На птичьих правах

Ушедшему лету и новому фонтану на набережной

                     Слабо?         О том, как мириады…   нет, много, ладно, миллионы —        лианы, радуги, дриады, в твоём сознанье воспалённом —   здесь, наяву, потрогать можно  и не обжечься – но – не примут          в свой светлый танец             весь промокший  будь даже балериной-примой —смешно и думать. Просто внемли,           благоговей, вбирай,        наполни все капилляры,                жилы, нервы.       …вольны – дискретны —               снова волны…О том, что не фонтан – умеешь,             а тут – фонтан!             И ты бессилен            взгляд оторвать                   гипноз          важнее нет ничего    вот разве синью пунцовой         вглубь чернеет небо   чего ж ещё? – вода струится сливается, дробится в небыль     и возвращается сторицей             как те слова…             сто леопардов,    лиловых золотых зелёных —их ловят дети – прыгать, падать, глотать осколки брызг солёных      спеши, пиши его с натуры насколько хватит ямбов, красок,     его сложнейшей партитурыне исчерпать речёвкой страстной,       и этот хор – его кантаты,      их бесконечное кипенье —       вода – пылающие кудри,         о, детвора на карусели   вот так смеётся, пенье статуй,       огня, занявшегося пеной,    всем водопадом перламутра               в тебя впадает                 воскресенье

Александру Соболеву

Искандер, эти рекитесны и горьки для того,кто привык родниковой водойутолять свою жажду.Как ручьи ни чисты,кто вступил в эту реку однажды —не отмоется,нет иорданской волны. Бисер твойрассыпается, не успеваешь сыграть, ни догнать,ну их к чёрту, такие игрушки.Немало народуне заметили сами,когда же лишились огняв благородном стремлениивыйти на вольную воду.Только там, за буйками,всего лишь трясёт и тошнит,ничего больше нет.Те, кто плавает в мелкой посуде,застолбили фарватер,развесили всюду огни,незаконнорождённых (как Фет) даже слушать не будут.Постоянно рублю каждый сук, на котором сижу,и пытаюсь взлететь,отвергая позор притяженья.Получается изредка —неосторожным движеньемприоткрыть над собойчьей-то воли бездонную жуть.Эту чашу медовуюпёрышком не исчерпать,все, кто был,лишь притронулиськ терпкому лунному краю.Для Сизифа камней неподъёмных повсюду хватает,и нетленной солёной колонной висит снегопад.В каждой осени —новый обет избежавших клише.В каждом омуте —тихие черти волшебной свободы.Камень, брошенный в воду,всегда попадает в мишень,в самый центр кругов,с трепыханьем по левому борту.

«А снег так и не выпал. Он кружил…»

А снег так и не выпал. Он кружилнад городом в сомненье и смятенье,носился над землёй неверной тенью,но не упал. Лишь холодом до жилночь пробрало. Жестокая звездабесстрастно щекотала гладь бетонки,а снег, потупясь, отлетел в сторонкуи выпал в Нальчике. Чужие поездавдруг осветили – человек лежитв кювете. Но такому контингентуне вызвать «скорую», как будто чья-то жизньотмечена печатью секонд-хенда.Я откуплюсь от нищих и бомжей,всем – по монетке. Спи, больная совесть.Сам виноват. Смеркается уже,пора домой, пока есть дом. А повестьего проста. Сам виноват. Не я.Перед собой. А я – не виноватаперед собой? Тащить-тяжеловато.Невыносима лёгкость бытия.А снег нас не прощает. Наши сныне смяты ни виною, ни любовью.Он где-то засыпает – до весны —и ангел засыпает в изголовье.

3. Ласточке

Твой мир огромней моего,стремительнее, необычней,не зная слов – куда еготы воплощаешь духом птичьим?Не зная музыки – во чтоты проливаешь слёзы, как тыне задохнёшься красотой,её простым и дерзким фактом?

«Когда проходит время сквозь меня…»

Когда проходит время сквозь меня,ему покорно открываю шлюзы —не стоит перемычками иллюзийзадраивать отсек живого дня,и ламинарный лимфоток столетийне заслонится частоколом дел,а время растворяется в воде,качает мёд – наверно, в интернете…Я покорюсь – и вот простой узорчитается цветной арабской вязью,двумерный мир взрывается грозой,дорогой, степью, неба органзой,причинно-следственной необъяснимый связью.Такой диалектический скачок —забыть себя – чтобы собой остаться.…Подсолнухов – не меньше, чем китайцев,и все влюблено смотрят на восток.Когда пытаюсь время удержать,используя истерики, торосы,пороги, слёзы – ни одна скрижальне даст ответа на мои вопросы.Смятенье турбулентного потокапорвёт, как тузик грелку, мой каприз.Во мне живёт латентный террорист,и я за это поплачусь жестоко.Домой! Мой дом древнее Мавзолея.Жизнь удалась. Хай кволити. Кинг сайз.Спасибо, время, что меня не лечишь,не утешаешь меткой в волосах.И в позе аскетической, неброскойподсолнухи в гимнастике тайдзи.Мне ничего плохого не грозитс такой самодостаточной причёской.