Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 18 из 66

Стоило признаться самому себе, что мысли об Оболенской были подобны лавине, и как ни старался избавиться от них Шульц, у него ровным счётом ничего не получалось. Тепло соблазнительных уст, что чувствовали его губы тогда, на сцене, сладость дыхания, весь образ Настасьи Павловны то и дело вставал в воображении Петра Ивановича. Меж тем, вставать должно было совершенно иное - а именно необходимость составить логический, холодный и выверенный план по поимке преступника.

Оставив Оболенскую возле ворот, Пётр Иванович развернулся на месте по-военному и размашистым шагом направился далее по улице. Желание вернуться к дому Настасьи и сделать то, что далее могло иметь последствия и для него, и для Оболенской, было нестерпимым. Как же быстро всё изменилось в его жизни! И как глупо было теперь помышлять о том, что он сможет справиться со своими чувствами, коих становилось всё более с каждой встречей!

Шульц вышагивал по тротуару, не замечая ничего кругом. Свет от фонарей становился всё более тусклым, сигнализируя о том, что Пётр Иванович неминуемо приближается к кварталу, который в Шулербурге часто именовали трущобами. Но, охваченный бурей воспоминаний и чувств, лейб-квор не видел ничего кругом.

- Петя!

Окрик наверняка принадлежал Фучику. Это Шульц понял сразу, стоило только ему заслышать своё имя. Он повернулся, находя невидящим взглядом паромобиль в трёх шагах от себя. Встрепенулся, помотал головой, прогоняя неуместные мысли, и нахмурился. Увидеть в трущобах Аниса Виссарионовича было столь неожиданным, что в голове Шульца немедля родились сразу несколько предположений касательно того, что здесь мог делать фельдмейстер. Впрочем, делиться своими соображениями с самим Фучиком он не торопился.

- Что ж ты, голубчик, оглох, что ли? - с улыбкою на добродушном лице вопросил Анис Виссарионович. - Трижды окликал тебя прежде чем ты заслышал.

- Прощения прошу, Анис Виссарионович! - бодро откликнулся Шульц, делая шаг к паромобилю. - Задумался о деле.

От слов Петра Ивановича Фучик сразу весь будто сдулся и сгорбился. Вздохнул, как будто речь шла о чём-то безнадёжном, и кивнул на соседнее с собою сидение.

- Едем, Петя. Ждут нас… там.

Анис Виссарионович махнул рукою в неопределённом направлении, и Шульц понял, что под «там» подразумевается встреча если не с самим великим князем, то с кем-то из его окружения. Это обстоятельство словно бы стряхнуло с него дурман очарования, исходящей от весьма конкретной особы. Пётр Иванович распрямил плечи, устроился подле Фучика в паромобиле, и мгновением позже они с фельдмейстером уже мчались по пустынным улицам Шулербурга навстречу неизвестности.

 

Во всё время пути Фучик молчал, попыхивая сигарою, не стремился нарушать тишину и Шульц. На сей раз измышления его касались того, что он не продвинулся в своих поисках ни на толику. Все предположения о том, кто мог скрываться за личиной убийцы, не имели под собою никакого основания, а версии, одна другой краше, были высосаны из пальца.

В особняке в три этажа, к которому привёз его Анис Виссарионович, находиться лейб-квору раньше не доводилось. Но и задавать вопросов где же они очутились, Шульц не торопился. Что толку любопытствовать о том, что и без того откроется ему через несколько минут?

Взойдя следом за фельдмейстером на каменное крыльцо, Пётр Иванович огляделся, будто опасался, что за ними устроена слежка, и, вздохнув с безнадёжностию, толкнул перед собою внушительную дубовую дверь.

Голоса, доносящиеся откуда-то справа, Шульц расслышал сразу, и в одном из говоривших распознал великого князя. Нехорошее предчувствие, что их с Фучиком не только вызвали сюда, дабы объявить, что больше не нуждаются в их услугах, но ещё и нынче же их ждёт наказание за то, что своими действиями поставили под угрозу жизнь великой княгини, охватило лейб-квора, заставив его помертветь.

- … нужно отправляться немедля!

Окончание фразы, произнесённое громким басом и сопровождающееся ударом ладони о стол, заставило Шульца вздрогнуть. Они с фельдмейстером как раз входили в малую гостиную, обставленную в лиловых и сиреневых тонах. Всюду пестревшая роскошь бросалась в глаза, понуждая лейб-квора нервничать сильнее с каждым сделанным шагом. Шульц впервые чувствовал такую чудовищную растерянность, не представляя, какие казни египетские могут обрушиться на их головы с Фучиком в следующее же мгновение.

- А! Вот и наш герой! - басом проговорил великий князь, и Пётр Иванович нашёл в себе силы. Поднял взгляд и встретился с серо-стальным взором Романова. От ощущения, охватившего его в следующую секунду, лейб-квор едва не задохнулся. Его Высочество изволил назвать Шульца героем? Право слово… верно, он потешался над несчастным Петром Ивановичем, не иначе.

Но князь, шагнувший к Шульцу и схвативший его за руку, был серьёзен, что позволило лейб-квору перевести дух и теперь смотреть на Его Высочество с восторгом, коий заполонил все члены его тела.

- Я… Я… Мы с Анисом Виссарио…

Договорить Шульц не успел - князь вдруг сотворил чудное. Привлёк лейб-квора к себе и, коротко обняв, поспешно отошёл, оставляя Петра Ивановича в изумлении.

- Княгиню мою спас. Герой! - донеслось до Шульца приглушённое бормотание. - Век не забуду.

По всему выходило, что Его Высочество ошибочно предположил, будто Петру Ивановичу повезло встать на защиту великой княгини, когда убивец напал на неё в ложе. Не то чтобы Шульц был излишне склонен к правдолюбию, но и подливать масла в огонь ошибочного мнения не желал.

- Т-с-с! - зашипел Анис Виссарионович, предвосхищая порыв лейб-квора сознаться в том, что он никоим образом не был причастен к чудесному спасению княгини. - Позже, Петя.

И Шульц повиновался. Прежде всего потому, что разговор дальнейший, что вновь вернулся в деловое русло,  занял все его мысли, вытеснив желания личного характера.

Окружающие его люди тихо переговаривались, князь более не оглашал гостиную громовыми окриками, и Петру Ивановичу ничего не оставалось, как прислушиваться, то кивая наедине с собою, то отмечая какие-то детали.