Страница 6 из 8
Весь день мог пройти в перетирании глупой, бесполезной белиберды. Востребованности по специальности у этих джентльменов никакой не было, зато познания из мира музыкальной индустрии были весьма обширные. Отношение к коллегам, особенно в отличие от них, чего-то достигших, самое пренебрежительное. Этот глухой, тот бездарь, поют «мимо», барабанят криво! Только им известно, как надо и что надо, а закономерный вопрос – «что же ты при таких талантах и никому не нужен» – вызывает шквал негодования. В резкой нецензурной форме вам объяснят о неготовности малокультурной и необразованной толпы вместить их гений! Очень быстро праведный гнев достигнет точки кипения, и за небольшой временной отрезок будет смешано с грязью все, что имеет отношение к нашей музыкальной культуре. Вам весомо и убедительно докажут, что, собственно, и культуры-то у нас никакой нет! Точнее, она есть, но это именно они, ее яркие представители, а не те, кого мы все знаем и любим. Что некие силы ожесточенно препятствуют продвижению их непревзойденности, не пущают к народу гениев, и приходится им сидеть по щелям и подвалам, перевариваясь и потихоньку прокисая в своем междусобойчике. И чрезмерное употребление наркотических препаратов и алкоголя происходит у них не от бездарности и лени, а от вселенской тоски за страну и глупых никчемных людишек!
Вот все эти хлопчики, ничего собой не представляющие, попахивая анашой и перегаром, активно убеждали Стаса никуда не ехать. Он им был совершенно не понятен! Их тусовки он не посещал, звуковыми эффектами не приторговывал, ничего не выменивал и вообще всеми этими заморочками совершенно не интересовался. Был равнодушен к джазу и, что самое удивительное для этой публики, добился популярности, исполняя собственные песни, совершенно далекие от блюза и фанка.
Ничего не имею против любого направления в музыке, более того, убежден, что все они имеют право на существование и своего слушателя, сам уважаю классику мирового джаза и джаз-рока. Не могу лишь согласиться, когда мне безапелляционно заявляют, что мы, мол, играем джаз или соул, а все остальное – отстой, низкопробщина и примитивщина. Вот единственно правильная музыка, а люди, слушающие попсу, должны вызывать чуть ли не омерзение. Между тем людей надо уважать, а вместе с ними и их музыкальные пристрастия. Играйте себе что угодно, а народ проголосует рублем, купив или не купив билеты на ваше выступление. И как бы долго меня ни убеждали в преимуществах одной музыки над другой, подобное голосование – самое честное и справедливое. Моментально расставляет приоритеты.
В любом подвале, где расположена репетиционная студия, мы можем найти бас-гитариста, который напедалевает синкопированные пассажи на семиструнном басу и люто ненавидит кварто-квинтовый круг. Можно заслушаться, как это сложно и здорово. Но если попросить этого деятеля в течение минуты ровно сыграть одну ноту, не убежав вперед и не отстав от заданного ритма, нас будет ждать большое разочарование. Это касается и барабанщиков. Пусть сыграет самый простой ритм, не разойдясь с метрономом, которого он не слышит.
Но давайте оставим этих ребят за их любимым занятием. Пусть себе сидят на том же месте и обсуждают производителей проводов и динамиков. Каждому свое, и осуждать их за это мы не вправе. Впоследствии мне не раз попадались персонажи, восклицавшие:
– Кто такой этот Михайлов?! Что за примитивная музыка, три аккорда?! Культурный человек не будет это слушать! Только благодаря низкому уровню всеобщего развития это все востребовано!
Так вот, гражданам, убивающимся над необразованностью собственного народа, хочу напомнить, что подавляющее большинство мировых хитов написаны на трех аккордах, а то и на двух! Конечно же, не в количестве нот дело, а в одаренности! На самом деле очень сложно написать по-настоящему талантливое произведение в рамках кварто-квинтового круга! Все гениальное просто, разумеется, это не значит, что все простое гениально.
Не надо всплескивать руками и истерить на предмет малокультурности наших соотечественников! Уверяю вас, люди не так глупы и примитивны, как вы их хотите представить. Откуда такая уверенность, что ваше мнение есть истина в последней инстанции? С подобным подходом можно многое отнести в разряд примитивизма и придать анафеме! Фольклор, например. Между тем многие с большой симпатией относятся к этому жанру, и причин обвинять их в недоразвитости я не вижу.
С пожеланиями терпения и воздержания от безапелляционных навязываний я возвращаюсь в Сочи 1993 года.
Отговаривая Михайлова покидать родной город, все эти деятели только ускорили воплощение этого плана. Плохо знали Михайлова убеждавшие его воздержаться от поездки в столицу! К поставленной задаче он идет с напором бульдозера, может, не так быстро, как хотелось бы, но зато качественно и надежно. Преграды, возникающие на пути, крошатся в пыль. Это удивительно целеустремленный человек, и уж если он попер, остановить его невозможно, причем это касается не только серьезных дел, а даже самых незначительных! Об этом, правда, мне еще только предстояло узнать.
А пока наша дружба только начиналась. Своего жилья у Стаса в Москве не было, средств, чтобы его снимать, тоже, и я предложил ему пожить у меня, благо четырехкомнатная квартира на 3-й Магистральной улице без особого ущерба могла вместить еще одного человека. Моя жена Света, надо отдать ей должное, очень терпимо относилась ко всем моим идеям, она совершенно искренне приняла Стаса как родного, ему была выделена комната, и мы зажили небогато, но дружно, я с женой, трое моих сыновей, Стас и здоровый черный доберман по кличке Каро.
Вот так все начиналось, на дворе стоял 1993 год. Мы еще не знали, что в 2002 году десятилетние усилия увенчаются успехом, и с 2003 года начнутся постоянные гастроли, у Стаса появится свое жилье, а в 2005-м я перееду жить за город, что в 2008-м мой дом сгорит и моя жена Света трагически погибнет на этом пожаре, пытаясь спасти ребенка. Все это еще только должно было случиться, а пока этот жизненный отрезок только начинался, и будущее было скрыто от нас…
Несмотря на видимое отсутствие всяких перспектив, деятельная натура Стаса не позволяла праздно проводить время ни себе, ни окружающим. Днем он старательно изучал толстенный рекламный талмуд «Желтые страницы», выписывал адреса и телефоны клубов, ресторанов и прочих увеселительных заведений, а вечером на желтой «копейке» мы развозили по этим адресам аудиокассеты и предложения выступить за весьма символическую плату. В большинстве случаев, как я теперь понимаю, кассета летела в мусорное ведро сразу после нашего ухода, туда же отправлялась и бумажка с моим домашним телефоном, служившая нам визиткой. Иногда, правда, поступали редкие приглашения.
Как-то все на той же желтой «копейке», впрочем, другого транспорта у нас и не было, мы приехали выступать в некое заведение. Ни клубом, ни рестораном назвать его было нельзя даже с большой натяжкой. Скорее это была большая столовая. Но 50 долларов обещанного гонорара – это всегда 50 долларов, кто бы что ни говорил!
От кого было приглашение, по какому случаю, я, разумеется, не помню, да и не в этом суть. Большой просторный зал, незамысловатая мебель, небольшая сцена, микрофон, какие-то колонки. У Стаса была гитара, и мы считали, что этого более чем достаточно. Повод, по которому нас позвали, нас не интересовал, как, впрочем, и приглашающую сторону тоже. Собственно, эту сторону я и не особо помню.
Мы пришли, расчехлили гитару, включили микрофон, и шоу началось. В углу сидела большая компания крепких хлопцев в спортивных костюмах, кроссовках и с поломанными носами. Они пили водку, закусывали, шутили и ржали как полковые кони. Стас начал свое выступление, а я, с опаской поглядывая на игру мышц под спортивными костюмами, мысленно торопил время, уж больно не внушала мне эта компания доверия. Напомню, что на дворе стояли лихие девяностые, когда сначала стреляли, а потом разбирались, можно ли было без этого обойтись.
Чем больше горячительного перемещалось со стола в могучие туловища, тем больше меня охватывала тревога, но гонорар надо было отрабатывать, и я продолжал нервно топтаться, мысленно подгоняя время. Стараясь слиться с невзрачным интерьером и не привлекать к себе внимания, я нервно поглядывал на часы. Где-то вдали уже было замаячила хрупкая надежда, что все обойдется и мы вернемся домой целые и невредимые. Но не тут-то было! Закончив очередную песню, Стас обратился непосредственно к разудалой компании с категорическим требованием прекратить пить и есть, когда он выступает. Он, мол, поет о серьезных вещах и надо слушать, а не жрать в три горла! После этой тирады у меня что-то оборвалось внутри и полетело в бездну, руки стали холодными и липкими, и весь накопленный к тому времени жизненный опыт говорил о том, что плакали наши 50 долларов, да что там доллары, целостность наших организмов стала вызывать у меня большие сомнения! Из скаковой лошади я как-то сразу превратился в старого понурого ослика.