Здесь водится таймень

Рука дающего мгновенно обратилась громадным кулаком. Корнеев принял стойку «руки в боки».

- Что же ты, лишенец… - горько произнес он и долго качал головой, искренне осуждая запредельное Славкино святотатство. - Понимаешь ли ты, что нельзя такими словами бросаться? Как же ты мог про отца соврать?

- Я не вру, - сипло ответил Славка, - мать с дядь Валерой женятся. Выходит, он мне теперь за папу.

- Брешешь! – тявкнул шакаленок.

- Не брешу! – горячо возразил Славка. - У них свадьба скоро, а то стал бы он мне такой нож дарить?

- Да, малек, огорчил ты меня до невозможности. - продолжал сокрушаться Корнеев. - Если каждого материного хахаля будешь за батю держать, трудно тебе в жизни придется.

- Верни нож, - с отчаянием прошептал Славка, - пожалуйста…

- Передай отцу, чтоб сам ко мне пришел. - строго сказал Корнеев и заржал.

Митрюша верноподданнически хихикнул, Корнеев отпустил Славке саечку, и дуэт скрылся за углом.

До вечера Славка слонялся по окрестностям, пребывая в самом паршивом расположении духа. Он так переживал, что утрата ножа уже не казалась фатальной потерей. В конце концов, что нож? Он даже рассмотреть его толком не успел. Жил раньше без ножа, авось и теперь проживет. Дело прошлое, чего горевать-то? Тем более, что самое скверное было впереди: бесконечное осуждение взрослых, упреки во взглядах и мамкины стенания, что это ужас, а не ребенок, и ничего-то ему нельзя дарить, и вещи-то он не бережет и не ценит чужое внимание.

В квартиру Славка юркнул мышкой и сразу заперся в ванной. Как никогда тщательно умылся, почистил зубы, помыл ноги. Вышел румяным, свежим – мать только всплеснула руками:

- Ты чего это сегодня?

- Нормально, мам. Просто хотел тебе сделать приятное.

- Получилось. - улыбнулась мать. - Давай за чтение.

- Ладно… Мам, а дядь Валера где?

- Его по службе вызвали, приедет поздно. Ты чего хотел-то?

- Не, я так. Просто.

- Спокойной ночи, сынок. - и мать чмокнула Славку во влажный лоб.

Кажется, внимание матери удалось отвлечь. Утром надо будет запудрить мозги дядь Валере, чтоб про нож не вспомнил. Славка повеселел, одолел капитана Тушина и со спокойной совестью уснул.

Ранним утром его разбудило скворчание сковороды и приглушенный разговор, доносившийся из кухни. Дверь балкона была распахнута, Славкина комната наполнилась утренним ветром, солнцем и запахом оладьев.

Славка босиком пришлепал на кухню.

На спинке венского стула висел серый китель с погонами подполковника. На стуле сидел дядя Валера в форменной синей рубашке и серых штанах с красной полоской. Он обмакивал оладьи в плошку с медом, отправлял их в рот целиком и запивал чаем. Мать стояла у плиты.

- О! Явление Христа народу! – весело провозгласил Валерий Георгиевич. - Присоединяйтесь, господин барон! Позавтракаем вместе. Надюша, пополни нам запасы провизии.

- Придется подождать, едоки, – улыбнулась мать, - у меня ведь не конвейер.

- Тогда пойдем-ка в отдельное помещение, Славка. Есть мужской разговор.

Дядя Валера был так естественно бодр и весел, что Славка ни на секунду не заподозрил подвох. Лишь когда они прошли в Славкину комнату, дядя Валера плотно прикрыл дверь и стал серьезен, он вспомнил о ноже и забеспокоился.

- Присаживайся, - велел дядя Валера. - И рассказывай.

Славка обреченно плюхнулся на незастеленную кровать, пружины скорбно скрипнули, обозначив начало черной полосы в жизни. На макушку словно капнула гадкая холодная капля, и противной рябью побежала вниз по спине, животу, рукам и ногам, сметая все хорошее, что было обещано таким славным летним утром. Славка поник, съежился и буркнул:

- Чего рассказывать?

- Про вчерашний день расскажи.

- Чего рассказывать? – повторил Славка почти шепотом, стараясь сдержать набегающие слезы.

- Славка…

- Чего…

- Голову что ли подними. Чего раскис, как пломбир на остановке?

Славка посмотрел в лицо Валерию Георгиевичу и увидел, что тот совсем не сердится. В его глазах было сочувствие, но вовсе не осуждение или злость.

- Давай-ка я немного тебе помогу. - предложил дядя Валера, и Славка с готовностью кивнул.

- Расскажи, например, про Ярославцева Сергея Леонидовича по кличке Корнеев.

- Ну так… - промямлил Славка, - Ничего не знаю. Даже имени не знал. Он вчера ваш ножик у меня забрал.

- Твой ножик, Славка. - сказал Валерий Георгиевич и эффектным жестом чародея явил пропажу пред Славкины очи. - Держи и больше не теряй.

- Дядь Валер… - ошеломленно пробормотал Славка. - Откуда он у вас?

- От верблюда. - печально вздохнул Валерий Георгиевич.

- Я ведь никому не говорил, дядь Валер! Я…

- Знаю, Славка. Знаю… - дядя Валера присел рядом. - Понимаешь, какое дело, попал Сережка Ярославцев в дурную компанию, ну и вот…

- Что?

- Убили его вчера.

- Как?! – вскинулся Славка.

- Как… Жестоко – вот как. Что-то он со своими старшими товарищами не поделил. Мы ночью всех взяли по горячим следам. Гузеев Олег Иванович по кличке Мутный, Бахтинов Роман Романович по кличке Бахча, Потапенко Григорий Алексеевич по кличке Потап и Фурцев Михаил Самуилович по кличке Фурапет. Слыхал, небось?

- Так… - пожал плечами Славка.

- Местная интеллигенция. - усмехнулся дядя Валерий Георгиевич.

- Они его этим ножиком?! – Славка задохнулся от нечаянной догадки.

- Ну, что ты! – возразил Валерий Георгиевич. – Конечно, нет. Там… По-другому все было…

Он встал с кровати, присел перед Славкой на корточки и заглянул мальчишке в глаза.

- Старина, я тебя об одном одолжении попрошу, ладно? – Славка кивнул. - Ничего от меня не скрывай. Понимаешь, есть у меня странная особенность чувствовать ложь и всегда узнавать правду. Всегда! Иногда и знать ее не хочу, эту правду, а все равно открываю рано или поздно. И знай, Славка: я тебя в обиду не дам. Но ты всегда должен быть честен, даже если трижды виноват. Обещаешь?

У Славки нестерпимо щипало в глазах, казалось, что сдерживать слезы нет никакой возможности.

- Вы с мамой поженитесь? – неожиданно спросил он.

- Ох, старина… - затосковал дядя Валера, - Я-то со всей душой, да она девушка с норовом, даже не знаю, как подступиться с предложением.

- Так вы еще…?

- Нет, Славка, мы еще ничего не решили. Кстати, не расстраивай ее лишний раз, пусть история с ножом останется между нами, договорились?

- Договорились.

Валерий Георгиевич положил руку на его плечо и как-то просительно, совсем не похоже на самого себя, сказал:

- Я тебе хорошим отцом буду. Обещаю.

Комок в горле, который Славка с переменным успехом гонял вверх-вниз, прорвал оборону. Славка икнул и так отчаянно заревел, что слезы из его глаз не потекли, а брызнули во все стороны соленым фонтаном.

Валерий Георгиевич подхватил мальчишку под худые мышки, встал в полный рост. Славка зажмурился и, как обезьяний детеныш, тут же обхватил его ногами. Валерий Георгиевич стоял посреди комнаты, одной рукой прижимал Славку, другой поглаживал его по спине и белобрысой макушке и с виноватой улыбкой шептал:

- Ну-ну… Ты же сам сказал, что я вместо отца буду, чего ревешь?

Скрипнул старый паркет.

Валерий Георгиевич обернулся, увидел Славкину мать. Она укоризненно покачала головой и тихо вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

СОЛНЕЧНОЕ СПЛЕТЕНИЕ

Рассказ

Солнце яркое, майское пробивало паутину яблоневых ветвей и листьев, рваными бликами бегало по свежей траве, посмеивалось над человеческой неуклюжестью. Розоватые цветы белого налива готовились сбросить лепестки и обратиться завязью запретных плодов.

Сашка подтянул ранец за лямку, подложил его под голову, прикрыл глаза и стал думать о том, какая это несусветная глупость – запрещать есть райские яблоки в райском саду. Но думать не получалось. Под веками красные чертики на черном поле прыгали, как оголтелые, стремглав бросались в рябые зеленовато-синие разводы и в них растворялись, перерождались, обращались колючими кляксами и не давали себя рассмотреть. Сашка пытался поймать чертиков в фокус, но те разлетались в стороны и расплывались, словно крупица марганцовки в стакане воды.