Страница 1 из 8

Стас Михайлов. Закулисье звездной жизни

Кононов Сергей

Сергей Кононов

Часть I

Юбилей

1993 год, середина июля. Пора отпусков и радостных предчувствий.

Ровно 30 лет назад в одном из московских роддомов, к всеобщей радости, я появился на свет. Теперь, когда трогательной наивности во мне несколько поубавилось, возникло горестное понимание, что радость, возможно, и не была такой уж всеобщей, но в любом случае отмахнуться от этого факта ну никак невозможно!

С самого раннего возраста я очень любил день рождения, ждал его, накануне долго не мог уснуть, предвкушая утреннее пробуждение с обязательным вручением подарков. Есть, конечно, и те, кто к подобным событиям относится достаточно равнодушно, я бы даже сказал – с прохладцей. Они не собирают друзей, картинно удивляются, когда их поздравляют, мол, они и помнить-то забыли! Всем видом показывают полное безразличие к собственному рождению, являя пример жертвенности и самоотдачи, где общественное категорически доминирует над личным. Столько у них забот и головной боли за других, что о себе и подумать некогда. Что ж, это их право, и совершенно бессмысленно доказывать обратное. Подавляющее же большинство наших соотечественников любят, а многие прямо-таки обожают отмечать свои годовщины и юбилеи. Должен заметить, что в этом вопросе я не исключение и уж такую знаковую дату, как тридцатилетие, предать забвению считаю категорически недопустимым!

Торжества по этому случаю должны были состояться у меня на даче. Большой деревянный дом эпохи соцреализма в живописном лесном массиве недалеко от Москвы был построен еще моим дедом сразу после войны. Монументальное бревенчатое строение, правда с бестолковой внутренней планировкой, находилось в центре солидного участка, в треть гектара, в окружении вековых сосен и елей, олицетворяя собой вожделенную мечту садоводов-шестисоточников. Достанься им такой земельный надел, они моментально повырубали бы все дерева, освобождая место под грядки, открывая доступ прямым солнечным лучам, несущим ультрафиолет, так необходимый будущему урожаю.

Все лето было бы посвящено вскапыванию, окучиванию, пропалыванию, поливке, а также борьбе с колорадским жуком и подлыми слепыми кротами. Окутывая всю округу жуткими зловонными клубами, удобряли бы свои посевы навозом и всякими другими субстанциями, постоянно что-то жгли бы, возводили бы кучи из гниющего компоста и чего-то там еще, крайне, с их точки зрения, необходимое. В общем, битва за урожай была бы нешуточной, бескомпромиссной и с полной самоотдачей. Вместо того чтобы жарить шашлык и играть в бадминтон парами, гулять по лесу или качаться в гамаке с томиком любимого писателя, они превращают лучшее время года в добровольную каторгу. Ладно бы еще, если весь этот сизифов труд кардинально решал продовольственный вопрос. Как правило, итогом становится штук пять огромных тыкв, с которыми никто не знает, что делать, мешок мелкой картошки и несколько банок с огурцами и вареньем. Если перенаправить все эти усилия с грядок на зарабатывание денег, то даже в самом плохом варианте на них можно приобрести в разы больше овощей и фруктов, чем получится вырастить самому, причем несомненно более высокого качества. Потреблять тыкву и прочую сельхозпродукцию можно будет ежедневно круглый год да еще угощать соседей и друзей, щедро делиться с малоимущими, все равно к началу посевной останется немало.

По опыту знаю, никакие аргументы на любителей ковыряться в земле не действуют. Вас будут убеждать, что ничего не может сравниться с пучком петрушки с собственной грядочки. Можно подумать, что на рынок зелень попадает из другого места! С той же самой грядочки, только являющейся своей для другого человека. И я не вижу никакой беды в том, на чьей грядке взошла и выросла петрушка. По моему скудному разумению, уж лучше отдать за укропчик не такую уж и большую денежку, чем поливать его собственными потом и горькими слезами, ползая по уши в грязи в неравной схватке с сорняками, в облаке навозного аромата. Но давайте будем терпимыми и оставим каждому право свободного выбора. Терпеть не могу, когда ко мне лезут с советами, пытаются навязать свою точку зрения, а сам практически скатился до того же, хотя в оправдание должен заметить, что на страницах собственного повествования все же должна присутствовать моя точка зрения, другое дело, что соглашаться с ней или нет, – прерогатива исключительно ваша.

Давайте оставим тему урожая на приусадебном участке до следующего раза и вернемся в милое моему сердцу Подмосковье, с которого и начался наш рассказ.

Как я уже успел сообщить, день рождения у меня в июле, и все предыдущие, как, кстати, и многие последующие, я отмечаю именно на даче, – светлая память моему деду и низкий ему поклон за эту замечательную возможность. Кстати, дедушка мой тоже был человеком хлебосольным, и, сколько себя помню, к нам постоянно приезжали дальние и близкие родственники, какие-то его друзья и знакомые, приходили соратники по правлению дачного кооператива махнуть по рюмочке и обсудить дела насущные, а то и просто соседи на вечерний чаек.

Гости на даче были постоянно. Настоящий тульский самовар, изготовленный еще до Октябрьского переворота, работал, как доменная печь, практически не остывая. Он уверенно превращал в золу кубометры щепы, наглядно демонстрируя превосходство того производства перед нынешним. Пили не только чай, так что к концу лета образовывался весьма солидный запас пустых бутылок. Заботливо скопленные за лето, они заполнялись отжатым из яблок соком. Яблони различных сортов произрастали в большом ухоженном саду, обильно удобренном золой от незатухающего самовара.

В детстве самым жестоким наказанием для меня был сбор ненавистного яблочного урожая, как, в общем-то, и все остальные сельхозработы. Но не про это сейчас речь.

Так вот, как и мой гостеприимный дедушка, я тоже весьма благоволил к тому, чтобы отмечать различные события на загородной фазенде. По поводу и без такового организовывать хмельные собрания и разудалые вечеринки. Особым образом я, конечно, выделял день своего появления на свет. Как вы уже теперь знаете, произошло это в самый разгар лета. Прекрасная пора, я бы сказал, очей очарованье! Но не могу позволить себе подобные трактовки, дабы не быть уличенным взыскательным читателем в плагиате, ибо всем известно, что пришли эти мысли совсем другому человеку и совсем про другое время года, хотя, на мой взгляд, лето куда веселее. Что касается моих очей, то очарования в лете намного больше, чем, к примеру, в промозглой осени или отмороженной зиме. Что бы кто ни говорил, а лето есть лето! Все цветет и плодоносит, организм заряжается энергией, душа поет и радуется!

Птички и те, поддерживая всеобщий позитив, свиристят благим матом, изо всех сил перекрикивая друг друга, будто хотят наораться впрок, до наступления холодов. Это понятно и, собственно, весьма логично, зимой не очень-то и пощебечешь! Разинул клюв, кукарекнул пару раз, и считай, бронхит или ангина, а в условиях сурового проживания на открытом воздухе да на скудном пропитании летальный исход очень даже вероятен. Да и что за радость орать на морозе? Мало кто оценит и вряд ли кто поймет. Так что да здравствует лето!!!

Июль 1993 года в плане жары и дня рождения тоже не стал исключением. Как всегда, нещадно жарило солнце, в небе на износ надрывались пернатые, а сады наполнялись поспевающими плодами. Все вроде как обычно, вот только как-то незаметно подкрался рубеж, за которым начинался четвертый десяток. Было немного тревожно, даже, можно сказать, печально. Казалось, что основная часть пути пройдена, лучшие годы позади, и ничего больше не остается, кроме как покорно встретить стремительно приближающуюся старость.

Несмотря на все эти невеселые, где-то даже философские размышления, отменять по сложившийся традиции праздничный банкет никто не собирался. Как всегда, друзья-товарищи уважили своим присутствием. Отложив дела семейные и служебные, они без отговорок и ссылок на повышенную занятость, прибыли в мою загородную резиденцию, дабы по русскому обычаю пропеть здравицу юбиляру ну и, конечно, оказать душевное почтение хорошему застолью и дружеской беседе.