Страница 17 из 66
- И вы боитесь, что с вашим станется то же самое? – спросил он, продолжая улыбаться.
Это было уже чересчур.
- Нисколько, сударь. Предпочитаю разбивать сердца сама! – ответила Настасья Павловна, ослепительно улыбнувшись.
- Что ж, вынужден признаться, что ваша стрела уже попала в цель, - вздохнул граф и вдруг потянул ее к двери в сад. – Выйдемте, Настасья Павловна.
Оболенской совершенно не хотелось идти с этим мужчиной в сад, рискуя остаться с ним наедине, но зато это избавляло ее от необходимости утыкаться ему в манишку, порождая меж ними вопиюще неприличную близость.
Спустившись в сад, Настасья выдохнула с облегчением, но длилось оно недолго. Едва стоило им с графом оказаться в затененном уголке, как Ковалевский крепко притиснул ее к себе, да так, что у Настасьи Павловны сызнова сбилось дыхание.
- А вы ведь вдова, Настасья Павловна? – спросил граф, облизывая уголок губ.
- И что с того, сударь? – ответила Оболенская, снова подпуская в голос холод и стараясь вырваться из цепких объятий.
- А то, моя дорогая, что я хочу вас с того момента, как увидел на сцене «Ночной розы». И вижу, что и вы ко мне неравнодушны… - пробормотав последние слова едва разборчиво, граф завел руки Оболенской за спину, крепко сцепив своими пальцами ее запястья, и жадно приник устами к нежной шее. Настасья Павловна дернулась, пытаясь высвободиться, но вместо этого оказалась прижата к мужскому телу ещё крепче.
- Отпустите меня! – прошипела она, пытаясь уклониться от горячих губ графа.
- Полноте, Настасья Павловна! – ответил он, вскидывая голову. – Чего вы хотите? Набить себе цену?
- Я хочу уважения к себе, сударь! – отчеканила Настасья Павловна, ухитрившись наступить графу на ногу, да так удачно, что тот, поморщившись от боли, выпустил ее из своих объятий. Воспользовавшись этим, Оболенская быстрым шагом направилась к дому, надеясь, что теперь-то наглец от нее отстанет. Но довольно скоро обнаружила, что он идет позади.
- Подождите, Настасья Павловна! – окликнул ее граф, но она не остановилась. Быстро взбежав по ступенькам на веранду, Оболенская кинулась в зал, чтобы оттуда прошмыгнуть в свои покои. На сегодня с нее довольно. А утром она объяснит дядюшке, что у нее разболелась голова и извинится за своё исчезновение.
Но планам ее не суждено было сбыться. Прямо на пороге веранды Настасья Павловна столкнулась с неожиданным препятствием в виде крепкой груди Петра Ивановича Шульца.