Страница 14 из 29
К специальным сборам относились и своего рода дорожные пошлины – за паромы, переправы, мосты и проч. Их ставка различалась в зависимости от благосостояния того, кто пользовался этими транспортными коммуникациями: с каждого верблюда взималось при переправе 1,5 таньга, с лошади – 1, с осла – 1/4, с коровы – 60 медных пулов, с барана – 10–15 [Васильев, 1894, с. 400; Лессар, 2002, с. 105]. Порой сбор дорожных пошлин (как и многих других налогов) отдавался на откуп – так, например, в 1870-е годы три переправы на р. Амударье были отданы трем бухарским купцам, обязавшимся ежегодно вносить в казну 138 тыс. таньга [Стремоухов, 1875, с. 691]. Естественно, для беков, сборщиков и откупщиков эти пошлины являлись постоянным и значительным источником дохода. В связи с этим для региональных бухарских властей настоящей катастрофой стало проведение Среднеазиатской железной дороги в конце 1880-х годов: поскольку само полотно, мосты и проч. считались российской собственностью (эмир «уступил» их России), возможность взимания платы за переправу исчезла [Зноско-Боровский, 1908, с. 193–194].
Помимо налогов, бухарцы несли еще и ряд повинностей. Ежегодно крестьяне должны были заниматься ремонтом дорог и чисткой арыков, рытьем колодцев. Причем если починкой дорог они занимались вблизи от собственных кишлаков[45], то на чистку ирригационных сооружений, для которой требовалось значительное количество работников, их могли отправлять и в другие местности [Гаевский, 1924, с. 67; Кун, 1880, с. 231; Маев, 1881, с. 169]. Если через селение проезжали эмиры, сановники или иностранные дипломаты, местные жители должны были предоставлять им провиант и фураж, а в необходимых случаях – собственных лошадей и арбы [Стремоухов, 1875, с. 637]. Некоторые беки, не ограничиваясь этими повинностями, также постоянно привлекали определенное количество жителей подчиненных им кишлаков для работы в их собственных владениях [Кун, 1880, с. 231].
Таким образом, при суммировании всех налогов и сборов подданные бухарских эмиров нередко должны были расставаться с 3/4 своего урожая, что, конечно же, не усиливало их любви и верности к эмирам и, напротив, заставляло поддерживать идею вхождения Бухары в состав Российской империи, где, как они могли убедиться на примере населения Туркестанского края, налогов было меньше, и ставки их были более четко фиксированными.
По наблюдению священника Будрина, посетившего эмират в 1820 г., бухарские власти лишь собирали торговые пошлины, а самим торговцам никоим образом не покровительствовали и не защищали их интересы [Будрин, 1871, с. 32].
В самом деле, эмиры и высшие сановники уделяли весьма пристальное внимание сбору торговой пошлины – зякета, который, согласно мусульманскому праву, должен был составлять 1/40 от стоимости товаров, предназначенных для продажи. Взимался зякет специальными чиновниками-зякетчи, находившимися в ведении кушбеги, т. е. шел непосредственно в казну эмира, а не на содержание беков и других региональных чиновников. Для взимания зякета купцы перед началом торговли должны были завезти товары на специальные склады при караван-сараях, куда являлись затем эмирские сборщики (иногда – даже сам кушбеши или главный зякетчи лично), оценивали товар и взимали пошлину, после чего разрешалось вести товары на базар. Если товары привозились поздно вечером, то чиновники являлись с утра, а ночью склад охранялся приставами, следившими, чтобы торговцы не попытались укрыть часть товаров для уменьшения суммы зякета [Вамбери, 2003, с. 134; Крестовский, 1887, с. 286].
Позднее власти стали практиковать многократное взимание зякета с иностранных торговцев. Так, путешественники отмечают, что в 1870–1880-е годы существовал ряд специальных постов на р. Амударье, в Ташкургане и в самой Бухаре, на которых взимали зякет с ввозимых в эмират товаров и иного имущества [Le Messurier, 1889, р. 178] (см. также: [Энпе, с. 183]).
Помимо зякета, торговцы были вынуждены тратиться на оплату вышеупомянутого склада для своих товаров при караван-сарае, где они должны были ожидать оценки для оплаты торгового сбора. Характерно, что и эти караван-сараи отдавались на откуп арендаторам, которые могли назначать любую плату за пользование складами [Стремоухов, 1875, с. 663].
Со скота, который бухарцы гнали на продажу в Афганистан и Индию, собирали особый налог – бадж (также сохранившийся еще со времен средневековых тюрко-монгольских государств): он составлял 2–3 таньга с каждого верблюда; 0,5 таньга с лошади; 1/4 – с осла и 10–15 медных пулов с барана. Любопытно, что собирали его в одном только Денаусском бекстве, граничившем с этими странами [Лессар, 2002, с. 104].
Наконец, существовал еще один весьма специфический налог в торговой сфере – аминана, который взимался за пользование торговыми местами на базарах. Он был введен в свое время эмиром Музаффаром специально для войны с «неверными» русскими, однако был сохранен после установления протектората Российской империи над Бухарой. Его ставка различалась в зависимости от товаров: с каждых двух батманов[46] хлопка – 11,5 таньга; с 1 батмана шерсти – 6–7 таньга; с каракуля – 2 % стоимости; с чая, индиго, кисеи – 1/160 стоимости; с верблюда – 2 таньга; с лошади – 1; с осла – 40 медных пулов; с барана – 24 пула [Гаевский, 1924, с. 66; Клемм, 1888, с. 5; Лессар, 2002, с. 103] (см. также: [Семенов, 1929, с. 48–51]).
Еще один торговый сбор взимался через маклеров-посредников, институт которых был весьма распространен в Бухаре. Они участвовали в большинстве сделок и брали установленный процент (1/400 стоимости сделки с продавца и 1/200 – с покупателя). Если один из участников сделки получал большую выгоду от сделки, он должен был вручить маклеру дополнительный подарок [Будрин, 1871, с. 27–28; Крестовский, 1887, с. 309; Носович, 1898, с. 643; Стремоухов, 1875, с. 667]. Обязательным считалось участие таких посредников при продаже лошадей, поскольку цены на них были весьма высокими 150–200 золотых тилля [Mir Izzet Ullah, 1843, р. 331].
По сведениям путешественников, кушбеги фактически держали сбор зякета на откупе, а чиновниками для его сбора назначали своих родственников и других близких. На откупе были даже маклерские сборы [Виткевич, 1983, с. 107; Носович, 1898, с. 643; Петровский, 1873, с. 241]. Естественно, подряжаясь сдавать в казну установленную сумму, откупщики могли взимать с торговцев гораздо больше, чем предусматривалось законом. Неслучайно А. Бернс отмечал, что сами бухарцы, хотя и платили в России пошлину выше, чем в Бухаре, меньше жаловались на российских сборщиков, которые взимали сборы по фиксированным ставкам [Бернс, 1850, с. 576][47].
Некоторые эмиры предпринимали попытки рационализировать систему торговых сборов. Например, эмир Хайдар предписал взимать зякет после продажи, а не до, т. е. когда будет возможно точно оценить полученную торговцем прибыль [Он же, 1848, с. 414]. Однако, учитывая, что позднее прежняя практика предварительного взимания торговой пошлины была восстановлена, по всей видимости, торговцы находили возможности скрывать часть прибыли и, соответственно, уменьшать сумму полагающегося с нее сбора. Позднее бухарские власти стали практиковать взимание торговых сборов только с товаров, которые ввозились в пределы эмирата – при условии, что торговец вывезет из страны товаров на ту же сумму, но позднее отказались и от этого подхода и вновь стали облагать сбором как ввозимые, так и вывозимые товары [Стремоухов, 1875, с. 667]. Правда, как уточнял представитель русского политического агентства в Бухаре В.О. Клемм, с ввозимых товаров взимался именно зякет, а с вывозимых – уже аминана, составлявшая не 2,5, а 5 % [Клемм, 1888, с. 6].
Позиционируя себя как защитников «истинной веры», эмиры устанавливали огромные пошлины для иноверцев на рынках Бухары. Мусульмане по шариату платили зякет в размере 2,5 % стоимости товара, тогда как евреи и армяне – уже 5 %, индусы – 10 %, а христиане – от 10 до 20 % [Бернс, 1850, с. 574; Мейендорф, 1975, с. 125][48]. Учитывая, как немного иноверцев приезжали в Бухару до установления российского протектората, власти стремились получить повышенные сборы с любого христианина, в том числе и приезжавшего не с торговыми целями. И если англичанину А. Бернсу сразу удалось договориться с кушбеги о том, чтобы чиновники ничего не взяли с него и его спутников [Бернс, 1848, с. 414], то российский разведчик И.В. Виткевич устроил настоящий скандал, чтобы избежать каких бы то ни было сборов [Виткевич, 1983, с. 95][49]. В дальнейшем, после заключения серии торговых соглашений, с российских торговцев стали взимать те же 2,5 %, что и с мусульман, тогда как другие европейцы (как и прочие немусульмане) продолжали платить 5 % [Носович, 1898, с. 54, 87; Крестовский, 1887, с. 316]. Впрочем, и в более поздние времена бухарские сборщики торговых пошлин практиковали взимание торговых пошлин даже с имущества, не предназначенного для продажи: только за право проезда через «таможенный пост» они могли потребовать уплаты 2 таньга с каждого верблюда [Казенный турист, 1883, с. 114].
45
Поэтому беки чаще всего не следили за отбыванием этой повинности, а самим крестьянам хорошие дороги нужны не были, поскольку проехать верхом они могли по любой тропинке, а арбами на дальние расстояния ездили весьма редко [Галкин, 1894а, с. 381–382]. Да и средств переправы (паромов, лодок, каюков и проч.) было немного, они практически не ремонтировались, в связи с чем переправа могла занимать несколько часов [Гаевский, 1924, с. 51; Зноско-Боровский, 1908, с. 194].
46
Батман являлся весовой единицей, составлявшей в разное время от 8 до 16 пудов, т. е. 128 кг.
47
При этом сам Бернс оценивал честность бухарских сборщиков торговых пошлин выше, чем индийских.
48
По словам Е.К. Мейендорфа, эмир в ответ на жалобы русских торговцев о чрезмерных торговых пошлинах заявлял, что в России с бухарцев якобы взимают пошлину 25 % от стоимости товара, что, конечно же, не соответствовало действительности [Мейендорф, 1975, с. 127].
49
Венгерский путешественник А. Вамбери, выдававший себя за турка-паломника, упоминал, что торговых пошлин с него бухарские чиновники не взяли, но все равно весь его багаж осмотрели и тщательно зафиксировали его содержимое [Вамбери, 2003, с. 135].