Страница 55 из 90
— Я очень рада, что ты считаешь нас своей семьей, Мэйв.
— Ты вернула меня в Фэйри или привела Фэйри ко мне после столетий уверенности, что я навсегда потеряла ее.
— Не могу представить себе, каково так надолго потерять ее. Три года изгнания и так были тяжелыми для меня, — признала я.
— Но ты в самом деле американская принцесса фейри, Мередит, с очень американским подходом в своих идеалах. Как, например, предоставить своим стражникам выбор в вопросе любовников.
— Думаю, на это и надеялся отец, когда отправлял меня в школу и поддерживал, когда я заводила друзей вне сообщества фейри.
— Я никогда не была знакома с принцем Эссусом, но он, кажется, был очень мудр. Ни один охранник не может сказать о нем ничего плохого.
— Ты пыталась разузнать о нем? — спросила я.
Ее жест в ответ был чем-то средним между кивком головы и пожатием плеч.
— Немного. Хотелось выяснить, не отзываются ли они о нем так только в присутствии его дочери, но, кажется, он и правда был настолько хорош, насколько о нем рассказывают.
— Почему тебя вдруг озаботило, настолько ли был хорош мой отец, как о нем говорят?
— Честно? — спросила она.
— Да.
— Твой дядя со стороны деда избил меня и сослал, только лишь за отказ выйти за него замуж. Твой дед Уар Свирепый, и он заслужил это имя. Твоя мать, как и дядя, нарциссична до бреда. Твоя тетя со стороны отца — сексуальный садист и социопат, а то и психопат. Ее сын, твой двоюродный брат, был еще хуже матери. Он стал бы серийным убийцей, если бы женщины из его стражи не были бессмертными и не могли залечить почти любые травмы. Из их числа у меня было побольше любовниц, чем у тебя, и все они люто ненавидят покойного принца Кела.
— Нам всем известно, что Андаис мучает свою стражу и придворных. Она этого и не скрывала по большей части, но я не знала, что Кел поступал со своей стражей так же. Он был гораздо более скрытен насчет этого.
— Думаю, он скрывал это даже от матери.
— Она наслаждается муками людей, — сказала я.
— У меня было немало задушевных разговоров о тех кошмарах, что пережили женщины. Я уверена, что Кел осторожничал, потому что Андаис могла вмешаться и прекратить его забавы.
— Соус для гусыни подойдет и для гуся[27], - заметила я.
Она покачала головой.
— Нет, Мередит, то, что Кел творил со своим личным гаремом… В общем, я очень рада, что ты нашла им терапевта.
— Я рада, что они готовы к нему ходить.
— Они не знали, что у них есть выбор, когда соглашались.
— То есть?
Она улыбнулась.
— Они полагали, ты приказала им посещать терапевта, а когда до них дошло, что ты не имела этого в виду, большинству из них терапия начала помогать, так что они продолжили ходить на нее.
— Я никогда никому не приказала бы ходить к терапевту. Я имею в виду, можно велеть им посещать его, но нельзя заставить их действительно работать над своими проблемами.
— Ты велела им поговорить с терапевтом, и после того, что делали с ними Кел и Андаис за неподчинение, они подошли к терапии так, словно от этого зависела их жизнь.
Я покачала головой и вздохнула.
— Значит они все пострадали еще сильнее, чем я думала. Подожди-ка, поэтому некоторые женщины из стражи перестали посещать терапевта спустя несколько недель?
— Да, они наконец осознали, что с твоей стороны это не было приказом. Некоторые из них рискнули проверить, было ли это просто твоим советом, и когда ты не пришла в ярость, на терапию перестали ходить и другие стражники.
— Но большинство из них все же не оставило терапию, — сказала я.
— Как я уже сказала, Мередит, они ответственно подошли к своей терапии из страха, что ты можешь с ними сделать, если они не выложатся, и она на удивление хорошо влияла на многих из них.
— Сомневаюсь, что можно кого-то заставить так подойти к своей терапии.
— Я тоже, но с ними дела обстоят так.
Я нахмурилась, озадаченная, и в конце концов покачала головой.
— Пусть будет так.
— Ты на удивление рациональна в очень нерациональных вопросах.
— Мне нужно поблагодарить тебя за комплимент, или это доставляет проблемы?
Она улыбнулась.
— Ни то, ни другое. Но те стражницы, что упоминают Кела полным ненавистью голосом, рассказывают удивительные вещи о твоем отце. Думаю, большинство из них до сих пор влюблены в него, как в хорошего лидера и как в мужчину.
— Я вообще-то уже задумывалась, что в моей семье гораздо больше безумия, нежели вменяемости. Но ты забыла, что моя бабушка была такой же чудесной и заботливой, как и ее родители, мои прабабка и прадед.
— Ты права, об этом я забыла. Потому что твоя бабушка была наполовину человеком, наполовину брауни[28], я не воспринимала ее всерьез, хотя следовало бы, ведь безумие, похоже, исходит со стороны сидхов.
— Мы не самые уравновешенные люди, — согласилась я.
— Полагаю, дело в слишком долгой жизни, Мередит. Наши тела не стареют, а вот с разумом, возможно, это происходит.
— Хочешь сказать, у Тараниса и Андаис своего рода маразм?
— Возможно, хотя по меркам фейри Кел не был так уж стар.
— Думаю, Кел всегда был слаб и безумен, а его мать ему потворствовала, позволяя увериться, что он не делает ничего плохого, и это лишь укрепило его в этом сумасшествии.
Мэйв снова всмотрелась в мое лицо, словно выискивая брешь или намек, или что-то, чего я и предположить не могу.
— Ты дочь своего отца, и это хорошо.
— Я еще и в бабушку пошла, и это тоже неплохо.
— Да, да, верно, — она взмахнула рукой, словно отбрасывая тему. — Давай взглянем на новорожденных… С дочкой Никка и Бидди, Кади, и с Лиамом малышей стало очень много.
— Ты слышала, что Катбодуа и Усна ждут ребенка?
Она казалась удивленной, а затем снова рассмеялась.
— Нет, не слышала. Это удивительно и забавно, что у кота и птички будет малыш.
— Андаис сказала примерно то же, кот и ворона.
Выражение лица Мэйв стало серьезным.
— Мне бы не хотелось, чтобы меня хоть в чем-то сопоставляли с Королевой Воздуха и Тьмы.
— Я не хотела тебя расстраивать.
Она задрожала, растирая ладонями свои руки.
— Все в порядке, ты ни при чем… Просто столь многие из нас лишаются рассудка, когда минуют столетия, что я об этом переживаю.
— Переживаешь о чем? — спросила я.
— О своей вменяемости, полагаю.
— Ты ни разу не проявляла ни одного признака безумия, что преследует некоторые из благородных родов фейри.
— О, это беда не только благородных родов, Мередит, некоторые из младших фейри столь же непредсказуемы, им просто неподвластны жизнь и смерть, чтобы они смогли потакать своему безумию.
Теперь был мой черед всматриваться в ее лицо.
— Что заставило тебя сказать так?
— Например, фир дарриг[29], ты же помнишь, что один из них живет здесь в Лос-Анджелесе.
— Я встречала его.
Мэйв передернуло.
— Помню, как воевали против них. Как будто целая раса так же испорчена, как Андаис, Таранис и Кел вместе взятые. Вот почему мы отняли у них магию.
— Фир дарриг сказал, что сидхи отняли и их женщин, так что, несмотря на вечную жизнь, они уничтожены как раса.
Она кивнула, снова проведя ладонями по рукам.
— Мы не могли создать заклинание, чтобы убить их или искоренить их злобную сущность, но что могли, мы в них уничтожили.
— Фир дарриг сказал, что я могу вернуть ему его имя. Проклятье, наложенное сидхами, способен снять правитель, выбранный Богиней и фейри.
— Мне неизвестны детали проклятья, но любое проклятье можно снять, это сохраняет баланс. Ничто не вечно по-настоящему, все созданное можно разрушить, а разрушенное — восстановить.
— Что случилось с женщинами фир даррег? Дойл не рассказывал мне подробностей, после встречи с одним из них в Лос-Анджелесе.
— Мы не могли уничтожить их, Мередит, потому что они такая же часть фейри, как и сидхи, но смогли убить их за определенную цену.
— И какова цена? — поинтересовалась я.