Страница 18 из 27
Взъерошив волосы, Надежда вскочила из-за стола и заметалась по комнате.
– Что, что же ещё?! Как плохо без интернета… Кстати, он году в 2000 массово появится – тогда будет легче… А!
Надежда бросилась к столу и схватила ручку.
– Беловежская пуща! Советский Союз развалится! 26 декабря 91-го года! Спасибо Савельевой – хоть одну точную дату запомнила… Хотя… Что с того… Разве я смогу это предотвратить…
Отложив ручку, Надежда посмотрела на тетрадный листок, исписанный меньше, чем на половину
– Да…. Не густо. Плохо же мы знаем историю своей страны…
Вырвав листик из тетрадки, девушка сложила его и спрятала в сумку. Она пока не знала, как эти знания смогут пригодиться в будущем. Больше всего на свете ей хотелось сейчас одного: заставить время идти быстрее. Она очень соскучилась по негодяю Максу, детям, всей своей прошлой жизни – такой размеренной, удобной и комфортной, но понимала, что её личная история, в отличие от истории страны, вовсе не предопределена. Один шаг не в ту сторону – и её ждёт совсем не та жизнь, о которой она мечтала…
Надежда подошла к окну, отодвинула штору и долго смотрела на улицу образца 1983 года – вдруг поймала себя на мысли, что ей в этом времени неуютно. Такое чувство бывает, когда приезжаешь в любимый уголок детства, где когда-то рос, и удивляешься: деревья, дома и песочница больше не кажутся большими, злая тётенька, гонявшая малышню, оказывается безобидной старушкой-божьим одуванчиком, а вместо «крылатой качели» стоит обрубок ржавой металлической конструкции… Нет больше ярких красок, которыми были наполнены детские годы, – зато бросаются в глаза обшарпанные стены, трещины на асфальте, облупившаяся краска. Наверняка, так было и раньше, но почему-то со всей отчётливостью открывается только взрослому взгляду…
Вздохнув, Надежда задёрнула штору. Нужно было как-то жить.
***
Июнь в том году выдался жарким. Градусник за окном зашкаливал уже с самого утра, и Надежда достала из шкафа новый сарафан, который накануне сшила сама. Лена Савельева, увидев готовое изделие, схватилась за голову – в её представлении, сарафан должен был выглядеть совсем иначе. Но Надежда скроила его по образу и подобию своих любимых летних нарядов из прошлой жизни, поэтому сейчас с удовольствием надела то, что у неё получилось, – нечто длинное и воздушное с открытой спиной, подчеркивающее тонкую талию и крепкую «нерожавшую» грудь.
Надежда невольно залюбовалась своим отражением – всё никак не могла привыкнуть к юному облику, и сейчас с удовольствием разглядывала девушку в зеркале: свежее симпатичное личико, широко распахнутые глаза без единой морщинки вокруг, четкий овал, нежная кожа…
– Ой, как же хороша молодость… – прошептала она.
Никогда никакие даже самые чудодейственные средства не превратят 45-летнюю женщину в 18-летнюю, как бы ей того ни хотелось. Но как же тяжело с этим смириться…
Надежде предстоял сегодня ответственный день – устройство на работу, поэтому она так тщательно собиралась. Родители заняли непримиримую позицию – раз дочь ушла из института, то и на жизнь себе должна зарабатывать сама. Надежду это сильно не напрягало – она и не собиралась сидеть дома.
Мама с отцом сходили с ума, не понимая, что творится с их ребёнком, и почему она не стремится получить высшее образование. Надежда могла бы им объяснить, что очень скоро наступят времена, когда диплом перестанет иметь такое уж большое значение, – квалифицированные учителя, инженеры и технологи, чтобы выжить, кинутся в торговлю; вчерашние отличники и умницы будут еле сводить концы с концами, а двоечники и троечники станут миллионерами, прикупив себе впоследствии каких угодно диссертаций и высоких научных званий.
Надежда могла бы рассказать родителям, что любое «высшее образование» можно будет получить в подземном переходе за пять минут, но вряд ли её слова они восприняли бы всерьёз. Сама Надежда в прошлой жизни стала хорошим журналистом, будучи по специальности учителем русского языка и литературы, и за все годы работы её красный диплом ни разу никому не понадобился – так и пылился где-то в коробке среди документов вместе со старым комсомольским билетом и свидетельством об окончании 8 класса…
Сейчас она шла искать работу с единственной целью – чтобы убить время и не брать деньги у родителей, когда придёт время покупать билет до Новосибирска… В том, что это рано или поздно случится, она уже почти не сомневалась – с каждым днём тоска по мужу становилась сильнее, ей снились их самые счастливые моменты – и она просыпалась вся в слезах и тихо потом выла в подушку, раздираемая тоской и вполне определёнными желаниями. Но до встречи с Максимом было ещё далеко…
Первым предприятием, расположенным недалеко от дома, оказался мукомольный комбинат. На проходной Надежда увидела мощную тётку в синем рабочем халате, присыпанном мукой.
– Извините, можно вас на минутку? – тронула она женщину за рукав.
– Ну? – не очень любезно отозвалась та.
– Скажите, нет ли у вас здесь какой-нибудь вакансии? Мне работа нужна…
Скептически оглядев хрупкую фигурку юной девушки в красивом сарафане, тётка довольно грубо заявила:
– Да какая тут для тебя может быть вакансия? Тебя ж мешком с мукой пришибёт! У нас тут знаешь, какие работают? Я против них сущая Дюймовочка! Так что иди, давай! Не мешай работать!
Женщина развернулась и ушла за проходную, а Надежда осталась стоять, растеряно оглядываясь по сторонам. Не то чтобы сильно расстроилась из-за того, что её так нелюбезно отшили, но вообще-то она рассчитывала найти работу побыстрее…
Вахтёр, бодрый мужчина предпенсионного возраста, подошёл к ней и, приобняв, слегка ущипнул за бок. Надежда удивленно посмотрела на плюгавого ловеласа и брезгливо отстранилась.
– Что, красавица, работа нужна? Так ты не там ищешь! Надо тебе в отдел кадров обратиться! Там четыре старые крысы сидят, но, может, что-то тебе и подыщут… У нас тут такая текучка! Молодые не задерживаются – эти жабы их просто сжирают… Глазу зацепиться не за кого! А ты вон какая фактурная…
Вахтёр снова ущипнул Надежду за бок, и она поморщилась – всё-таки у женщин более старшего возраста есть одно неоспоримое преимущество: они ограждены от домогательств подобного рода субъектов. Правда, не очень приятно, когда тебя при этом за глаза называют крысой или жабой… И кто? Какой-то старый козёл!
– Спасибо, а куда идти? Я, пожалуй, попробую узнать…
Надежда отошла подальше от нахального вахтёра, но тот быстро её догнал и вроде бы в шутку обнял, жадно шаря потной рукой по обнаженной спине, а потом потащил куда-то по длинному тёмному коридору без единого окна с множеством дверей.
– Без меня не найдешь… Это здесь… Уже рядом… Ох, какая же ты манкая…
Мерзкий мужик сильно прижал Надежду к себе, явно намереваясь дотянуться трясущейся рукой до её груди. Пришлось вспомнить уроки самообороны, которые давал когда-то Максим: она изо всех сил стукнула вахтёра локтем под дых, а когда тот согнулся, хватая ртом воздух, грациозно подняла двумя руками подол длинного сарафана и ногой в босоножке на тяжелой платформе заехала сластолюбцу в пах.
Не дожидаясь реакции, распахнула дверь с табличкой «Отдел кадров» и вошла, оставив корчившегося и шёпотом исторгающего проклятия вахтёра в коридоре.
В небольшом кабинете еле поместилось четыре стола, за которыми шуршали бумагами женщины пост-бальзаковского возраста. Надежда обозначила их для себя как Худая, Толстая, Декольте и Бабетта. Все четверо с неприязнью уставились на красивую молодую девушку, смущённо поправляющую слегка растрепавшиеся светлые волосы.
– Здравствуйте… – сказала Надежда. – Я насчет работы. Может быть, у вас что-то есть… Какая-нибудь вакансия…
– Возраст? Образование? – презрительно скривила губы Худая.
– 13 августа исполнится восемнадцать лет… Образование – незаконченное высшее… Я один курс в пединституте почти отучилась…