Страница 11 из 48
В том бою она опасно приблизилась к тактике кроганов, несясь на врага с дробовиком, орудуя омни-лезвием, а порой и просто кулаками. Гаррус и Явик едва поспевали за ней, чтобы прикрыть от снайперов Цербера. А потом всё вдруг закончилось, и вот они уже во взлетающем челноке, рация хрипит, возбужденный голос Джейкоба сообщает, что эвакуация прошла успешно, а Шепард закрывает глаза, прислоняясь затылком к переборке, и Гаррус почти физически ощущает испытанное ею облегчение. На этот раз она успела.
Они вернулись на «Нормандию» как раз к обеду, и как только дверь челнока открылась, по трюму разнесся бодрый голос Сузи. Она поприветствовала вернувшихся, поздравила их с успешной операцией и позвала работающих здесь членов экипажа подняться в столовую. Народ оказался в лифте со скоростью, которая, кажется, не достигалась даже во время эвакуационных тренировок.
— На следующем? – предложил тогда Гаррус, представляя, как они в броне будут втискиваться в набитый людьми лифт.
Шепард кивнула.
…а в следующую минуту они жадно целовались, нетерпеливо сдирая друг с друга броню. Страсть вскипела за секунду и совершенно затмила разум им обоим. Гаррус помнил, как подхватил подругу под бедра, прижимая к переборке, и как она изогнулась, зажатая между его горячим телом и холодным металлом стены челнока. Гаррус зарычал, приникая к её шее. Шепард прерывисто вскрикнула, когда на её коже осталась яркая метка, и еще крепче обняла Гарруса, её ногти с силой провели по чувствительной коже за гребнем, заставив мужчину задохнуться от волны пронизывающего, острого наслаждения. Контроль ускользнул, стерев все мысли. Не важно, что они так и остались в трюме, куда в любой момент кто-то может вернуться. Не важно, что они даже чертову дверь не закрыли. Не важно, что парой палуб выше мигает панель связи, возвещая о том, что адмирал Хакет ждет доклада. В эти минуты для Гарруса не существовало никого и ничего кроме женщины, дрожащей в его объятиях и хрипло выкрикивающей его имя. Той самой несносной женщины, которая каждый проклятущий день играла со смертью. Гаррус знал – она не может иначе, и как ни старайся – всего никогда нельзя предусмотреть, риск останется. И она снова и снова будет идти на него. Эта мысль сводила турианца с ума. Но сегодня поединок со смертью окончился в их пользу. Сегодня эта женщина принадлежала ему, и только ему. И раз так, какая разница, кто и что скажет? Они победили, и они наслаждались своей победой. Здесь и сейчас.
— Здесь и сейчас, - пробормотал Гаррус вслух.
Лиара кивнула.
— Самое короткое и емкое описание этих ощущений. Только «здесь и сейчас» у нас и было. И когда прижимало, мы это… осознавали.
— И что делала ты в моменты «здесь и сейчас»? – Гаррус взглянул на подругу и успел заметить тень, скользнувшую по её лицу прежде, чем она надела привычную маску с легкой, задумчивой улыбкой.
— Когда как. Чаще всего отправлялась расстраивать душевное равновесие Явика, - она фыркнула, откидываясь на спинку дивана и сцепляя руки в замок на животе. – Обычно мне бывало неудобно его беспокоить. Ну знаешь… стоит мне увлечься, и я делаюсь ужасающе надоедливой. А в такие моменты я плевала на неловкость, шла к нему в каюту, и мы… упражнялись в остроумии.
Гаррус приподнял бровь, глядя на подругу с улыбкой:
— Ты же понимаешь, как двусмысленно это прозвучало, правда?
— Я не шучу, - усмехнулась Лиара. – Как-то, - кажется, это было после двадцать шестого моего вопроса – он сказал, что в их цикл блюда из азари были его любимыми. Я попросила его вспомнить рецепт и велела Глифу завести новый раздел, про кулинарию.
— И что он сделал?
— Сбежал от ответа на Деспойну. Предпочел общению со мной перестрелки с Тварями и хасков, представляешь?!
Лиара фыркнула, картинно вздернув нос, но в её словах все же была заминка, она навела Гарруса на мысль о том, что «предпочел общению со мной…» на самом деле не вызывает у неё улыбки. Хотя скорее применительно к нынешней ситуации, чем к тому дню.
— Никаких представлений о приличиях современности, - Гаррус поддержал её тон, - когда перестанет играть в отшельника и объявится – серьезно с ним поговорю об этом. Может, Тали даже одолжит мне для этих целей свой дробовик. И… Лиара?
Гаррус стряхнул пригревшегося хомяка на подушку и коснулся рукой плеча замершей азари. Её взгляд казался затуманенным, зеленые нити на коже вокруг глаз будто стали ярче, а сами глаза подозрительно блестели.
— Ли, да в чем дело, объясни…
Она открыла рот, но так ничего и не сказала, губы дрогнули, а потом сжались в тонкую нить. Гаррус достаточно времени провел с людьми, чтобы безошибочно узнав в этой мимике боль.
— Черт возьми, Лиара, да что произошло? - негодования в его голосе было куда меньше, чем мольбы. – Этот четырехглазый ублюдок всю дорогу над всеми насмехался и выводил, а тебя – больше всех остальных вместе взятых. И все было нормально. Или так казалось. – Турианец нахмурился. – Что такого он сделал, что ты едва не плачешь, когда вспоминаешь о нем? – Гаррус резко замолчал, почувствовав себя полнейшим идиотом, когда его осенило до ужаса простой догадкой. – Погоди… - пробормотал он, глядя в лицо азари. – Он не собирается возвращаться, да?
Лиара вздрогнула, как от удара, и отдернулась от его руки, но потом, даже не закончив движения, замерла. А в следующую секунду развернулась и, уткнувшись в плечо Гаррусу и беззвучно заплакала.
— Да, он не вернется. Никогда. – Прошептала она, когда слезы иссякли, и осталась только боль. Гаррус обнял её крепче и накинул на хрупкие плечи азари плед, но ему всё равно казалось, что кожа у нее ужасно холодная. – Почему это то и дело со мной происходит, Гаррус? – потускневшим голосом спросила она, напряжение оставило тело, но от того Лиара стала казаться ещё более усталой и хрупкой. – Почему все, кого я осмеливаюсь любить, меня бросают? Что со мной не так?
— Не думаю, что дело в тебе, Ли, - вздохнул турианец, не зная ответа на следующий, логичный вопрос: «тогда в чем?». Может ответа не существовало. А может ответ заключался в том, что иногда подобное случается просто так. И то и то не особенно успокаивало, но этого вопроса Лиара не задала.
— Я всегда была чокнутой, - с горечью отозвалась она и усмехнулась. – Я всегда влюблялась в тех, кто каким-то образом задевал во мне… научную жилку. Может, это заставляло их думать, что они для меня - лишь объекты изучения? Может, я просто не умею любить, как положено?
— Я не специалист по этому вопросу, но, по-моему, никакого «как положено» не существует. А если и существует, мы с Шепард настолько далеки от нормы, насколько это вообще возможно.
Сказав это, он надолго замолчал, размеренно проводя по плечу азари ладонью, будто укачивая. Явик всегда был странной личностью, и частенько делался ещё и ужасно неприятным типом. Но, все же, приняв решение присоединиться к команде «Нормандии», он ни разу не заставил в себе усомниться. На него можно было положиться в бою, он всегда имел свое мнение и не стеснялся его высказать, но при этом не пытался оспорить решения Шепард. Да и во время споров с другими обитателями корабля он умел остановиться, пусть и оставшись при своем мнении. Полезное умение, хотя и немного портящее Явику высокомерный образ светоча цивилизованности, попавшего в окружение примитивных форм жизни.
Сам Гаррус в общении с Явиком неизменно испытывал меньше трудностей, чем в общении с Кайденом, например. И он, безусловно, замечал, как протеанин смотрит на Лиару. Азари его раздражала и частенько вгоняла в ступор, а порой доставала так, что на безэмоциональном лице Явика проступало желание то ли убивать, то ли умереть. Но не реже он и сам надолго останавливал на ней взгляд. По его глазам сложно было что-то понять, но казалось, что зрелище вызывает массу противоречивых чувств и гипнотизирует. Это Гаррус мог понять без проблем: он ведь и сам часто ловил себя на том, что может выпасть из реальности, наблюдая, как Шепард двигается, поправляет волосы или просто улыбается…