Город Мёртвых

Заглушив мотор и всё ещё в попытке отдышаться, Том откинул голову назад и с силой зажмурился. Его руки безвольно сползли с руля и упали на колени. Грудь мужчины так и ходила ходуном, кажется, я могла легко определить, даже сквозь одежду, в каком темпе он дышит, а в каком колотиться как сумасшедшее его сердце.

Я кинула обеспокоенный взгляд на собаку – та пребывала в относительном спокойствии и лишь заинтригованно подняла в ответ на моё внимание морду. Хорошо. Я любовно погладила автомат, в очередной раз сослужившего мне хорошую службу, и поставила его в ноги, с глухим стуком уперев в резиновый коврик приклад. Томас интуитивно дёрнулся на звук и резко перевёл взгляд на меня, словно внезапно вспомнив о моём присутствии. Я, несмотря на всё произошедшее, была довольна тем, что мы выбрались из злополучного города живыми и невредимыми, поэтому лишь радостно ему улыбнулась.

На какую-то долю секунды мне показалось, что Том хочет что-то мне сказать… Но чуть позже до меня дошло что не сказать, а сделать.

Резко открыв дверь, я буквально вывалилась из машины, спасаясь от разъярённого англичанина. К сожалению, я хорошенько приложилась о порожек многострадальной ногой, поэтому стартануть сразу не получилось. Том же хладнокровно отворил дверь со своей стороны, и успел обогнуть машину, пока я подымалась на ноги.

– Том, – мягко начала я, примирительно поднимая руки и бочком отходя от трассы в поля. – Это было необходимо!

На моих губах всё ещё играла глупая улыбка, теперь медленно переходящая в откровенно нервную. Я даже почувствовала, как начинал подёргивать мой правый глаз. Лицо Стенсбери сейчас было трудно описать имеющимися у меня в запасе прилагательными. Даже матерными.

– Ах, необходимо… – многообещающе процедил мужчина, ускоряя шаг.

Истерично фыркнув, я развернулась и со всей дури припустилась в поле. Непаханое в этом году, заросшее сорняками и покрытое кочками, оно всячески затрудняло мне бег, но ей-богу… я никогда ещё не бегала с таким рвением. Даже к месту крушения долбанного самолёта.

Несмотря на все мои старания, меня догнали несправедливо быстро. Я лишь успела удивлённо выплюнуть воздух из лёгких и закашляться, когда что-то сзади с силой рвануло меня за шкварник. Обернувшись, я встретилась нос к носу с Томом, и в глазах этого мужчины горела такая ярость, что не полюбоваться было бы чистым кощунством.

– Я даже не знаю, что с тобой сделать, – ядовито пропел он, хищно скалясь.

При всём уважении к данному человеку, я, как ненормальная, не могла унять подступающий истерический смех, вспоминая произошедшие события.

– Понять… – давилась я из последних сил, даже не пытаясь вырваться. – И простить…

А какая к чёрту разница? Убить он меня не убьёт – кишка тонка. А вину я свою и так признаю, каюсь. Но, посудите сами, он сам меня вынудил!

– Что? – тихо переспросил Том.

В его вкрадчивом голосе так и сквозило нечто холодящее душу.

– Мы были оба неправы, – аккуратно подбирала я слова. – Но в итоге мы остались живы. Так что, давай забудем это маленькое недоразумение?

– Ах, маленькое недоразумение? – словно наконец-то поняв очевидное, покачал головой мужчина и опасно сжал губы. – Нет. Ты не маленькое недоразумение, Тин. Ты огромное, колоссальное недоразумение. Я бы даже сказал, что ты – моя личная катастрофа! Не преуменьшай свою значимость…

– Ой, да брось ты, – коротко и скромно хихикнула я.

На мгновение мне показалось, что он успокаивается, однако он всё так же цепко удерживал меня на месте, кисть его руки лишь слегка двигалась – чуть разжимаясь и сжимаясь вновь, словно в нерешительности. Мои спутанные волосы то и дело лезли мне в рот, поэтому, вперемешку с попытками подавить смех, приходилось к тому же отплёвываться и от них.

– Тебе смешно? – с кривой усмешкой осведомился он. – Между прочим, я чуть на тот свет не отправился!

Я, не сдержавшись, взорвалась громким смехом и, чтобы хоть как-то загладить свою вину, опустила голову:

– Извини. Но… ты бы видел своё лицо!

Повисла неприятная липкая пауза, прежде чем посреди лёгкого шелеста высокой травы до моего слуха донеслось тихое, но уверенное бряцание. Я удивлённо подняла глаза на спутника, нерасторопно расстёгивающего свободной рукой ремень штанов. Мои глаза оторопело расширились и вопросительно уставились прямо в лицо Стенсбери. Тот был настолько решительно настроен, что трудно было предугадать, на что именно.

– Давно уже нужно было это сделать, – угрожающе спокойно пояснил он, внимательно наблюдая за моей реакцией.

Да, нет… он же шутит, верно? Я слабо дёрнулась и посмотрела на него волком – вырваться не получалось. Когда ремень с лёгким жужжанием был резко выдернут из петель, до меня начало доходить, что шуткой тут и не пахнет. Том тяжело вздохнул, словно это я заставляла его идти на такой шаг, и дёрнул меня к себе.

– Том, что ты… – растерянно пролепетала я.

– Ну-ну, тише, – зловеще прошептал в ответ мужчина. – Обычно я детей не бью, но ты уже совсем обнаглела, девочка!

Почему-то от этой фразы сами собой подкосились ноги. Том без особого труда перекинул меня через согнутое колено, не давая мне опомниться. Тут же в воздухе свистнул ремень и округу огласил мой душераздирающий визг.

О, чёрт… Никогда ещё я не чувствовала себя столь унизительно! Хотелось одновременно реветь белугой и закопаться в землю. И реветь оттуда. Громко, продолжительно и надрывно!

Закончив на пятом ударе, Том поднялся и педантично вправил ремень обратно, оставив жалобно поскуливающую меня лежать на земле и скрипеть зубами от бессильной злости. Господи… да он же просто выпорол меня! Жёстко и бесцеремонно. Грёбанный садист! Как же это низко!

Судя по звукам, мужчина присел рядом на землю. Сквозь пелену слёз заприметив какое-то насекомое из отряда жесткокрылых поблизости от моего лица, я решила-таки приподняться. Вся взъерошенная и в соплях я сейчас, пожалуй, представляла собой крайне жалкое зрелище, поэтому предпочла повернуться к обидчику спиной, усаживаясь на саднящие ягодицы. Последний факт снова вызвал во мне волну негодования и праведной обиды. Ремень, пусть и через джинсы, прижёг сильно, а значит англичашка не пожалел своих сил и отомстил по полной.

– Ты как? – с лёгкой издёвкой поинтересовался Том.

Вместо того чтобы ответить я лишь обижено всхлипнула и вытерла мокрое лицо рукавом.

– Извини, но ты сама напросилась…

– Я-то думала, что ты адекватный человек! – вскинулась тут же я.

– Прекращай жалеть себя, – будничным тоном отозвался Том. – Ничего страшного не случилось. Ты получила по заслугам.

– Ты нормальный вообще, нет?! – заверещала я, прежде чем поток ругани утонул в подступающем всхлипе.

– А ты?

Но я уже не отзывалась и вновь разразилась рыданиями. Может быть, было уже и не так больно, но грудь раздирала саднящая обида, буквально выворачивая меня наизнанку, да и руки мелко дрожали. В кои-то веки я почувствовала себя такой маленькой и беззащитной. Хотелось найти шкаф, любой тёмный угол, да одеяло на худой конец и забраться туда, скулить и зализывать раны, вынашивая план страшной мести. Я бы простила ему что угодно… но такое!

– А как ты хотела? – вновь подал голос Томас, так и не дождавшись вразумительного ответа. – Моральные нормы, судя по всему, тебе не присущи. Как тебе объяснить по-другому?

– Я буду на тебя жаловаться! – злобно прошипела я.

– Кому? В общество защиты животных? – глумливо усмехнулся мужчина.

Развернувшись, я, что было силы, замолотила по нему крепко стиснутыми кулаками.

– Ну, всё-всё, брейк, – Том без труда пресёк все мои попытки возместить моральный ущерб и бесцеремонно сгрёб меня в охапку.

Уткнувшись носом в его грудь, я ещё раз надрывно всхлипнула и вновь разревелась. Кулаки всё ещё интуитивно, но бесцельно, били ему куда-то в живот, но нужного эффекта не производили. Наконец, Стенсбери одной рукой прижал меня к себе, а другая опустилась на всклокоченный затылок. Наступила долгожданная темнота…