Страница 25 из 33
Неудивительно, что такое древнеирландское предание, как «Бдение Фингена», совмещает юридический и мифологический аспекты восприятия. Друид Коран, обладающий нужным знанием, сообщает Конну, что Финген избегал королевского закона с той поры, как Конн родился и взял власть (óro gabais flaith) (эти два события одномоментны в мифологическом времени предания). В то же время в «Приключении Коннлы» сам король Конн признает, что он никогда не враждовал с женщинами из сида с тех пор, как он «взял власть» (ó gabsu flaith). Начало правления Конна – точка отсчета обоих сюжетов. Идеальная власть (flaith[ius]) создает особое поле, любое исключение из которого кажется необычайным, если не сверхъестественным. Наиболее очевидное воплощение «власти» заключается в «королевском законе» (recht ríg). Для Фингена же, который должен был избегать закона Конна, важно было, что он исключил себя из членов общества, которые в ирландских законах назывались recht ‘законопослушные люди, обладающие юридическим статусом’273. Его статус изгоя не уникален для древнеирландского общества, но в мифологическое время идеального правления Конна даже один-единственный изгой способен нарушить структуру власти, как это могли сделать разбойники во время правления Конаре. Единственный недостаток в правлении короля может уничтожить сам смысл существования власти, заключавшийся в защите порядка, основанного на «правде», или в сверхъестественной поддержке людской власти274.
Такой идеальный властитель, как Конн (описанный в «Бдении Фингена» как fírfhlaith «истинный владыка»), стремится к исполнению своего закона во всей Ирландии275. Поэтому мы встречаем упоминание «малого неповиновения власти» (foichne foghla), которое не может быть оставлено без внимания, королевский закон должен быть восстановлен. Эта трудная фраза была объяснена иначе известным кельтологом М. Диллоном, который основывался на чтениях foichin foghla из рукописи D IV 2 и foichne faghla из «Книги из Лисмора» и предложил читать in foithne fogla «очаг возмущения, разорения»276, что больше соответствует смыслу, чем чтение Ж. Вандриеса (fogne foglas «ярко-зеленая былинка травы»). Предложенный нами вариант foichne foghla «малое неповиновение власти» представляется более вероятным, поскольку завершающие стихи из «Бдения Фингена», приписанные Эохайду Мудрецу, прославляют идеальное правление (ríghi) Конна «без урона (или грабежа)» (gen fhogail). В древнеирландских законах fogal означало «ущерб, нарушение владения, неповиновение власти», совершенные свободным человеком по отношению к личности или собственности другого свободного277, в то время как в преданиях fogal обычно означает «разбой, набег». Однако мы не можем быть уверены, в каком смысле – юридическом, индивидуальном или литературном – должно понимать здесь термин fogal. Финген как изгой совершает свой собственный fogal «неподчинение власти или нанесение ей урона», но, с другой стороны, его маргинальное положение делает из него потенциального мятежника, подобно молочным братьям Конаре. Важно, что схожее выражение мы находим в среднеирландском сочинении «Правило имен», где объясняется прозвище Коннова деда, Туатала Техтмара: «…Или от подчинения им всех, ибо он не оставлял ни малейшего неповиновения без своего владычного закона»278. У. Стоукс рассматривает foichne как уменьшительное от foiche ‘inflicting harm or damage (?)’ (DIL, s.v. foiche), то есть нам даже не потребуется реконструированное М. Диллоном foithne. Таким образом, эта формула оказывается довольно типичной при описании идеального короля из предков династии О Нейллов.
Вернемся в место последнего убежища Фингена: после странствий по всей Ирландии он появляется в «пустошах Шлиав Миш и Ирлуахаря». Шлиав Миш – это горный хребет в граф. Керри между заливами Трали и Дингл, область Ирлуахарь также находится в совр. граф. Керри рядом с Килларни (Теварь Луахра, или Тростниковая Темра, один из традиционных центров Мунстера, была резиденцией Эоху, сына Лухты, согласно «Битве при Рос на Риг»279). Безумный Сувне, другой известный ирландский король-изгнанник, как я уже упоминал, нашел себе убежище в Гленн Болкань, который был локализован Г. Мак Эойном в граф. Керри рядом со Шлиав Миш (к востоку от Вентри)280. В «Безумии Сувне» это убежище описано как местность, куда стекались все безумцы Ирландии после первого года своего безумия281. С одной стороны, кажется странным связывать Фингена с безумцами: его бегство видится отчаянным, но рациональным шагом с целью остаться независимым от северного верховного короля; с другой стороны, его состояние, описанное как domenma (букв. дурной дух) подразумевает некоторую ментальную нестабильность.
Как мы видим, Финген, мунстерский королевский наследник, находит себе убежище на далекой периферии Ирландии, но все же в своей собственной пятине, в Мунстере. Южная пятина Ирландии обладала уникальными чертами, отраженными как в литературе, так и в историческом развитии региона. Я не буду детально обсуждать особую роль Мунстера в древнеирландской литературе как области расселения «народа сидов» (Банба на Шлиав Миш, Бодб в Сиде Бодба, Ане в Кнок Ане) и других сверхъестественных героев (Ку Рои, Муг Рут и др.). Для нас важно, что мы можем локализовать и организовать наш сюжет в мунстерском треугольнике Сид Клиах (обитель Ротниав и Фер Фи) – Друйм Фингин – Шлиав Миш, который противостоит двум центрам, играющим решающую роль в сюжете «Бдения Фингена», Темре и Ушнеху, воплощающим идеальную верховную королевскую власть (я не упоминаю здесь всю топографию историй типа старин мест из «Бдения Фингена»).
Основной конфликт в эпизоде – это конфликт между женщиной из сида и королем Конном. Подразумевается, что Ротниав, очевидно, не покинула Фингена после того, как объявила ему о рождении нового короля Темры. Друид Коран в страхе перед женщиной из сида (явная параллель с «Приключением Коннлы») в разговоре со своим королем упомянул, что женщина эта «учит Фингена». Это означает, что протагонист не теряет сверхъестественной поддержки; вряд ли его можно назвать отверженным королем в прямом смысле слова, как, например, Конаре, который «был изгнан из мира призраками»282. Маргинальность Фингена, равно как сверхъестественная поддержка, делают его не только изгоем, но и потенциальным королем, независимым и опасным. Отвечая друиду, Конн вспоминает, как о своем последнем шансе, о «правде Бодба», уникальном юридическом институте, неизвестном другим источникам, соединяющем сферы власти и сверхъестественного. Термин fír ‘правда’ обладал как юридическим, так и мистическим значением; это «гарантия», «заверение», основанное на верховной власти283. Высказывались справедливые замечания о том, что в современных европейских языках нельзя найти точного соответствия др.-ирл. понятию fír, которое может быть объяснено как юридический термин: в нем правда и справедливость зависимы друг от друга284. И хотя полное значение «правды Бодба» не ясно современным исследователям, мы можем определенно сказать, что она не является эквивалентом «правды владыки» (fír flathemon), которая играла совершенно иную роль в древнеирландском законодательстве. Мы можем сравнить это архаическое ирландское понятие (fír mBoidb), в котором фигурирует один из ирландских богов (бог войны?), с древнеиндийским традиционным представлением о богах Вед, которые «кормятся правдой, рождаются от правды и действуют с помощью правды». «Правда Бодба», вероятно, относится именно к этим архаическим индоевропейским представлениям285.
273
Kelly F. Op. cit. P. 105.
274
Cf. Dumézil G. The destiny of a king. Chicago and London, 1973. P. 111, 112.
275
Airne Fíngein… P. 21. Audacht Morai
276
Airne Fíngein… P. 61.
277
DIL P. 318 (fogal).
278
Irische Texte / Hrsgb. von Wh. Stokes und E. Windisch. 3. Serie. 2. Heft. Leipzig, 1897. S. 332. Ш. Арбатнот читает in foichni fogla[s] ‘a green-tinged blade of corn’, основываясь на мнении DIL (s.v. foichne) и на интерпретации Вандриеса (Cóir Anma
279
Ср.: O’Rahilly T. Op. cit. P. 177.
280
Mac Eoin G. Gle
281
Buile Shuibhne… P. 12.
282
TBDD § 26.
283
Airne Fíngein… P. 61.
284
Ahlqvist A. Paragraph 16 of Audacht Morai
285
Dillon M. The Archaism of Irish Tradition // Proceedings of the British Academy, 33, 1947. P. 6.