Бессветные

Мэтис побежал к водительскому окну, готовя жалобную просьбу довезли его до города, но, едва открыл рот, потерял дар речи. За рулём сидел бородатый водитель, тот самый, которого парень видел вчера.

– Гляди-ка, я тоже призраков вижу, – мрачно бросил мужчина, глядя из-под густых бровей.

– Я… вас искал, – невпопад произнёс медиум.

Руно огляделся и, ухмыльнувшись, изрёк:

– Нашёл.

– Меня в дом не пустили. Я до темноты ждал, – счёл нужным сообщить мальчишка.

Дверь с другой стороны открылась, и на дорогу вышел уже знакомый лже-доктор Ллойд.

– Ты под все машины кидаешься или только под нашу? – улыбаясь, спросил араб. – Кажется, я знаю откуда растут ноги у этих ваших легенд.

– Я заблудился! Думал, меня подвезут, – оправдался Мэтис. Он только сейчас припомнил старое поверье про мальчика-призрака на дорогах. Якобы ещё на изломе прошлого века на лесном серпантине сбили ребёнка, а его призрак теперь так одинок и отчаян, что бродит по ночным дорогам и тормозит машины. Вернее, пытается тормозить, от чего автоаварий в этих краях великое множество. Сам Мэт уже побывал в своей жизни в подобной аварии и понимал, что винить призрака в бездорожье и людской небрежности нельзя.

– То есть тебя не учили не бродить по лесу по ночам?

– Я не боюсь приведений!

– И не садиться к незнакомцам в машины тоже не учили? – сделал свои выводы костюм. – Бояться надо не призраков, а людей. Знаешь, сколько в мире психопатов?

– Ага, вот один из них, например, – добавил водитель. – Крис, вернись в машину. Этот парень сам на маньяка похож. Не ровен час, порчу наведёт или укусит.

– Я нормальный! – закричал на бородатого медиум.

Араб посмеялся над бурной реакцией и облокотился на капот.

– Ну и зачем приходил?

– Я хотел сказать, что не сумасшедший. И хотел, чтобы вы мне поверили. Я учиться хочу.

– Похвально. Но только последнее, потому что ведёшь ты себя именно как сумасшедший.

– Как ещё вам доказать?!

– Фактами, а не придурью. Знаешь сколько вас таких? Индиго, мессии, избранные с третьим глазом во лбу. Да и будь у тебя какая-то способность, ты её вместе с собой бы берёг, а не искал приключений ночью в лесу.

– Я не виноват, что вы в лесу поселились! Сюда автобусы не ездят.

– Правильно. Как думаешь, не потому ли это, что сюда не нужно ездить? Особенно без приглашения.

– Я боялся, что вы не пригласите больше.

– Я и не приглашаю. Повторюсь, мне сумасшедшие не нужны.

– А если окажется, что у меня дар, и вы его упустите? – сменил характер разговора мальчишка.

– Я буду опечален и начну вымаливать у Аллаха грехи, – театрально произнёс мужчина, вздымая руки к тёмным небесам. – И блуждать уже моему страждущему призраку по здешним оврагам.

– Не смешно! Я так просто не уйду!

– А просто и не получится. До города километров пять, если вот так брести. А уж до твоего села родного и до рассвета не дойдёшь пешком.

– Довезёте?

– То есть мы теперь не только Хогвартс для медиумов, но ещё и такси-халява?

– Вы же не бросите ребёнка в лесу одного?

– С чего ты так решил? Может, я маньяк. Похищаю людей, увожу в своё логово, а потом провожу над ними страшные эксперименты.

– У вас глаза добрые, – попытался подмазаться мальчишка.

– У зла всегда добрые глаза, хорошие манеры и дорогие костюмы.

– Вы же ещё ничего мне не сделали, значит просто шутите.

– А у зла с чувством юмора тоже всё в порядке, и оно любит поиграть с жертвами.

– Ну хватит! – закатил глаза медиум, понимая, что его не перестанут троллить. – Вас послушать, то вы сам дьявол. Только дьявол бы знал про призраков.

– Так ты и в дьявола веришь? Он к тебе тоже является?

– Нет! Вы же сами начали!

– Я просто хотел помочь ребёнку с опасной деформацией психики. Но ты таковым не являешься. Так что, вернувшись домой, забудь сюда дорогу навсегда.

– Но у меня и правда что-то с психикой! – выпалил подросток и притопнул ногой.

Мужчина в костюме, а следом и водитель громко и от души расхохотались.

– Может, возьмём его? – предложил бородатый, утирая подкатившие слёзы. – Ты же коллекционируешь таких «особенных с прибабахом». Определённо наш кандидат.

Крис усмехнулся и покачал головой.

– Полный дом шутов уже. Пора остановиться, – в восточных глазах по-прежнему горело озорство и насмешка. – Ладно, залезай. В одном ты прав, ребёнка ночью в лесу я не оставлю. Не хватало ещё, чтобы к утру здесь куча народа поразбивалось от внезапных контактов с потусторонним.

Мэтиса отвезли в Прилесье, где у самой окраины вызвали такси. Везти мальчишку на другой конец района никто не собирался. Медиум пытался заговорить и всячески заинтересовать обитателей лесного поместья, но араб включил на всю громкость странную музыку с восточными напевами и речитативами. От истошных звуков психика страдала вернее, чем от возможных аномалий.

Вскоре араб махнул рукой, чтобы мальчишка вылезал, проводил до светлого автомобиля и протянул водителю купюру с наставлениями довезти до подъезда и дотащить до квартиры.

– Со мной что-то не так. Вы должны мне помочь, – жалобно заглянул медиум в глаза провожающему.

– Никто никому ничего не должен, – неумолимо отрезал костюм. – Научись смирению и благодарности. Усвой этот урок, Мэтис. Он пригодится тебе в жизни больше, чем иллюзии. Я хотел сказать – призраки.

С этими словами мужчина направился к джипу, который должен был умчать его в таинственный лесной дом, закрывший свои двери для медиума навсегда. Мальчик думал, что его будут запихивать в машину, угрожать, чтобы не возвращался, но человек в костюме ничего из этого не предпринял. Тому не было дела до глупого бесталанного ребёнка, каким казался ему Мэт. И только от этого чувства мальчику захотелось сесть и заплакать. Всю дорогу домой он молчал, кусая губы и сжимая кулаки, а поднявшись на свой этаж, сел на плиточный пол, подперев спиною входную дверь. В переходном возрасте меняется голос и тело, но никак не привычка в любой ситуации поступать упрямо по-своему.

Перед глазами замелькали тысячи осколков, отбирающих жизни у близких людей. Удар по голове лишил сознания на несколько секунд или минут. Приходя в себя, ребёнок осознал, что не желает смотреть, что там впереди на тех местах, где сидели его родители. Дверь отворилась, и мальчик упал на траву. Стоять он не мог от боли и ужаса, а перед глазами снова и снова врезалась в фонарный столб родительская машина. Ребёнок кричал, выползая на дорогу, просил, чтобы отец затормозил, но его никто не слышал. Машина словно объезжала его или проходила насквозь и каждый раз превращала капот в бесформенную груду металла. Обморок пришёл сразу после громогласного погребального взрыва.

Глава 2

Он знал единственный способ просыпаться по утрам – контрастный душ. Устанавливал средний напор воды, чуть прохладной, чтобы не травмировать стрессом свой и без того чувствительный организм. Постепенно разлеплял сонные глаза, привыкал к свету и прохладе. И как только обретал покой и душевное равновесие, выкручивал кран так, чтобы окатило студёным водопадом. Морщился от мёрзлого ужаса, стараясь не закричать, но терпел, терпел, терпел. И, спустя палитру острых ощущений, делал воду тёплой и приятной, испытывая непередаваемое блаженство. Так он наслаждался жизнью пару минут, после чего повторял издевательство над телом и сознанием несколько раз. После этой ежедневной процедуры он был уверен, что сон и лень побеждены на долгие часы вперёд.

Ему нравилась вода: она не только смывала сон и усталость, но и избавляла от назойливых мыслей. А в его голове таких мыслей водилось несчётное множество. Мысли подразделялись на сомнения, умозаключения и воспоминания, разбавленные грёзами и фантазиями, однако за собственное авторство никогда нельзя было ручаться. Лишь здесь, в душе, всего этого не было. Несказанное счастье быть несколько утренних минут самим собой.

За дверью начинался мир, в котором ОН обретал цель, но терял себя. Когда чужие ощущения складывались в восприятия и отзывались различными эмоциями, он принимал их за свои. Это выработало привычку пресекать любые порывы, так как они вполне могли оказаться чужеродными. Привычка сохранялась даже тогда, когда он оставался один. Именно поэтому ему необходима была программа, некий алгоритм действий, протокол и начальник, как их источник.