не пойти и не проверить, не оставили ли нам ваши маленькие монстры какие-нибудь объедки.

Мы вернулись на подъездную дорожку и вошли в особняк. В свои шесть лет Марселла была удивительно похожа на мать, если не считать черных волос. Она бросилась ко мне, как только я вошел, Амо следовал за ней по пятам.

Она обняла меня за талию и надула губы.

— Амо ударил меня!”ю

Мои глаза метнулись к сыну.

Амо уставился на сестру.

— Она ударила меня первой!

— Потому что ты взял мою куклу и оторвал ей голову.

Я прищурился, глядя на сына.

— Ты никогда не поднимешь руку на сестру, понял?

Он неохотно кивнул.

Я поймал Марселлу, показывающую ему язык, и ткнул пальцем ей в подбородок. Я часто был слишком снисходителен к ней, но трудно было быть строгим, когда она смотрела на меня глазами и лицом своей матери.

— И ты больше не ударишь своего брата.

Она покраснела.

— Окей.

Я повернулся к Амо, который торжествующе посмотрел на сестру.

— Зачем ты оторвал кукле голову?

Его лицо исказилось от отвращения.

— Марси начала целоваться и велела мне поцеловать ее.

Маттео, хихикая, прислонился к косяку.

— Почему ты не пытаешь своего дядю?- Предложил я.

Амо, конечно, не нужно было повторять дважды. С боевым кличем он бросился к Маттео и вцепился ему в ногу, как обезьяна-паук. Марселла шла следом и начала дергать Маттео за руку, пытаясь поставить его на колени.

— Мерси, - простонал он и упал.

Я закатил глаза от его театрального представления, но мои дети любили его. Маттео начал щекотать их, а Амо отскочил подальше и спрятался за мной. Я усмехнулся и взъерошил ему волосы. Он прижался к моей ноге. Казалось нелепым, что я когда-то думал, что буду жесток к сыну. Я был строг с ним и должен был ожесточить его, но я никогда не причинил бы ему боль, как наш отец причинил боль Маттео и мне.