Город Мёртвых

– Я не понимаю, – Том задумчиво тёр подбородок. – У них не работают рефлексы, они не чувствуют боли, но почему они тогда так реагируют на электрический ток?

Я негодующе закатила глаза и, открыв чистую страницу в конце дневника, начала рисовать рефлекторную дугу и сегмент мышечного волокна.

– Том, ты что-нибудь слышал про животное электричество? Вспоминай, в колледже тебе должны были рассказывать.

По выражению его лица я поняла, что если он и слышал, то достаточно отдалённо и давно.

– Ну! – выжидающе смотрела я на него. – Препарат такой ещё классический разве не делали – лягушачьи лапы? Без остальной лягушки.

– Честно говоря, всегда считал препарирование мерзостью, – Том посмотрел на меня с правдоподобным ужасом. – Тин, чем ты занималась в своей жизни?

– Очевидно же, мерзостью, – равнодушно пожала я плечами. – Смотри, вот рефлекторная дуга. У нормальных живых организмов, при местном раздражении или повреждении тканей сигнал через нейроны подаётся в спинной мозг – и возвращается в виде уже ответного действия. У зомбоморфных людей вся эта схема не работает. Сигналы о повреждениях теряются где-то по пути, не идут, не доходят до спинного мозга, или же просто не вызывают никакой реакции. Воздействие переменным электрическим током в нашем случае является исключением, потому что он вызывает не боль, а сокращение мышечного волокна. Мышечное волокно у живых организмов в норме сокращается под действием животного электричества, но у зомби похожую реакцию вызывает и обычный переменный ток, в зависимости от мощности.

Я искоса глянула на озадаченное лицо Тома и попыталась пояснить:

– Ну, понимаешь, там у клеток по-разному заряжены стороны мембраны…

– Ты не могла бы объяснить всё это заново? – взмолился англичанин, – И медленнее. И проще.

– Ладно, тебе не обязательно понимать этот принцип, – сдалась я, недовольно закатывая глаза. – Просто прими как факт всё, что я тебе рассказала. На сегодня всё.

Том с радостью повалился на диван:

– Ты выпила из меня все соки!

– Прости, но мне кажется, что тебе крайне важно знать о природе зомби не меньше меня, – я недовольно посмотрела через плечо на лежащего мужчину.

Честно говоря, думала, что он более стоек к новым познаниям.

– Знать не меньше тебя? – усмехнулся Томас. – Да это невозможно!

Стенсбери неожиданно протянул руку, дёрнул меня за плечо, и я невольно бухнулась ему на грудь.

– Осталось выяснить, всё это ты узнала в колледже в прошлом учебном году, или с этим связана твоя тема кандидатской? – он осторожно дотронулся до моих волос и неспешно погрузил в них длинные пальцы.

– Зачем тебе это знать? – смущённая подобной близостью спросила я, но вырываться не спешила.

– Это развязало бы мне руки, – неожиданно серьёзно ответил он.

От его интонации по моей спине пробежали мурашки. Выдержав достаточно долгую паузу, чтобы я смогла вникнуть в смысл сказанных им слов и вдоволь пофантазировать, Том вдруг разразился смехом:

– Ехехе, это шутка!

– Гад ты ползучий, Томас Стенсбери! – жутко покраснев, я как ошпаренная вскочила и выбежала прочь из зала, прихватив с собой дневник.

«Вот это, мать твою, шутка! – праведно негодовала я. – И всё же… в каждой шутке есть доля правды». Чтобы отвлечься, я принялась собирать в сумку всё необходимое. Вспомнив недавнюю переправу через реку, я решила прихватить и несколько найденных здесь под кухонной раковиной пакетов.

– Так что ты решила на счёт плана? – наконец вернулся к вчерашнему разговору Том.

– Нам нужна карта, – с готовностью ответила я, мысленно благодаря англичанина за смену темы. – И координаты.

– Где мы возьмём координаты?

– Мы вернёмся к твоему самолёту.

– Что? – опешил мужчина, – Как ты планируешь их там отыскать? Ты видела, что с ним стало?

– Замечу, мы не знаем, в каком сейчас состоянии самолёт. Но взрывов мы не слышали, а значит можно надеяться на лучшее. Весь вечер и ночь лил дождь, он потушил пламя. Если самолёт окончательно не развалился, мы сможем пробраться внутрь.

– Электроника в кабине пилота, скорее всего, вышла из строя, – предположил мужчина.

Я отложила рюкзак и решительно вернулась в комнату. Стенсбери встал, очевидно, уже собираясь идти за мной на кухню и выяснять основания для такого рискованного мероприятия.

– Вас вёз необычный самолёт, Том, – предъявила я неоспоримый факт. – Скорее всего, у пилотов должны были быть ещё способы добраться до бункера, как раз на случай, если приборы выйдут из строя. Если мы найдём хоть какую-то уцелевшую информацию – это может нас спасти!

– Это опасно.

– Скорее всего да, – пожала я плечами, ухмыляясь. – Но у нас не будет другой возможности.

Англичанин что-то с сомнением прикинул в голове.

– Пожалуй, ты права, – наконец, согласился он. – Но если…?

– Давай будем решать проблемы по мере их поступления?

– Допустим. Тогда начнём с первоначальной – как мы выберемся из квартиры?

Я была готова и к этому вопросу. Подойдя к окну, я со всей силы дёрнула штору. Пластмассовые крючки окончательно выгнулись на четвёртый подход, и штора послушно упала на пол.

– Вот! – довольно продемонстрировала я результат своему спутнику. – Осталось сорвать все оставшиеся, добавить пару простыней и пододеяльников, связать всё это – и можно спускаться.

– Слишком экстравагантно, – ухмыльнулся Томас.

– Ну, прости. Пожарной лестницы нам не досталось, придётся вот так… Благо, что есть окно, выходящее не во двор. Если повезёт, даже хвост не поймаем.

Стенсбери с сомнением оглядел валяющуюся штору, меня, полную решимости и, наконец, сдался:

– Ну, раз уж у нас нет плана лучше этого…

– Эй! Это отличный план, – не согласилась я с ним, недовольно скрещивая руки на груди.

Том хитро прищурился и несогласно покачал головой:

– Ты могла придумать лучше.

– Я решила поэкспериментировать, – улыбнулась я многообещающе.

– Я заметил.

Глава 5. Выстрел

Нет, я не в первый раз крепила эту своеобразную «лестницу», но загвоздка была в том, что ничего тяжелее дивана мы не нашли. Как следствие – материала понадобилось больше, а до земли нам не хватало всего каких-то три метра. Проблема ещё была и в том, что мы не рассчитали этого, и я додумалась пойти первой.

– Эмм… Том, – я нерешительно посмотрела наверх, стараясь не акцентировать внимание на филейной части висящего чуть выше товарища.

– Ты спускаешься дальше или нет? – озадаченно спросил англичанин, с некоторой опаской поглядывая на окна квартиры третьего этажа.

После недолгих споров мы решили, что лучше нам спускаться не по очереди, а вместе. Ткань могла не выдержать долгого напряжения, и мы рискнули взять её прочность скоростью. Ноги прекратившего спуск Тома медленно, но верно соскальзывали с узла. Под нашей общей тяжестью ткань была натянута до предела, и вся разноцветная конструкция пружинисто раскачивалась, со стороны напоминая безумный разноцветный аттракцион. И всё было бы дико смешно, если бы не так грустно.

– Да, держись же ты за карниз! – раздражённо предупредила я.

– Легко тебе говорить, – отозвался он, в очередной попытке отстранится от окна.

– Ты раскачиваешь нас! – возмутилась я и, что есть силы, вцепилась в скользкое гардинное полотно.

Гадкая ткань постоянно стремилась вырваться из моих рук. Я мысленно пообещала себе, что если когда-нибудь у меня будет дом, я занавешу окна добротной, шершавой, крепкой тканью, а не такой вот слюнявой сиреневатой парчой!

– Там кто-то есть в квартире, – судя по голосу, Томас действительно был очень взволнован увиденным.

– Я знаю, – достаточно спокойно отреагировала я. – Но ты не должен отвлекаться, иначе мы слетим!

– То есть, это тоже входило в твой план?!

Я решила промолчать и нетерпеливо перевела свой взгляд вниз. Под ногами неприветливо кружился обрывок простыни и асфальт дорожки. Насколько безопасно здесь спускаться сказать было сложно, так как дальше обзор закрывали кусты. От этого вдохновляющего зрелища у меня уже голова закружилась, поэтому я предпочла вернуться к прежней картине с висящим надо мной англичашкой.