Город Мёртвых

– Ладно, согласен, перегнул палку, – тяжело вздохнул Томас под мои приглушенные грудные завывания, осторожно перебирая пальцами по волосам в тщетной попытке их распутать.

Но сожаления в его голосе я не услышала. Казалось даже, что он был доволен донельзя. Поэтому я заскулила с удвоенной силой.

– Ехехе! – совсем развеселился мужчина.

Недовольно заворчав на его веселье, я вывернулась из его настойчивых объятий. Дав мне отпрянуть, Том с нескрываемым удовольствием воззрился на моё заплаканное лицо и смешно надул щёки. Ох, как бы я по ним шлёпнула, если бы успела! Но я не успела, ибо он тут же расхохотался сильнее прежнего. Захотелось сказать ему пару-тройку «ласковых», да язык всё ещё отказывался слушаться. Поэтому я просто сосредоточилась на собственном успокоении. Мне срочно нужно было прогуляться куда-нибудь, подальше от этой улыбающейся рожи, и прийти в себя.

Но Томас остановил мою попытку подняться, снисходительно улыбаясь:

– Куда ты собралась?

– Подальше от тебя, – искренне призналась я, в надежде, что он всё-таки поймёт и отпустит.

Я чувствовала себя пришибленно. Все мои реакции замедлились, а мысли пустились в полный разброд и шатание. Я знала, всё что мне нужно для того чтобы собраться – это долбанная минутка наедине с самой собой! Но, очевидно, такая роскошь мне в ближайшее время не светила.

Англичанин осторожно убрал вбок нависшую мне на лицо отросшую чёлку и с лёгким нажимом заботливо что-то стёр со щеки. Его рука была мягкой и тёплой. Я невольно зажмурилась, вслушиваясь в свои ощущения и, в следующий момент почувствовала, как он притягивает моё лицо к себе и легко касается губами лба. От этой внезапной нежности я дрогнула, и с обветренных губ сорвался прерывистый вздох.

– Извини, – всё ещё посмеиваясь и щекоча меня своим дыханием, предпринял ещё одну попытку Том.

– Скажи это моей саднящей заднице! – зло прошипела я, открывая глаза и выныривая из приятного забытья.

– Ну… она у тебя ничего, конечно. Но вот в наличии в ней интеллекта я сомневаюсь, поэтому и предпочитаю обращаться непосредственно к её хозяйке.

– Спасибо, она польщена, – кисло улыбнулась я. – Так, кровь за кровь, значит?

Том утвердительно кивнул, не прекращая расплываться в улыбке.

– Ох, и гад же ты… – начала было я.

– Давай закончим на этом, – миролюбиво предложил Том.

Я, покривив душой, мотнула головой, освобождаясь от его рук, и упрямо фыркнула.

– А какого хрена мы оставили машину на дороге?– запоздало вспомнила я.

– А что с ней будет? – резонно заметил мой спутник.

– Да и правда, – достаточно быстро согласилась я, попытавшись прикинуть возможные варианты.

Раздражённо поправив на себе одежду и отряхнув колени, я судорожно вздохнула и смирилась с произошедшим. До поры до времени, пока мне не представиться возможность достойно отомстить своему обидчику.

– Нужно промыть лобовое стекло, – предложила я, подымаясь на ноги. – А то такое чувство, будто едем в ад.

Мы ехали уже не первый час. Раньше, когда я выезжала из города в мирное время, я уже видела эти пейзажи за окном, и мне часто хотелось остановиться. Выйти в поля, где высокая трава и бескрайнее небо, где леса плотно обнимают холмы и зелёный растительный ковёр уходит куда-то к горизонту. Мы ехали туда, где заканчивалась тайга и начинались степи. И пусть, вокруг меня всё ещё царил прежний пейзаж, моё сердце беспомощно сжималось от тоски. Мой любимый край… Я вынужденно покидала его. Там позади, уже достаточно далеко остался мой город, где под тоннами тишины теперь погребена моя прежняя жизнь. Я вдруг почувствовала себя одинокой.

Собака пробралась с заднего сидения, нагло положила слюнявую морду мне на плечо и прерывисто задышала, вылупив на меня свои тёмные глазища. Я вздохнула. Томас, обернувшись, улыбнулся открывшейся ему картине.

– Знаешь, – вдруг заговорил он. – Всегда хотел, чтобы у меня была собака.

Довольный спаниель, словно поняв, что говорят о нём, навострил уши и обернулся, бессовестно раззявив рот ещё шире. Я невольно потрепала смешную псину, коей неведомы были наши проблемы, по загривку.

– Слушай, надо её назвать как-нибудь тогда, что ли, – вдруг предложила я, в попытке отвлечься от обуревавших меня мыслей.

– Хм, – Том думал достаточно недолго. – Шекспир.

– Шекспир? – я скептически сморщилась. – Почему именно Шекспир? Есть же множество других замечательных кличек.

– Каких? – неохотно поинтересовался англичанин.

– Ну, Мухтар, Бобик там, Рекс, – начала я перечислять. – Имхотепт.

– Имхотепт?!

– А почему бы и не Имхотепт? – возмутилась я. – Какие у тебя вообще претензии к этому незаурядному имени?

– Никаких, – поспешно пошёл на попятную Том.

– Вот и отлично, – всё ещё тая на спутника обиду, буркнула я.

Дорога стелилась, казалось, бесконечным серым полотном. Пустая, не забитая брошенными машинами или какой-либо другой техникой. Всё было так буднично и обычно, что я невольно начала сомневаться, а есть ли вообще этот апокалипсис? У наших необъятных просторов был один неоспоримый плюс – считай, полная безлюдность некоторых территорий, зачастую превышающих несколько десятков километров. А откуда, спрашивается, взяться зомби, где и людей-то не было?

– Но его всё равно будут звать Шекспир, – вдруг подал голос Томас, улучшив момент.

Я, успев отвлечься от нашего спора, даже рта не успела раскрыть.

– Потому, что я так хочу, – продолжил ухмыляющийся англичанин.

– А я…

– А ты вообще его брать с собой не хотела, – справедливо заметил Стенсбери, ставя окончательную точку.

Не найдя никакой зацепки, я обиженно нахохлилась. Вообще, мне просто хотелось с ним поспорить, из принципа. Однако у меня был припасён сюрприз, о котором я скромно умалчивала. Не знаю, как Том не заметил, но его только что наречённый Шекспир… на самом деле был сукой.

– Что ж, будь по-твоему, дорогой, – через силу стараясь не улыбаться выдавила я.

Томас посмотрел на меня крайне подозрительно. Но, то ли русская душа – потёмки, то ли английская слишком доверчива, вопросов задавать не стал.

Время тянулось густой жижей. Несколько раз мы проезжали небольшие поселения, на вид совершенно пустые. В одном из них нам пришлось сделать быструю остановку, чтобы запастись водой и бензином. Я уже не первый раз сливала топливо с оставленной машины, но стойкий привкус бензина на языке был просто отвратительным и держался до самого вечера.

Как только начало темнеть, мы стали задумываться и о ночлеге. Мы боялись включать фары. Оставаться в видневшейся впереди деревеньке мы не рискнули, благоразумно предпочитая проехать дальше. Миновав деревню, мы свернули в низину к небольшому озерцу, прикрываемому лишь редкими кустарниками.

Перебравшись назад, я раскопала для нас провиант и, с небольшим сожалением, поделилась им с собакой.

– Сегодня ночуем в машине, – произнесла я вслух, словно смиряясь с очевидной опасностью сего мероприятия. – Почти на улице.

– Думаю, всё будет хорошо, – отозвался спокойно Томас. – Не думаю, что наше присутствие кто-то заметит.

Я беспокойно огляделась через окна автомобиля. Место и правда выглядело необитаемым, но наступление полной темноты меня несколько пугало.

– Буду на стрёме до рассвета, – огласила я своё решение, снова перебираясь на переднее сидение и устраивая на руках автомат. – А ты спи.

– Уверена?

– Всё справедливо. Тебе завтра вновь вести машину, а я уж как-нибудь прикорну днём.

– Ты тоже весь день на ногах, – справедливо заметил мужчина. – Ты уверена, что не хочешь спать?

– Нет, – наотрез отказалась я. – Лезь на заднее сидение.

Том не стал больше меня отговаривать, мы разложили заднее сидение, места было явно маловато, и вскоре англичанин сонно засопел позади меня. Шекспир, которую я теперь ласково про себя называла просто Шекки, тоже прикорнула возле его ног.

Первый час прошёл напряжённо, мне то и дело мерещились какие-то тени в густой темноте. Чуть позже взошла яркая луна, помогая отбросить страх полной неизвестности. Она ярко отражалась в водной глади озера, которое укачивало её отражение мелкой рябью. С противоположного берега начали доноситься странные звуки – одна за другой звонко заквакали лягушки. Я довольно ухмыльнулась – к хорошей погоде. Лягушки обычно в это время года начинали свои миграции, и, если они решили ненадолго задержаться, чтобы попеть, это сулило только хорошее. Значит, впереди всё ещё есть время.