Страница 11 из 90
— Думаю, это действительно рожки, — сказал Шолто.
Я заметила движение его плеч даже через завесу волос.
— Кровь и пламя, этого не может быть! — воскликнул он.
Я обняла Гвенвифар крепче и спросила:
— Чего не может быть?
Шолто, стоя по-прежнему на коленях, повернулся так, чтобы я увидела его прекрасное лицо в обрамлении волос.
— Крылья на ощупь не похожи на чешуйчатые крылья бабочек и мотыльков.
— Они похожи на крылья бабочки, только вылупившейся из кокона, когда кровь еще не наполнила их, и они не расправились, — не согласилась я.
— Они хоть и кажутся розовой тонкой паутинкой, но на ощупь кожистые, как у летучей мыши или рептилии, — сказал Шолто.
Я нахмурилась.
— Не понимаю.
Он улыбнулся той редкой улыбкой, с которой его лицо казалось моложе, таким он, наверное, был бы, если бы жизнь не заставила его стать жестче.
— Рога и кожистые крылья — это слуа, Мерри.
Про себя я подумала, что у гоблинов тоже есть рога, но не стала говорить об этом вслух. Рога и крылья могли бы быть и его наследием, мы точно не знаем. Если бы не трон на кону, это было бы не важно, но чтобы править слуа, надо быть отчасти слуа, так же, чтобы стать правителем Благого или Неблагого двора, нужно быть потомком их рода. Каждый двор фейри подчинялся этому правилу: ты должен принадлежать тому же виду фейри, которым правишь. Пока я считала, что мы отказались от планов посадить наших детей на какой-нибудь трон, я и не беспокоилась об этом.
Трон Шолто, как правило, не передавался по наследству. Ты должен быть избранным, выбранным народом. В наших землях только слуа придерживались демократии. Я и не предполагала, что Шолто будет смотреть на наших детей и мечтать о королевской линии крови для своего народа. Забавно, что для разных мужчин означает отцовство.
— Если это признак слуа, значит она не может быть феей-крошкой, — проговорил Роял, выглядя опечаленным.
— Малышей еще будет проверять генетик. До тех пор мы точно не знаем, — сказала я.
На лицах мужчин снова появился этот взгляд, они почти переглядывались друг с другом, не смотря на меня.
Я прижала к себе Гвенвифар, на этот раз уже для собственного комфорта.
— Что это за взгляды? Вы сказали, что моя тетя хочет увидеть детей, и мы охраняем их вместе с больницей, потому что она все еще безумна и слишком опасна, но судя по этому взгляду, это еще не все.
— Ты всегда с такой легкостью читала нас или стала внимательнее? — спросил Шолто.
— Я всех вас по-своему люблю, а женщина всегда внимательна к мужчинам, которых она любит.
— Ты любишь нас, — сказал Рис, — но не во всех нас влюблена.
— Я сказала то, что хотела, Рис.
Он кивнул.
— Очень дипломатичная формулировка, — и хотя тон его был мягким, выглядел он несчастным.
— Рис, — позвал его Гален.
Двое мужчин обменялись долгими взглядами, при этом их лица были серьезны. Рис отвернулся первым.
— Ты прав, ты так прав.
Поскольку Гален ничего не сказал вслух, я не знала точно, в чем он был прав. Такое ощущение, словно между мужчинами состоялся диалог, который я не слышала, и лишь часть его они произнесли вслух. Я могла спросить или…
— Я сожалею, что ты несчастлив со мной, но тебе не удастся отвлечь меня от моего вопроса. Так что еще случилось, помимо моей тети?
— Некоторые из нас любят тебя сильнее, чем ты их, это старая тема, — ответил Рис.
— Перестань менять тему и не пытайся отвлечь меня эмоциональными проблемами, которые мы уже обсуждали. Это должно быть что-то очень плохое, раз ты снова поднял эту тему, Рис, — сказала я.
Он кивнул со вздохом.
— Довольно плохое.
Шолто встал, машинально отряхивая колени.
— Я не влюблен в Мерри и не жду, что она будет влюблена в меня. Мы заботимся друг о друге, и это уже больше, чем обычно можно получить от королевского брака.
— Так расскажи мне, что вы трое, то есть четверо, так скрываете от меня, — потребовала я.
Гален прижал Аластера так же крепко, как я Гвенвифар.
— Дело в членах твоей семьи с другой стороны.
— Под другой стороной ты подразумеваешь Благой двор?
Он кивнул, прижавшись щекой к макушке малыша с густыми черными волосами.
Шолто подошел к моей кровати и накрыл своей ладонью мою руку и наполовину убаюканную Гвенвифар, его ладонь была такой большой по сравнении с ребенком.
— Твой дядя, король Благого двора, тоже пытается получить разрешение увидеть детей.
Я уставилась на него.
— Моя тетя хочет увидеть потенциальных наследников престола Неблагих и внуков ее любимого брата. Это я могу понять, не будь она сексуальным садистом и серийным убийцей, мы бы позволили, но с чего, во имя всего святого, Таранис решил, что он имеет право видеть моих детей?
Рис подошел ближе.
— Он по-прежнему утверждает, что один из них, если не все, от него, Мерри.
Я покачала головой.
— Я уже была беременной, когда он изнасиловал меня. Они не его.
— Но ты была беременна всего несколько недель, никто этого не видел. Он настаивает, что ты забеременела уже после того, как он… был с тобой, — сказал Рис, и мне не понравилась долгая пауза, прежде чем он договорил.
— Что он сказал на самом деле, Рис?
— Он представил дело так, что теперь твое слово против его.
— Мы знали, что он станет отрицать изнасилование, но у нас есть доказательства того, что он это сделал. Экспертиза показала… — я даже сказать об этом не могла. Таранис, Король Света и Иллюзий, владыка Благого двора, золотого двора фейри, был моим дядей. Формально он был мне двоюродным дедом, братом моего деда, но так как сидхи не стареют, он не был похож на дедушку.
— Он утверждает, что все было по обоюдному согласию, но мы это и предполагали.
— Возможно, он сам поверил в свою ложь, — сказала я.
— Таранис никогда не поверит, что ты отказалась от него в пользу чудовищ Неблагого двора, — произнес Шолто.
— Это он чудовище, — возразила я.
Шолто улыбнулся, наклонившись и запечатлев нежный поцелуй на моем лбу.
— То, что ты вкладываешь в эти слова, говоря со мной, значит для меня очень много, наша Мерри.
Я посмотрела на его лицо, когда он отстранился.
— Таранис изнасиловал меня, пока я была без сознания, Шолто, и он мой дядя. Это чудовищно.
— Мне жаль, Мерри, но в качестве аргумента Таранис приводит в том числе и то, что ты ничего не помнишь. Он говорит, что ты дала свое согласие, а потом отключилась, и когда он заметил, что ты без сознания, было уже слишком поздно, — сказал Рис.
— Слишком поздно, чтобы остановиться? Слишком поздно, чтобы не спать со своей собственной племянницей? Слишком поздно для чего, Рис? — почти прокричала я.
Гвенвифар перестала сосать и заворочалась, словно ей не понравился мой крик. Я заговорила спокойнее, но не могла сдержать своих чувств.
— Ты сказал об аргументах, Рис. Таранис действительно пытается добиться официального права на посещение детей?
— Пытался, но наши юристы оспорили это прошение, и теперь Таранис настаивает на генетической экспертизе младенцев. Он так уверен, что один из них, если не все, будут его, думаю, он окончательно запутался в собственных иллюзиях.
— Он всегда верил в свою магию больше, чем следовало бы, — сказал Шолто.
— Когда-то его иллюзии могли стать реальностью, — напомнил Риз.
— Это было очень давно.
— Если тесты ДНК для него окажутся отрицательными, полагаю, закончится его время в качестве короля Благого двора, — сказал Рис.
— Если мы сможем доказать, что он узнал о своем бесплодии еще сто лет назад, но не сошел с престола, его могут казнить, — сказал Гален с той решимостью в голосе, какой я никогда прежде от него не слышала.
Я посмотрела мимо других мужчин на своего зеленого рыцаря.
— Ты желаешь его смерти?
— А ты нет? — спросил он, и в его зеленых глазах засветилась холодная ярость, что правда, то правда, и это было так на него не похоже.
— Желаю, — призналась я.