Страница 7 из 35
Колчак был совершенно уверен, что так и будет, и он не ошибся. Придёт время, когда это золото наилучшим образом послужит во благо России, сделает это внук Франца Якобса Микенаса.
Стоя перед палачами голым у проруби, Колчак, как истинный православный христианин, уверивший в своего Бога, каялся за вольные или невольные греховные деяния в отношении загубленных невинных душ по его недосмотру или умышленно и молил Господа Бога о прощении. Он подумал: «Magnificat anima mea dominium» – и прошептал по-русски: «Величит душа моя Господа». Сейчас он стоит здесь для того, чтобы явить собой мужество офицера и патриота Великой России, сознательно и добровольно жертвуя свою жизнь на её благо. Но народ России в то время не понял и не принял этой жертвы и распял его. Александр Васильевич Колчак смотрел не на своих палачей – он смотрел поверх них, в бронзовый лик собственного двенадцатиметрового памятника, воздвигнутого на берегу Ангары через 84 года после дня казни. Это было знамение благодарности потомков. В эту минуту в душе Колчака наступило успокоение, он вдруг осознал высокий смысл своей жизни и смерти.
Комиссар рявкнул: «Товсь! Целься!»
Чанышеву показалось, что приговорённый к смерти молится. Губы его беззвучно шевелились. Нет, сейчас он не молился, а тихо пел:
В этот момент шальной снегирь сел на голову Колчаку как знак прощения Бога. Все от неожиданности замерли. Комиссар опомнился первый и как истеричка завизжал: «Пли!» Снегирь вспорхнул, и шесть пуль, попавшие точно в сердце, прервали это последнее его обращение к любимой женщине, ожидающей своей участи в соседней камере. Адмирал упал как подкошенный. Не было ничего героического в таком падении. Все убитые падают одинаково некрасиво, и нет разницы между героем и трусом, между преступником или жертвой преступления. Для убитого человека это не имеет значения, потому что мёртвый, без души – уже не человек. Светлая душа раба Божия Александра устремилась к своему Создателю, оставив бренное тело изуверам для продолжения экзекуции.
Александр Васильевич так и не узнал, сколько кругов ада суждено пройти бесконечно преданной ему Анне Васильевне только за то, что они позволили себе любить друг друга. Она добровольно вызвалась быть арестованной, чтобы разделить с ним это бремя судьбы – арест и тюрьму. Анна Васильевна хотела быть рядом с Александром Васильевичем, чтобы помочь его душе пройти тернистый путь к Богу. Она не слышала выстрелов – в это время она молилась, помогая своему возлюбленному. Анна Васильевна не знала какой-то специальной молитвы, требуемой в таких случаях, она просто доверительно рассказывала Богу об Александре Васильевиче, наивно полагая, что Богу это необходимо знать. «За неделю до нашего отъезда из Омска Александр Васильевич пришёл ко мне поздно вечером особенно усталым и озабоченным. Я помогла ему снять шинель и пригласила отужинать. Он взял мою руку, поцеловал её и, глядя в глаза, сказал: “Простите меня, Анна Васильевна, за недостаточное внимание к вам и отсутствие должной нежности, которую вы, безусловно, заслуживаете. Я разучился быть чувствительным. Хотел принести вам цветы, но в зимнем Омске их нет. По дороге к вам увидел тёмное, спящее дерево. Оно было похоже на мою душу. Вот”. Он протянул мне небольшую холодную веточку. “Вот моя душа: тёмная, холодная и колючая”. Я поставила веточку в вазу, и мы пошли ужинать. А через несколько дней веточка расцвела. Это оказалась ветка вишни, и в тепле она оттаяла и расцвела чудным цветом. Такова и душа Александра Васильевича. Она только на первый взгляд холодная и колючая, дайте ей тепла, и она расцветёт».
Анне Васильевне очень хотелось, чтобы Бог её услышал. В конце своей жизни она напишет: «Самое страшное моё воспоминание. Я слышу, как его уводят. Вижу в волчок его серую папаху среди чёрных людей, которые его уводят, и всё. Луна в окне. И чёрная решётка на полу от луны…
Глава 4. Джаркент. Библиотека
1920-й – год Белой Металлической Обезьяны. Вторник, 27 апреля. Десятый лунный день, растущая Луна в знаке Льва. День очень хорош и удачен для начала любого дела. Россия. Семиречье. Город Джаркент.
Жилые комнаты библиотекаря находилось под одной крышей с основным зданием. Эти помещения были объединены небольшим палисадником, посреди которого царственно расположилась набирающая цвет семилетняя магнолия. Вход в жилые комнаты был со двора, сюда же выходили и окна обеих комнат. Во дворе библиотеки, так же как и у домов других горожан, росли: яблоня, абрикос, инжирный персик и ягодные кусты. В центре сада находился небольшой домик для прислуги, а в двадцати метрах от него стояла пирамида, скрытая от любопытных глаз специально посаженными кустами шиповника. Пирамида была изготовлена из вековой ели – эндемика Тянь-Шаня. Пирамида была точно ориентирована по сторонам света и установлена на каменном постаменте в форме квадрата размером четыре на четыре метра. Размеры пирамиды соответствовали принципу золотой пропорции, которому, собственно говоря, и подчинена гармония всего Мироздания. Под пирамидой на глубине четырёх метров от поверхности находилась комната в форме куба со стороной четыре метра. Пол, стены и потолок этой комнаты были выложены специальным чёрным метаматериалом, поглощающим 99 процентов попадающего на него света. В центре комнаты стоял невысокий квадратный топчан, выкрашенный в чёрный цвет. На всех четырёх стенах висели большие, на полстены, зеркала в чёрной раме, под которыми стояло по одной свече. На потолке, прямо над топчаном, также было укреплено зеркало овальной формы. Это сооружение называлось Психомондеумом, но Чанышев называл его Реостатом. Это испытанный и эффективный инструмент для работы с Пространством.
К Реостату вёл подземный лабиринт с четырьмя поворотами под прямым углом, тем самым обеспечивая защиту Реостата от проникновения извне света и звука. Лабиринт выходил в маленький чулан, где на стеллажах хранился садовый инвентарь. Чулан в своё время был пристроен к домику для прислуги и имел отдельный выход в сад. Вход в лабиринт внутри чулана был скрыт за большим венецианским зеркалом. Чтобы попасть в лабиринт, необходимо было снять потаённый стопор и сдвинуть зеркало в сторону, вдоль стены со стеллажами. Пирамида, Реостат и подходы к нему, а также основное здание и домик для прислуги были построены сорок лет назад предыдущим Свидетелем, которым был Валерий Тулекеев – рождённый в Сибири и рано оставшийся сиротой сын семиреченского казаха и польской красавицы. В то время в основном здании располагался фельдшерский пункт Джаркента.
Все помещения и земельный участок были оформлены на Тулекеева, официально работавшего уездным фельдшером. С приходом советской власти Азиза приняла решение фельдшерский пункт закрыть, организовать здесь библиотеку и провести ротацию Свидетеля. Чанышев юридически стал правопреемником собственности всех строений и участка земли. Позже советская власть объявила это имущество своей собственностью, однако, как водится, дальше деклараций дело не пошло и имущественных претензий к Чанышеву никто не предъявлял.
Чанышев умылся и привёл себя в порядок. Надел чёрные галифе и начищенные до блеска хромовые сапоги. Затем белоснежную хлопчатобумажную рубашку с классическим воротом-стойкой под названием «мандарин», плотно облегающим его шею, а также терракотовый френч с медными пуговицами на накладных карманах. Эти галифе и френч из первоклассного английского сукна сшил для него джаркентский старожил китаец-портной. Потом он положил в накладной карман маленькую записную книжку и карандаш. На мизинец надел перстень с изумрудом в девять карат – символ скрытого и богатого внутреннего мира. При выходе Чанышев бросил взгляд в зеркало и направился к домику для прислуги.