Бессветные

Уже не раз замечал он, как нелогично и странно поступают люди. Их действия происходят на автомате, бессознательно, хотя при концентрации на ситуацию они поступили бы иначе. Так функционирует мозг, так работает внимание. Психика стихийна и системна одновременно. Люди часто активно сопротивляются чужим установкам, но поддаются воздействию. ОН же никогда не противился, понимая, насколько важна в жизни программа. В особенности в его жизни. Если не взять что-то за основу, за абсолют, то можно потеряться в мире контрастов и противоречий.

Западный зал редко пустовал. Именно здесь была зона обитания учеников Ланд-Кайзера: здесь они ели, общались, проводили досуг. Но для него, «особенного», тут проходили только регулярные приёмы пищи, а всё остальное время ОН находился подле Кристиана или в одиночестве. Пара тостов и тёплая каша съедались быстро в минуты, когда на кухне никого не было. Если кто-то всё же появлялся, телепат ускорялся. С людьми завтрак сопровождался десятком вкусовых ощущений. Кто-то пил чай, кто-то кофе. Чёрный, зелёный, крепкий, молотый, растворимый. Кто-то налегал на сладкое, кто-то на жаренное, кто-то утром не съедал ни крошки. От кого-то во рту создавался привкус тяжёлых сигарет или мятной жвачки. Иногда от изобилия вкусов начинало тошнить, но аппетит пропадал всякий раз неизбежно. ОН морщился и часто видел с нескольких ракурсов свою гримасу. Это отрезвляло, заставляло напускать на лицо невозмутимость. Чьи-то мышцы ныли от недавней тренировки, у кого-то чесался нос, а кто-то обжигал ладони об нагретые кипятком стенки кружки. Эти люди постоянно что-то чувствовали и этим сводили телепата с ума.

Все они, ОНИ, жили своими сиюминутными желаниями, ситуативными настроениями. Они не могли увлечься делом, сконцентрироваться на чём-то одном. Их бесконечные грёзы выбивали из колеи. И ОН видел всё: радужные вспышки, бессмысленные абстракции, непристойные фантазии. Чувствовал скуку, раздражение, жажду и зачастую не был уверен, не являются ли эти чувства его собственными. Сам он, как будто бы, никогда ничего не хотел, кроме тишины и полной изоляции. Но вся его нелепая жизнь заключалась в контакте с людьми. И эти люди навешивали свои заботы, потрясения и мнения. А у него самого и не было однозначного мнения. Всё было настолько относительно, плохо и хорошо одновременно, что ОН просто не умел давать оценок. И кто он такой, чтобы судить? За годы жизни в этом доме ОН уяснил привычный порядок вещей и строго соблюдал правила, представляя, какими могут быть последствия ошибок.

После завтрака поход в медпункт к улыбчивому Алену. Давление, пульс, температура, измерение психической активности и стандартная фраза в духе «Боли? Тошнота? Головокружение? Ну и вали отсюда». Если что-то всё же беспокоило, то у медика всегда находились таблетки, уколы или неумолимое «потерпишь». Господин Кайзер заботился о своих людях, и медосмотр те проходили каждое утро и каждый вечер в обязательном порядке.

Далее ожидание у кабинета начальника. Одного из начальников. Кристиан приезжал в поместье в районе восьми, и сегодняшний день не стал исключением. Его появление сразу же разнеслось по округе весёлым насвистыванием мобильного телефона, разрывающегося от многочисленных звонков. Однако до восьми часов на звонки эти никто не отвечал. Для экстренных вызовов у Ллойда был отдельный номер, которым на памяти телепата пользоваться почти не приходилось.

– Фор, – на ходу улыбнулся араб. Интонация, с которой он произнёс принадлежащее телепату имя, в данный момент означала довольствие тем, что хотя бы один человек в доме не оправдывает субботой своё безделье.

Выждав несколько секунд, ОН направился в кабинет вслед за начальником. Понимать без слов он умел. Несмотря на это, араб в дорогом костюме не пренебрегал словом, используя его всегда и везде. Ллойд хитро сощурился на часы, потом на телефон, указал помощнику на кресло и вручил стопку накопившихся писем.

– Ты знаешь, что делать. А как закончишь, возьми у Рикарта заумную книгу.

Последнее могло означать что угодно: уделить старому одинокому профессору внимание, расширить знания в области какого-либо предмета, показать учителю, что у «особенного» ученика ещё не полетели шестерёнки в голове, поучаствовать в холодной войне между Ллойдом и Фейстом, а может и всё разом. Кристиан всегда преследовал несколько целей. Всех даже телепат не мог уловить.

Парень послушно сел в кресло и принялся перебирать конверты. Необходимо было рассортировать письма на несколько стопок: предложения от местной администрации и всякую рекламу следовало утилизировать, письма из ассоциации СБО разложить в порядке поступления, прочие конверты по степени значимости. Некоторые из последних помощнику разрешалось вскрывать и зачитывать, а иногда и самостоятельно оценивать степень важности. Например, приглашения на бракосочетания можно было без раздумий выкидывать. Ланд-Кайзер был крайне нелюдим и всячески игнорировал светские приёмы.

Данную работу Кристиан мог проделывать самостоятельно и гораздо быстрее, но считал необходимым задействовать помощника в какой-либо деятельности. Подчинённый же не противился. Действия ему помогали концентрироваться и абстрагироваться от его способности. В кабинете Ллойда он порою просиживал часами за книгой или мелкой документацией. Бывало, работал на телефоне. Всё это можно было проделывать и у себя в комнате, но начальник настаивал на своём присутствии. Кристиан любил контролировать, а также не позволял телепату подолгу находиться в одиночестве. Только так, считал араб, можно приспособить его к социуму.

На конвертах выделялись пёстрые марки, по которым можно было определить отправителя. Письма от СБО приходили из Лондона и Нью-Йорка. Из Германии, России и Швеции приходили письма от исследовательских центров. Из Норвегии писал некий господин Драгош, при звучании имени которого господин тяжело вздыхал, Кристиан с улыбкой качал головой, а учитель Фейст закатывал глаза, издавая свой фирменный стон-скрежет.

Обычно писем было немного. Нынешний век постепенно намеревался выжить бумажные носители: во всех развитых странах набирала обороты электронная почта, которой господин принципиально не пользовался. Писали редко скорее потому, что Кайзер ещё реже отвечал. Это отвадило любителей общения, и теперь в письмах содержались только деловые и научные предложения. Последнее не относилось только к господину Драгошу, которого отсутствие ответов нисколько не смущало.

Определив последний конверт, ОН вопросительно посмотрел на начальника.

– Ты знаешь, что делать дальше, – прочёл его взгляд араб, словно бы не подчинённый, а он сам являлся телепатом.

– Но, Крис, учитель не встаёт раньше одиннадцати.

– Ну так сделай виноватое лицо, – посоветовал секретарь господина с коварной улыбкой. – Хотя у тебя другое и не получится.

Видимо, основной целью начальника было вытащить из постели в выходной день ворчливого старика. Маленькая месть за привычку последнего звонить в районе полуночи с жалобами на безмозглых учеников и неправильный подход к их воспитанию.

– Я могу отдать учителю эти письма? – ОН всегда спрашивал разрешение.

Араб взглянул на два протянутых ему конверта и кивнул.

– Только сначала осторожно вскрой и ксерокопируй.

Помощник поспешил к огромному принтеру в офисном помещении. Вряд ли начальник в чём-либо пытался уличить старого Фейста, скорее просто тешил своё любопытство. ОН считал, что не ему, телепату, судить подобное поведение.

Выполнив дополнительное поручение, парень наспех сотворил крепкий кофе, поднялся на второй этаж и постучал в дверь на повороте коридора. К его удивлению, дверь отворилась почти мгновенно. Два желтоватых глаза возникшего на пороге учителя молниеносно сощурились, но также быстро высмотрели любимый напиток. Раздражённых ругательств не последовало. Рикарт молча отобрал кружку и направился вглубь кабинета (его апартаменты занимали две комнаты, первой из которых была рабочая зона, а дальней – спальня).

– Доброе утро, учитель, – последовал за ним ученик. Он всем своим существом ощущал, что старик не рад принимать посетителей. – Я принёс вам письма.