Страница 12 из 29
Каждый бек имел собственный двор, по сути представлявший копию двора самого эмира: при нем имелись собственные мирахуры, есаул-баши (помощники), диван-беги (начальники канцелярии) и т. д. Подобно тому, как эмир назначал беков, сами они назначали амлякдаров – наместников мелких административно-территориальных единиц, включавших по нескольку селений; амлякдары должны были собирать подати и обеспечивать порядок в своих владениях [Галкин, 1894б, с. 27; Матвеев, 1883, с. 35]. Чаще всего на должности назначались родственники и ближайшие сподвижники беков, и лишь очень редко новый бек мог оставить на должности амлякдаров, назначенных его предшественником. В таких случаях амлякдарам требовалось приложить максимум усилий, чтобы сохранить должность, что обычно проявлялось во вручении новому наместнику крупной взятки. Так, один амлякдар, снятый с должности, бурно сокрушался, что за время пребывания на ней не успел возместить сумму, врученную им беку [Нечаев, 1914, с. 17].
В зависимости от отношения бека к назначавшемуся на должность амлякдарство могло быть и больше, и меньше: некоторые насчитывали около 1,6 тыс. жителей, другие – до 3 тыс. [Варыгин, 1916, с. 795; Стеткевич, 1894, с. 258; Федоров, 1894, с. 159–160]. Впрочем, на количество и размер амлякдарств могли влиять и другие факторы. Так, в Каракульском бекстве до установления российского протектората над Бухарой их было 12, а к началу 1880-х годов осталось всего 4 из-за запустения территорий и снижения доходов населения: вода Зеравшана, ранее питавшая этот регион, стала больше использоваться населением русского Самарканда и его округи [Архипов, 1884, с. 221].
Беки и их подчиненные не получали жалования от эмира, поэтому кормились за счет собственных земельных владений и сборов в свою пользу с местного населения, естественно, нередко превышая полномочия по их взиманию. В их пользу шел поземельный налог – харадж, который они нередко по собственному усмотрению могли существенно повысить по сравнению с 1/10 доли, предусмотренной нормами шариата (до 1/5 или даже 1/4), поземельный (танапный) сбор, а в ряде бекств – также дорожные пошлины (с переправ, мостов и проч.) или специальные дополнительные сборы. Собирали эти налоги амлякдары и их специальные чиновники – даруги, причем никаких приборов для измерения полагавшейся для сдачи доли зерна и другой продукции у них не было, всё они определяли «на глаз», а если и ошибались – то всегда в свою пользу [Нечаев, 1914, с. 72; Стеткевич, 1894, с. 258]. Беки получали подарки от амлякдаров за назначение на должность, те, в свою очередь, от своих нукеров – телохранителей из числа местных жителей, которые помогали амлякдарам в сборе налогов и поддержании порядка в населенных пунктах [А.П., 1908, с. 49].
Основной задачей бека был сбор налогов в пользу казны эмира. Эти налоги состояли из торгового сбора, ушра и зякета [Ханыков, 1843, с. 115–116, 119]. Формально они составляли определенную долю от доходов населения, но рассчитать количество жителей в каждом бекстве не могли ни центральные власти, ни сами беки с амлякдарами, поэтому чаще всего беку при его назначении называлась фиксированная сумма (в зависимости от благосостояния бекства), которую он должен был ежегодно направлять в казну. Обычно такая сумма составляла от 5 до 10 лаков серебра[37] [Ржевуский, 1907, с. 226; Семенов, 1902, с. 979–980]. Кроме того, бек должен был также каждый год вручать эмиру «токсан тартук» – подарок, свидетельствовавший о верности и покорности бека монарху и состоявший из определенного количества лошадей с полной сбруей, связок халатов и ковров (по 9 штук в каждой) [Архипов, 1884, с. 188; Лессар, 2002, с. 105; Нечаев, 1914, с. 976–977]. Некоторые беки, стремясь снискать милость эмира, взимали и отправляли в Бухару больше налогов, чем требовалось, обещая подданным взять с них меньше в следующем году [Гаевский, 1924, с. 59].
Соответственно, если сумма доходов с бекства была существенно ниже установленной (даже если виной тому был неурожай, катаклизмы и т. п.), наместников ждали суровые наказания – от перевода в менее престижную область до смещения, конфискации имущества и тюремного заключения [Гаевский, 1924, с. 59; Гартевельд, 1914, с. 109; Семенов, 1902, с. 978]. Исключения делались в очень редких случаях. Так, в 1894 г. каршинский бек сдал в казну 1 800 тыс. таньга, а годом позже – всего 700 тыс., но ему дали «испытательный срок», поскольку он был лишь недавно назначен на должность [Литвинов, 1910а, с. 93].
Еще одной обязанностью беков и их подчиненных был прием и содержание эмира и его сопровождающих во время поездок по стране. Обычно с ним приезжали множество чиновников и солдат, сановников, а также иностранцев, находившихся под покровительством эмира (иногда – более тысячи человек) и «гостить» они могли по нескольку месяцев). Этот обычай был весьма разорителен для населения[38], поскольку беки и амлякдары содержали гостей, конечно, не за счет собственных средств, а вводили специальные дополнительные сборы в своих владениях [Арендаренко, 1974, с. 125; Матвеев, 1883, с. 35; Стремоухов, 1875, с. 682–683]. Ученый А.В. Нечаев (которого его местные сопровождающие представляли региональным властям как посланника эмира), остановившись в селении Кокойты, постарался избежать торжественного приема и, соответственно, поборов с жителей, но местный амлякдар заявил, что раз он – «гость эмира», то все расходы – «за счет эмира» [Нечаев, 1914, с. 37–38][39].
Очень небольшое число беков оставляли по себе добрую память среди населения управляемых ими областей. Так, хорошими, заботливыми правителями считались гиссарские беки Якуб-бек и Астанакул-кушбеги [Маев, 1879б, с. 177; Варыгин, 1916, с. 796; Литвинов, 1910б, с. 152]. Большинство же наместников вместе со своими подчиненными всячески притесняли и разоряли местное население, вызывая недовольство и жалобы. Российские путешественники неоднократно отмечали, что даже простые жители самых отдаленных провинций имели право и возможность пожаловаться эмиру на злоупотребления беков [Евреинов, 1888, с. 128; Мейендорф, 1975, с. 132]. Однако на практике жалобы весьма редко доходили до эмира – лишь в тех случаях, когда бухарский кушбеги или кто-то из других влиятельных придворных сановников считал нужным или выгодным для себя позволить довести ее до эмира [Семенов, 1902, с. 977–978]. Тем не менее примеры смещения беков по жалобам населения имели место – например, в 1870-х годах эмир Музаффар сместил беков Китаба, Яккобага и Ширабада, а в начале 1880-х – бека Кабадиана, повелев заковать его в цепи и посадить в яму за грабежи и притеснение местного населения. Впрочем, как отмечают сами же путешественники, которые эти примеры приводят, в большинстве случаев жалобы были лишь поводом для смещения, а причиной чаще всего являлось недовольство беком со стороны эмира или кушбеги. Если же эмир не считал нужным удовлетворять жалобу и смещать бека, то сами жалобщики испытывали на себе гнев бека [Гартевельд, 1914, с. 109; Маев, 1879б, с. 241; Семенов, 1902, с. 978; Стремоухов, 1875, с. 686–687].
В низовых административно-территориальных единицах Бухарского эмирата сочетались элементы регионального управления и местного самоуправления. В городах существовали своеобразные квартальные общины – махалли или гузары, образовавшиеся при той или иной мечети[40]. В сельской местности низовыми единицами являлись кишлаки. Главами самоуправления были аксакалы, выбираемые из местного населения. Именно они взаимодействовали с представителями властей – беками и амлякдарами – и непосредственно собирали налоги со своих односельчан. Аксакалы также осуществляли и правоохранительные функции, следя за порядком в своих кишлаках. Они не являлись представителями власти и не получали жалованья, но беки ежегодно жаловали им по халату и вручали символическое вознаграждение, что служило своеобразным символом наличия у них властных полномочий [Архипов, 1884, с. 194; Будрин, 1871, с. 39; Кун, 1880, с. 228; Матвеев, 1883, с. 35; Энпе, с. 179].
37
Путешественники определяют 1 лак в 16 тыс. серебряных рублей.
38
Единственный пример положительных последствий пребывания эмира в бекстве приводит капитан Архипов: эмир Музаффар пробыл в Шааре целый год, что привлекло туда многочисленных купцов и способствовало развитию городского хозяйства и торговли [Архипов, 1884, с. 174].
39
Сам путешественник прокомментировал действия амлякдара ироничной фразой: «Конституции здесь, слава Богу, нет».
40
Поэтому русские путешественники соотносят их с приходами в России [Кун, 1880, с. 206].