Страница 36 из 49
5 сентября члены комиссии решили «сочинить для каждой из частей особливое определение». Автором таких определений выступил Д. В. Волков. В отношении «частной коммиссии для разсмотрения государственных чинов» он отмечал, что она должна «установить право всем и каждому особо принадлежащее, или разделение государственных чинов, как-то духовной, дворянской, гражданской и земледелческой». По его мнению, такое «установление» было делом «великой важности» и должно было выступать при подготовке Уложения «многим другим частям основанием». Соответственно, это требовало «осторожности, дабы вместо разделения не произвести смешения». По мнению Волкова, опасность такого смешения содержалась уже в предложенном названии комиссии – «Коммиссия разсмотрения государственных чинов», так как «здесь под именем чинов разумеются различныя токмо роды государственных жителей, а не чины, ибо чины следуют уже из родов». В связи с этим утверждалось, что «выходит государственных жителей токмо три различныя роды: 1. Дворянской, 2. Средней или мещанской и 3. Поселянской; а из сих произходят все чины и состояния». Соответственно, раз в создаваемой комиссии «дело идет не о чинах и их должностях, а только о правах принадлежащим неподвижно каждому роду жителей», то и этой комиссии следовало предписать «разобрать и разпределить роды государственных жителей»[313]. Члены дирекционной комиссии поддержали такую позицию.
Предложение взять в качестве самой крупной социальной единицы понятие род оказалось новацией для российского социального лексикона. Однако автором этой новации был отнюдь не Д. В. Волков. Тот, кто предложил использовать «род», просто оказался внимательным читателем Большого наказа Екатерины II. Как показывает И. Ширле, «род с его основным значением “вид” как обозначение социальных групп вошел в Наказ Екатерины II (1767)»[314]. В 16-й главе «О среднем роде людей» Большого наказа заявлялось, помимо прочего, что «сей род людей… пользуясь вольностию, не причисляется ни к дворянству, ни ко хлебопашцам»[315]. Фактически члены дирекционной комиссии приняли понятие «род» вместо первоначального и более привычного для них «чина». Схоже комиссией была принята и трехчастная схема деления всего общества на три большие социальные группы вместо намеченных четырех.
Однако даже среди членов дирекционной комиссии не все до конца были согласны с произведенной заменой «чина» на «род» и низведения «чина» до составной части «рода». По мнению Н. Е. Муравьева, «под именем родов или чинов государственных жителей можно разуметь одно». Впрочем, он натолкнулся на возражения других членов, которые объясняли ему, что «под именем чинов иные будут разуметь чины служащих, а под именем родов конечно должен всякой понимать разнаго звания людей, как-то: дворян, купцов, земледелцов и проч.»[316].
Уже 11 сентября состоялось первое заседание комиссии «о разделении родов государственных жителей». Члены этой комиссии далеко не сразу смогли овладеть предложенной им терминологией. Так, 13 сентября эта комиссия начала свою работу «разсуждением о праве средняго состояния людей или мещан, на сколько классов оное разделено быть может», а 17 сентября – с чтения мнения гр. Я. А. Брюса «о составлении первоначального плана о разборе государственных чинов»[317]. Таким образом, в логике, предложенной Волковым, которая, в свою очередь, следовала концепции Большого наказа Екатерины II, в имперском законодательстве следовало выделять три рода, которые могли делиться на чины и состояния. Впрочем, далеко не все депутаты оказались способными увидеть разницу между «чином» и «родом», а также между «родом» и «состоянием».
Так или иначе, представители правящей элиты в 1767 г. при социальной классификации людей империи были готовы в качестве равнозначных употреблять общие социальные понятия государственный чин, состояние и государственный род. Таких родов/чинов предлагалось выделить только три или четыре. Именно данные социальные группы должны были стать обладателями наследственных правовых статусов. Это вполне отвечало стремлениям представителей элиты к упорядочиванию социального. Принятие такого довольно простого деления обещало немалые преимущества с точки зрения принципа «регулярства»[318]. Однако, как известно, работа по социальной классификации в Уложенной комиссии так и не была завершена. В немалой степени это было вызвано спорами в комиссии о правах выделяемых чинов/родов/состояний[319]. В связи с этим, например, можно указать на созданное во второй половине 1780-х гг. сочинение «Размышления о законодательстве вообще», принадлежавшее перу одного из депутатов Уложенной комиссии, видного государственного деятеля и историка кн. М. М. Щербатова. В нем он определил Уложенную комиссию 1767–1768 гг. как «собрание… чинов государственных», где «некоторые казаки и крестьяне предложениями своими почти и воздух дышущий у дворян и купцов хотели отнять; там купцы старались распространить свои правы с ущербом прав дворян и земледельцов»[320]. В этом же сочинении при рассуждении о правах «разнаго состояния людей» в России М. М. Щербатов отмечал, что дворянству следовало «дать… изящныя, но не предосудительныя государству правы, и сословие сие тако уважить… учинить вход в сие сословие толь труден»[321]. Итак, рядом с государственным чином появляется сословие.
1.4. Пришествие «сословий»
М. М. Щербатов известен не только как создатель немалого количества оригинальных сочинений, но также и как переводчик. Помимо прочего, он создал собственноручный рукописный перевод на русский язык «Естественной политики» барона П. А. Гольбаха (после 1773 г.). В этом переводе, например, он передал французское понятие «la Nation» как «сословие народное», а «le corps des Nobles» – как «сословие знатных», в то время как «ordre de Citoyens» он перевел как «чин граждан»[322]. Итак, Щербатов использовал понятие «сословие», чтобы определить корпорацию, каковой могла быть и нация, и отдельная социальная группа. Показательно, что в своих собственных сочинениях М. М. Щербатов, рассуждая о российских реалиях, сословием называл практически только дворянство. Например, в сочинении, написанном в 1789 г., примерно за год до смерти, он восклицал: «Охуляю я почти явную чинимую продажу чинов, даваемых купцам и другим разночинцам без всякия заслуги, чем они и до дворянства достигают, от чего сословие дворянское развращается»[323]. В связи с этим заметим, что схожую критику можно обнаружить в рассуждениях другого крупного государственного деятеля екатерининского времени гр. Н. И. Панина (приблизительно 1783 г.). Он утверждал, что «государство, в котором почтеннейшее из всех состояний, долженствующее оборонять отечество купно с Государем, и корпусом своим представлять нацию, руководствуемое одною честию, дворянство, уже имянем только существует, и продается всякому подлецу, ограбившему отечество»[324]. Если Панин использовал латинизм «корпус» для описания дворянства, то Щербатов использовал славянизм «сословие». Однако логика у них была одна – описание дворянства как корпорации.
Следует отметить, что слово «сословие» было книжным славянизмом, которое вошло «в активный состав русского литературного языка в период так называемого “второго южнославянского влияния” (XIVXVI вв.)»[325]. В «Лексиконе треязычном» Ф. Поликарпова 1704 г. в словарной статье «Сословие» содержалась отсылка: «зри причет, и собрание»[326]. В первом издании «Словаря Академии Российской» (1789–1794) для слова «сословие» давалось следующее значение: «Собрание, число присутствующих где особ». Для составителей словаря примером такого «сословия» был Сенат, т. е. «сословие знаменитых особ, в котором председательствует сам государь, и от котораго зависят все прочия судебныя места»[327], и «совет», т. е. «сословие или собрание, состоящее из некотораго числа особ, советующих или разсуждающих о чем»[328]. Другим примером были два значения слова «орден»: 1) «сословие кавалеров, имеющих какой-либо отличительный знак монаршею волею учрежденной» и 2) «сословие монашествующих особливым правилам и уставу последующих»[329]. Соответственно, для слова «член» в качестве одного из значений приводилось следующее: «Всякой из составляющих какое-либо общество или сословие. Член Синода. Член Совета. Член Академий»[330]. Фактически «сословие» означало некий коллективный орган или упорядоченное объединение, которое могло выступать как единое тело, корпус. М. М. Щербатов использовал это понятие в схожем значении, распространив его на социальную группу, обладавшую наследственным правовым статусом. Это было им сделано специально, чтобы подчеркнуть корпоративность дворянства, его способность выступать как субъект. Именно дворянство, обладавшее не только наследственным правовым статусом, но также и органами самоуправления, по Щербатову, следовало определять не только как «состояние» или «государственный чин», но и как «сословие». Соответственно, он начал использовать слово «сословие» как специальный термин, общее социальное понятие, чтобы подчеркнуть корпоративность большой социальной группы.
313
Там же. Л. 10–10 об.
314
Ширле И. Указ. соч. С. 239.
315
Наказ императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении проекта новаго Уложения. СПб., 1907. С. 109.
316
РГАДА. Ф. 342. Оп. 1. Д. 115. Ч. 2. Л. 35 об.
317
Там же. Д. 130. Ч. 1. Л. 1, 3, 4.
318
Конечно, такая работа по упорядочиванию и, можно сказать, упрощению социального велась не только в Уложенной комиссии. В качестве другого яркого примера можно указать на попытки создать в империи «третий чин» или «средний род людей» из множества чинов, которые производила жизнь русского города XVIII в. См., прежде всего: Троицкий С. М. Дворянские проекты создания «третьего чина» // Общество и государство феодальной России: сб. ст., посвящ. 70-летию акад. Л. В. Черепнина. М., 1975. С. 226–236; Лавринович М. Создание социальных основ империи в XVIII веке: законодательные практики в отношении городского населения России и их западноевропейские источники // Ab Imperio. 2002. № 3. С. 117–136; Ширле И. Указ. соч.
319
См.: Флоровский А. В. Из истории Екатерининской законодательной комиссии 1767 г. Вопрос о крепостном праве. Одесса, 1910; Вернадский Г. В. Императрица Екатерина и Законодательная комиссия 1767–1768 гг. Пермь, 1918; Белявский М. Т. Крестьянский вопрос в России накануне восстания Е. И. Пугачева (формирование антикрепостнической мысли). М., 1965.
320
Щербатов М. М. Сочинения. Т. 1: Политические сочинения. СПб., 1896. Стб. 361.
321
Щербатов М. М. Сочинения. Т. 1. Стб. 395.
322
ОР РНБ. Эрм. 229. Л. 69, 70 об.
323
Щербатов М. М. Сочинения. Т. 2: Статьи историко-политические и философские. СПб., 1898. Стб. 265.
324
Найденное в бумагах покойного графа Никиты Ивановича Панина разсуждение о непременных государственных законах // Бугров К. Д. Монархия и реформы. Политические взгляды Н. И. Панина. Екатеринбург, 2015. С. 258.
325
Виноградов В. В. Историко-этимологические заметки. IV // Этимология – 1966. Проблемы лингвогеографии и межъязыковых контактов. М., 1968. С. 133.
326
[Поликарпов Ф. П.] Лексикон треязычный, сиречь речений славенских, еллиногреческих и латинских сокровище из различных древних и новых книг собранное и по славенскому алфавиту в чин разположеное. М., 1704. Л. 110 (часть с «П» по «Ижицу»).
327
Словарь Академии Российской. Ч. 5: От Р до Т. СПб., 1794. Стб. 544, 419.
328
Там же. Ч. 1: От А до Г. СПб., 1789. Стб. 1048.
329
Там же. Ч. 4: От М до Р. СПб., 1793. Стб. 639.
330
Там же. Ч. 6:. От Т и до конца. СПб., 1794. Стб. 798.