Страница 13 из 29
Помимо аксакалов на местном уровне действовали еще несколько видов чиновников, статус которых не позволяет их однозначно отнести к представителям власти или самоуправления. Большей частью это были «отраслевые специалисты». Так, за сбор налогов с нескольких кишлаков отвечали серкеры, за порядком следили миршабы («полицейские начальники») со своими помощниками дабаши, распределение воды и уход за ирригационными сооружениями (арыками, каналами и проч.) контролировали мирабы. Все они также выбирались из местного населения, но утверждались в должностях беками. Соответственно, все они существовали за счет местного населения[41] и лишь серкеры в силу значимости своей деятельности получали дополнительное содержание от беков [Кун, 1880, с. 229; Ханыков, 1844, с. 5, 10, 14; Энпе, с. 178, 180].
Если опираться на данные бухарского делопроизводства, вся эта система предстает структурированной, четко регламентированной и эффективной. Однако наблюдения путешественников позволяют сделать вывод, что на практике она была весьма громоздкой и запутанной, и реальная компетенция представителей властей в значительной степени зависела от воли эмира, его расположения к тому или иному носителю власти. Отсутствие контроля со стороны центральных властей на местах стимулировало массовые злоупотребления, и беки с амлякдарами довольно быстро (за год-два) обогащались, с той же скоростью разоряя население [Диноэль, 1910, с. 189]. Неудивительно, что российские власти всячески критиковали систему и по мере укрепления своих позиций в эмирате старались внести изменения с целью ее модернизации.
§ 4. Регулирование экономических отношений
Налоговая система Бухарского эмирата, включавшая в себя как налоги, предусмотренные шариатом, так и вводимые непосредственно монархами (что было характерно для тюрко-монгольских государств), отличалась неопределенностью, а виды и ставки налогов и сборов зачастую зависели от воли самого эмира. Это объясняется тем, что в налоговой практике причудливым образом сочетались принципы мусульманского права (в котором круг налогов был строго ограничен) и тюрко-монгольских традиций (в соответствии с которыми правители сами могли вводить необходимые налоги и сборы). Именно поэтому представляют ценность записки путешественников, в которых нередко фиксируется, насколько вольно порой бухарские правители (как монархи, так и наместники в регионах) обращались с налогами, закрепленными в религиозных догматах.
Согласно шариату, основным налогом в эмирате являлся харадж – поземельный налог с мусульман, составлявший определенную часть урожая. Номинально он составлял от 1/10 до 1/5 от собранной продукции, однако поскольку его ставка не была формально закреплена, беки, собиравшие его в свою пользу, могли определять его по собственному усмотрению или по воле эмира, в результате чего ставка этого налога в разное время была «плавающей». Так, Л.Ф. Костенко сообщает, что во время его пребывания в эмирате в 1870 г. средняя ставка хараджа достигала 1/3 от урожая [Костенко, 1871, с. 95]. В начале XX в. она составляла 1/4 урожая [Нечаев, 1914, с. 71–72].
Ряд путешественников называют условия, от которых зависел размер хараджа. Так, в разных бекствах, в зависимости от их благосостояния и качества земли, харадж мог существенно различаться: с орошаемых земель бралось до 1/3 урожая, с неорошаемых же (в том числе и горных) – от 1/4 до 1/8 [Кун, 1880, с. 230; Стремоухов, 1875, с. 674–675]. Ставка хараджа также различалась и в зависимости от облагаемой им продукции: с зерна бралось 3/10, с садовых фруктов – от 10 до 18 таньга с 1 танапа, с дынь – 20 таньга с 30 танапов, с люцерны – 6 таньга с 1 танапа, с клевера – 5–6 таньга с танапа и т. д. [Васильев, 1894, с. 401; Лессар, 2002, с. 104; Ханыков, 1843, с. 119]. Наконец, в некоторых бекствах практиковалось обложение разным хараджем в зависимости от времени использования земли: с тех, кто владел дольше и, соответственно, имел более развитое хозяйство, бралась 1/5 урожая, с тех же, кто владел землей недавно – 1/10 [Архипов, 1884, с. 182].
Для определения размера хараджа весь урожай зерна и другой сельскохозяйственной продукции свозился в специальные амбары и запечатывался. Затем амлякдары его осматривали и определяли количество либо с помощью специальных мерных палочек, либо просто на глаз, хлопок же и кунжут вообще определялись еще до уборки – «на корню» [Гаевский, 1924. с. 64]. При этом зачастую эмир и беки требовали уплату налогов не в натуральной, а в денежной форме. Поэтому крестьянам приходилось продавать часть своего урожая по цене, определяемой либо самим эмиром в масштабе всего государства, либо же – подставным торговцам, направленным беками или амлякдарами по предлагаемой ими цене (которая была, по меньшей мере, на 10–15 % ниже рыночной) [Гаевский, 1924, с. 65; Гартевельд, 1914, с. 109]. В результате фактический размер доли продукции, шедшей на уплату налогов, становился еще больше, чем установленный в каждом конкретном бекстве.
Естественно, население всячески старалось преуменьшить действительное количество собранной продукции, скрыть ее от сборщиков налогов, чтобы не платить слишком много. Реальный размер урожая становился явным для амлякдаров лишь в тех случаях, когда крестьяне везли излишки на базар для продажи [Галкин, 1894а, с. 374].
Еще одним налогом, предусмотренным шариатом, был ушр, также взимавшийся с земледельцев. В отличие от хараджа, он был четко фиксированным и составлял «десятину», номинально шедшую на благотворительные нужды [Мейендорф, 1975, с. 138]. Однако зачастую эмиры заранее объявляли, что в текущем году ушр будет собираться в казну для последующего перераспределения [Ханыков, 1843, с. 115–116].
Наконец, третьим налогом, предусмотренным мусульманским правом, являлся зякет – налог со скота[42]. Как и харадж, он различался в зависимости от объекта налогообложения: с 5 верблюдов бралась 1 золотая тилля (или одна голова с 40), со 100 баранов – 1 голова[43], со 100 коз – 1 таньга, с лошадей же он не взимался [Белявский, 1894, с. 106–107; Гейер, с. 13].
В дополнение к налогам, прямо предусмотренным шариатом, правители нередко вводили и дополнительные налоги, которые, впрочем, либо носили временный характер, либо распространялись не на все категории подданных. Так, например, наряду с хараджем, зависевшим от урожая, взимался танап (или танапный сбор), представлявший собой поземельный налог, зависевший от площади землевладения[44]. Эмир Музаффар в начале своего правления увеличил его ставку по сравнению с временами своих предшественников: при нем танапный сбор достигал 8 таньга с танапа, что соответствовало 1 руб. 20 коп. [Костенко, 1871, с. 94–95; Носович, 1898, с. 281; Стремоухов, 1875, с. 675]. Однако уже его преемник Абдул-Ахад практически отменил этот налог: в конце 1880-х годов его платили только туркмены-эрсари, ведшие полукочевое хозяйство [Галкин, 1894б, с. 17].
Кроме того, беки вводили еще и собственные временные и постоянные сборы, не предусмотренные ни мусульманским правом, ни указами-ярлыками эмиров. Так, например, в Шахрисябзе до его окончательного вхождения в состав эмирата взималась подушная подать «салык», составлявшая от 2 до 6 таньга [Кун, 1880, с. 230]. В других бекствах в начале 1890-х годов взимались пошлины базар-пул (за право продажи сельскохозяйственной продукции на рынке), диван-пул (вознаграждение сборщикам налогов и другим чиновникам), чабар-пул (на содержание джигитов-стражников) [Стеткевич, 1894, с. 258].
Наконец, к числу разовых или специальных сборов относились разного рода платежи за совершение властных действий. В первую очередь это касалось деятельности представителей судебной власти – самих беков, мусульманских судей-казиев, амлякдаров и проч. Так, при оформлении права на наследование в пользу казия взималось от 1/40 до 1/10 от стоимости наследуемого имущества. При заключении брака взималось 10 таньга при женитьбе на девушке и 5 таньга при женитьбе на вдове. За оформление официальных документов (договоры и проч.) и прикладывание к ним печати также взималось от 2 до 5 таньга. К этому же виду сборов можно отнести и штрафы, которые беки взимали за уклонение от несения повинностей – дакы-пул и др. [Кун, 1880, с. 229, 231; Стеткевич, 1894, с. 259].
41
Например, в пользу мирабов был установлен специальный сбор, составляющий половину таньга с каждого дома [Кун, 1880, с. 229].
42
Ниже мы более подробно рассмотрим сообщения путешественников о зякете как торговом налоге, что также соответствует мусульманскому праву.
43
Если количество баранов у владельца не достигало сотни, то бралась 1 голова с 40 [Гаевский, 1924. с. 61].
44
Некоторые беки объединяли два налога, соответственно, устанавливая более высокую ставку – например, в начале 1880-х годов в ряде бекств (Келифском, Черакчинском и др.) этот налог так и назывался «херадж танап» [Архипов, 1884, с. 176].