Страница 28 из 132
– Сначала надо его вычислить. Может, это и глупо – обращать внимание на каждого глупца, но он меня уже откровенно утомил. Жаль, что поручать подобную ерунду начальнику стражи несколько неудобно. Может, ты поможешь мне сравнить почерк? – Родон посмотрел на девушку, гадая, как она отреагирует на его просьбу. С одной стороны, Найалла вряд ли захочет проводить время, рассматривая какие-то бумажки, но, с другой стороны, девушка вполне могла тем самым заслужить прощение. Сомнение, на миг промелькнувшее в серых глазах дочери, мысленно повеселило Родона, но вот Найалла взяла записку и, скользнув взглядом сначала по ней, затем по письму, отложила ее в сторону.
– Держу пари, я первой найду этого прохвоста! – воскликнула она и, улыбнувшись отцу, быстро схватила следующую записку.
Найалла оказалась права. Спустя какое-то время она действительно извлекла записку, которая содержала в себе имя, написанное тем же почерком, что и само письмо. С довольным видом девушка протянула найденный клочок бумаги отцу и насмешливо произнесла:
– И кто же такой этот Колокольчик?
Спустя несколько минут Найалла впорхнула в комнату младшей сестры и, счастливо улыбаясь, запрыгнула к ней на постель. Арайа как раз заканчивала читать «Историю Юга», когда пальцы старшей Двельтонь сомкнулись на уголке книги и стремительно вырвали ее из рук девочки.
– Рассказывай! – выпалила Найалла, не в силах больше ждать. Арайа вскинула бровь, вопросительно глядя на сестру, словно не понимала, о чем идет речь.
– Кажется, мы договаривались, что пока вы с отцом не помиритесь..., - начала было девочка, но сестра тут же прервала ее.
– Мы уже давно помирились! К тому же еще и вычислили анонима, который заваливал отца дурацкими письмами про ведьм.
– Неужели? – Арайа все еще недоверчиво смотрела на свою сестру.
– Я говорю правду! Этот аноним – Колокольчик. От кого я могла услышать это прозвище, если не от отца? – с этими словами Найалла улеглась на живот и положила захваченную книгу на пол. – О, ради небес, не томи меня! Если не веришь, сходи к отцу: он сам тебе скажет, что мы помирились, и у нас снова всё прекрасно.
– Ладно, я верю! – Арайа довольно улыбнулась, а затем чуть тише произнесла, – про что ты хочешь узнать? Про выступление Пустынных Джиннов? Или, может, про даму с арфой в виде госпожи Агль? Или про очередной отвратительный спектакль госпожи Бокл?
– Почему отвратительный? По-моему, ее постановки довольно смешные, – протянула Найалла. Но уже через миг, испугавшись, что сестра начнет рассказывать не с того конца, напрямую поинтересовалась, присутствовал ли на празднике доктор Эристель.
Арайа кивнула.
– Отец крайне удивился, когда увидел его в толпе. Даже пошутил, что господин лекарь напоминал щенка, который угодил в водоворот, и, кстати, именно поэтому пригласил его к нам в ложу.
– Эристель сидел подле отца? – недоверчиво переспросила Найалла, чувствуя, что от волнения вот-вот разучится дышать.
– Прямо на твоем месте, – хихикнула девочка.
– О, небо! О чем же они говорили? Эристель что-то спрашивал обо мне? Говорил о своих чувствах?
Арайа отрицательно покачала головой.
– Разве что поинтересовался, насколько ухудшилось твое состояние, раз ты не явилась на праздник. А говорили они больше о прошлом самого доктора Эристеля.
В тот же миг девочка чуть нахмурилась. Она не была уверена, что стоит рассказывать сестре о том, что лекарь несколько подправил свою историю жизни, и что Родон его в этом уличил. С одной стороны, Арайа не видела ничего такого, в чем господин Эристель провинился, но, с другой стороны, ей, как и отцу, хотелось понять причину его лжи. Быть может, дело было действительно в другой женщине, с которой Эристель проводил время, пока его жена думала, что он лечит белую лихорадку в соседнем городе.
А затем девочке вдруг отчего-то вспомнилось холодное лицо доктора с пустыми, точно глазницы черепа, глазами. От этой мысли Арайе стало не по себе, и она замолчала.
– Ну же, рассказывай дальше! – нетерпеливо потребовала сестра.
Чуть поколебавшись, Арайа наконец решилась спросить:
– Можно я кое-что скажу тебе, а ты пообещаешь выслушать меня и подумать о сказанном безо всякой обиды?
Взгляд Найаллы стал более настороженным, и веселая улыбка немедленно сошла с ее губ.
– Говори...
И снова повисло тяжелое молчание. Почему-то этот разговор показался младшей Двельтонь поразительно трудным, словно она была лекарем, который должен был сообщить больному неутешительный диагноз.
С минуту Арайа молчала, пытаясь собраться с мыслями и найти нужные слова, а затем произнесла практически шепотом: