Непринятый финал

Мгновение назад вокруг них была заваленная хламом и рабочими инструментами комната, а в следующий миг они оказались посреди звезд. Гарруса всегда немного нервировало это ощущение, он вспоминал, как Шепард рассказывала о своем падении сквозь звезды. Слова необычайно ярко отпечатались в памяти. Но неприятное ощущение не успело разрастись, Лиара подошла к нему и крепко взяла за руку. От её пальцев по телу начала расползаться приятная слабость, она окутала и мозг, делая его более восприимчивым. Гаррус глубоко вздохнул и прекратил сопротивляться вторжению в свой разум.

Стоило сделать это, как окружающая пустота наполнилась ощущениями. Лиара никогда не показывала ему изображений, не давала услышать звуки – это было бы не честно по отношению к доверившей ей свои тайны – но и ощущений было довольно. Гаррус почувствовал, как сердце заколотилось, лихорадочно меняя ритмы, когда всей кожей ощутил веселье Шепард и её смех. Пьянящий коктейль из радости, растерянности и воодушевления. А ещё нотки смущения и неловкости. И добрый, понимающий смех Лиары в ответ. Это был какой-то из их разговоров, не касающихся Жнецов и смертей – понял Гаррус и тут же ощутил подтверждение Лиары.

«Момент, когда я догадалась о вас и спросила».

Они будто стояли на берегу океана, и волны ощущений то откатывались, то вновь обрушивались на них, захлестывая с головой. Гаррус едва не рассмеялся сам, почувствовав новую такую волну, полную веселья и… озорства, а хихиканье прошлось по коже как сотня крошечных иголок. Гаррус никогда бы не подумал, что Шепард могла хихикать. Лиара ощутила его изумление, и от нее донесся отголосок удовольствия и теплоты. Ей было приятно, что какие-то свои черты Шепард показывала только ей одной. Гаррус сильнее сжал руку азари, подтверждая, что так оно и было и благодаря её.

Ни в словах, ни в каких-то действиях он не мог выразить благодарность, которую испытывал к азари за всё, что она делала. За то, что осталась тогда на Цитадели вместе с ним; за то, что в ответ на его полубезумное «мы должны вернуть её» не стала увещевать, отговаривать, объяснять, почему это невозможно – а лишь кивнула; за то, что смешивала для него безумные коктейли, способные свалить с ног, когда ему требовался сон, и за то, что после пробуждения не давала ему сойти с ума; за то, что была настолько великодушна, что делилась воспоминаниями… особыми воспоминаниями азари, в которых навсегда оставалась крупица чужой личности… крупица Шепард.

…когда мрак космоса постепенно истончился, и вокруг снова появилась захламленная комната, они ещё какое-то время сидели молча. Заходящее солнце ярко подсвечивало задернутые занавески и по ту сторону виднелись движущиеся тени Жнецов.

— Ты все время чувствуешь… так? – спросил Гаррус, и его голос как будто совсем не пошатнул тишину. – Так…живо.

— Не уверена, - ответила Лиара после продолжительной паузы, на её лицо легла тень задумчивости.

— В каком смысле? – Гаррус оперся локтем о спинку дивана и повернулся так, чтобы лучше видеть собеседницу. – Имеешь ввиду, что обычно «объятия вечности» не для воспоминаний? – он попытался ухмыльнуться, но получилось довольно посредственно и не натурально.

Теряешь навык, Вакариан.

— Возможно… - повела плечом Лиара. - …может, у меня просто мало опыта. На самом деле подобным образом я показывала свои воспоминания только Шепард, тогда перед… - она запнулась - …перед штурмом. Она тоже показала мне свои. Но то, что видел ты, произошло много раньше. Не знаю, как у меня это получается.

Какая-то беспокойная мысль промелькнула в голове Гарруса, но он не успел ухватить её. Турианец подался вперед, продолжая разговор и ловя взгляд Лиары.

— Но у тебя должны быть теории. У доктора Т’Сони всегда есть теории.

— Толку от них… - пробормотала она, скривив губы, но потом, взглянув на Гарруса, вздохнула и кивнула. - ..но да, теории у меня есть. Сколько угодно. Одна из них заключается в том, что эффект… её присутствия в этих воспоминаниях достигается тем, что мы оба хорошо её знали и были к ней очень привязаны. «Объятие вечности» объединяет разумы, и наши воспоминания как бы дополняют друг друга. Или, возможно, это эффект Горна. Возможно, наш мозг получил больше… операционного ресурса. Мы запоминаем всё куда лучше, чем способны воспринять. На самом деле «идеальная память дреллов» - это не память как таковая, а их широкие возможности обращаться к ней.

— Теперь все мы немного дреллы? – Гаррус слегка толкнул Лиару плечом, она улыбнулась в ответ, и черты лица разгладились ненадолго.

— В чем угодно, но не в философии. Думаю, Тэйн бы нас не одобрил.

— Вероятно так, он порой бывал тем еще фаталистом, - Гаррус поймал Люка, вознамерившегося спрыгнуть с дивана на пол. Зверек затаился в клетке длинных, когтистых пальцев. – Хотя оно и понятно. Учитывая, что его ждала неминуемая смерть, и он знал: ничто этого не изменит. – Турианец взглянул на азари. – Ты когда-нибудь задумывалась, насколько по-разному это должно ощущаться? Мы лишь допускали, что можем не вернуться с миссии, но у нас всегда был шанс. Не зевай, не мажь, не подставляйся, прикрывай команду – и она прикроет тебя. Тогда вернутся все.

— Да, - задумчиво кивнула Лиара, подтягивая колено к груди. – Смерть была возможностью, но не неизбежностью для нас. Всегда. Хотя иногда её… тень нависала слишком низко. – Она вдруг усмехнулась, бросив на Гарруса лукавый взгляд. – Впрочем, большинство находило отличные способы забыть о ее присутствии.

— Ты о чем? – не понял Гаррус, хотя и почувствовал, что слова с подвохом.

— Много о чем, - фыркнула азари, сверкнув глазами. – Например, о том разе, когда вы с Шепард не нашли в себе сил дойти до лифта и свили любовное гнездышко в Кодьяке, а бедняга Кортез, вернувшийся с обеда раньше остальных, уговаривал Вегу пойти и выпить с ним еще по чашечке кофе.

Гаррус уставился на Лиару недоверчиво, но не видя на её лице признаком лжи, расхохотался.

— Черт, кажется, я задолжал Кортезу выпивку.

— Определенно. Сам понимаешь, Вега бы вам этого вовек не забыл. Или помнишь тот раз, когда они с Джек и Грюнтом устроили в «Чистилище» такую гулянку, что даже владельцы этого заведения задумались о том, чтобы вызвать СБЦ?

— О да, ещё как помню, – усмехнулся Гаррус, - тогда их задницы спасла Ария, решившая присоединиться к веселью.

— Точно, - кивнула Лиара, укладываясь щекой на колено. – И ведь, если подумать: Джеймс может сколько угодно строить из себя бунтаря, но он – солдат, он всегда четко осознавал границы дозволенного, особенно в военное время. Да и Джек сильно изменилась, хоть лексикон у нее и остался весьма… экспрессивным. Про Арию я даже и говорить не буду. Чтобы она присоединилась к «альянсовской тусовке»… - Лиара качнула головой, вновь глянув на Гарруса. – Да и вы с Шепард не скрывали отношений, но и не афишировали. Вам было не плевать, застанет вас кто-нибудь целующимися или нет. Не говоря уж о…

— Степень осведомленности Серого Посредника начинает меня беспокоить.

— У Серого Посредника везде глаза и уши, не стоит об этом забывать, - в тон ему отозвалась азари, а потом смешинки в её голосе сошли на нет, уступив задумчивости. – Таких моментов было много, Гаррус. У всех на корабле. Моменты, когда дыхание смерти ощущается слишком явственно, и все условности и запреты, нарушение которых сулит неприятности, становятся незначительными. Тогда все делают что-нибудь отчаянное и желанное, способное затмить собой ощущение этого холодного дыхания за спиной.

Гаррус тоже перестал улыбаться. Он помнил день, о котором говорила Лиара. Они вернулись с Аррае, вытащив оттуда бывших Церберовских ученых. Не самая сложная миссия, однако Шепард она далась непросто. В памяти отпечаталось выражение её лица, когда выяснилось, что вместе с учеными их семьи. После произошедшего на Земле слова «дети» и «челнок», произнесенные в одном предложении, наполняли её глаза такой безумной смесью эмоций, что врагов можно было только пожалеть. Можно было бы, если бы Гаррус не знал, что с той минуты, как началась эвакуация, каждый перебой связи с челноками заставлял сердце подруги едва не останавливаться от страха за них.