Страница 7 из 14
Подоспел вьетнамец с тяжелой ношей. Он скинул девушку в груду ползающих на коленках туристов, буркнул «а н труа» – обед то есть – и резво скрылся в тростниковом домике.
Выглянуло солнышко, такое горячее, что от земли пошел пар.
– Слушай, – брат потянул меня за руку, – пойдем уже на квадроциклы… Только, чур, без селфи!
Нам повезло. По обочине трассы бегала вьетнамочка и снимала гонщиков. Мы получили отличные фотки.
– Жалко страусов, – сказал я, любуясь своим мужественным лицом в шлеме. – Они не предназначены природой для катания на них.
– Свободу страусам! – горячо поддержал меня брат. – И мусангам! – помолчал минутку и добавил уверенно: – А обезьянам – фигушки!
Алексей Ладо
Привет из Нячанга: Жениться или не жениться
«Быть или не быть…» – вопрос о жизни в общем. «Жениться или нет» – об индивидуальной. В частности, моей.
Парень я молодой, холостой и особо не заморачиваюсь на этот счет, но вот мои многочисленные родственники днем и ночью, подобно Гамлету, ищут ответ, наполняя ситуацию драматизмом и глобальными философскими обобщениями. Все они семейные, а потому моя беспечная свобода не дает им покоя.
Я уже и в гости боюсь ходить, поскольку там обязательно окажется очередная «невеста», присмотренная для меня дядюшками, тетушками, двоюродными и семиюродными братьями и сестрами, бабушками и дедушками.
Вкусы у всех разные, мой при этом не учитывается – по глубокому убеждению родни, он у меня никудышный, ошибочный, извращенный и еще тридцать три эпитета со знаком «минус». Во всяком случае, ни одну даму, которую я самостоятельно приводил на смотрины, родня не одобрила.
Бывало, на клановых сборищах по какому-нибудь важному случаю – как правило, случай этот непременно связан с вехами брачных уз, будь то свадебные годовщины, крестины, именины и прочее – я сидел в окружении пяти, а то и больше, разновозрастных леди. Из них девушками, прямо скажем, были далеко не все.
Хуже смотрин только якобы задушевные разговоры тет-а-тет, с завидной регулярностью проводимые в кухне, на балконе, в коридоре… Почему «якобы»? Мне-то никто слова не давал, я чувствовал себя воротами без вратаря. Я молча ловил словесные «мячи», изо всех сил подавляя желание прижать, например, дядюшку к стене и прочитать ему лекцию о прелестях развода. Вежливый я, уважительный. Да и все ведь ради меня, они меня любят и хотят хорошего, только не понимают, что любое насилие, даже из лучших побуждений, рождает протест, а не желание расслабиться и получать удовольствие. Как говорится, благими намерениями вымощена дорога не в рай.
Все же хлопоты родни оказали на меня огромное влияние. Именно из-за этого, путешествуя, я люблю наблюдать за людьми. Особенно за парочками. Особенно за нашими – русскими. Я мысленно коллекционирую разновидности парочек, делаю в уме заметки ну и выводы, конечно.
В Нячанге я пополнил «коллекцию» основательно.
На пляже Зоклет – очаровательном кусочке рая с белым песком и теплым морем, кроме обеда полагался перекус. Наша группа расположилась на шезлонгах под пальмами. Из автобуса притащили ящик-ледник, в котором для всех были фрукты, кока-кола и джин.
Очень скоро группа активно прикончила джин, не затрудняясь разбавлением напитка колой, и умостилась загорать.
Рядом со мной – парочка. Оба невысокие, стройные, лет им чуть за сорок каждому. У женщины холеные лицо и тело, пронзительный скрипучий голос и примечательная татуировка выше щиколотки – бабочка. Худая, как рыба-игла, она прятала ярко-рыжие волосы под соломенную шляпу, а глаза – под солнечные очки. Мужчина жилистый, со странно маленькими ступнями и ладонями, лицо выскоблено до порезов, куча тату на морскую тематику. Как выяснилось позже, он моряк, а она бухгалтер.
Я лег на шезлонг, прикрыл физиономию панамкой и навострил уши. Не подумайте плохого, просто не люблю валяться без дела.
Женщина пилила мужчину страшно, беспощадно награждая определениями «дурак», «урод» и «тряпка».
Я узнал обо всех прегрешениях мужа, начиная с их просыпания в гостинице и заканчивая событиями из прошлого. Или наоборот. Мадам, словно циркулярная пила, ходила по кругу. Еще я узнал о двух детях, о свекрови, о каком-то Саше, о какой-то Маше – у всех перечисленных имелся полный комплект недостатков при полном отсутствии достоинств.
Муж виновато отшучивался, называл жену «малышом» и «лялей», суетился: то мазал ее кремом, и я слышал ласковые шлепки, то чистил фрукты, то притаскивал очередной пластиковый стаканчик с джином. Пили они на равных.
Наконец парочка отправилась в море. И я – жарко, надо искупаться.
В зеленой, как свежая трава, воде резвилась наша группа. Держались стайкой, качаясь на волнах.
Одна девушка отделилась и поплыла вдаль. Вдруг она обернулась, замахала руками, что-то закричала, но что – в шуме и плеске моря никто не расслышал.
Девушка рванула к нам:
– Там чудовище! – ее губы дрожали от страха.
Любые другие туристы мигом бы оказались на берегу, но не русские.
Мы убедились, что из воды не торчит острый плавник, и по очереди сплавали туда, куда показывала девушка. Я тоже.
Чудовище действительно наблюдалось. Никто из нас не решился приблизиться к нему ближе, чем на тройку метров.
Я нырнул. В толще воды плыло нечто огромное, вытянутое, веретенообразное. Длиною в хорошую лодку. Черное. Существо медленно разворачивалось вглубь моря.
Мы застыли поплавками в волнах и следили за передвижениями монстра, выдвигая версии и горячо обсуждая природу явления.
Женщина-игла пнула мужа – насколько ей хватило сил сделать это в море – протянула маску, приказала:
– Погляди, чего там.
Мужчина покорно рванул к чудовищу.
– Ближе! – кричала жена. – Потрогай!
Видимо, он потрогал. Вынырнул, проорал, отплевываясь:
– Это мальки! Сбились в кучу и плывут куда-то…
Туристы выдохнули, загомонили, заулыбались: «Молодец!»
Смелостью – то бишь безрассудством – нашего российского молодца гордились все, кроме его спутницы. Она нахмурилась и отчитала мужика за все на свете – за напугавших туристов мальков, даже за то, что во Вьетнаме слишком жарко.
«Ну и стерва, – подумал я. – Не жениться. Точка!»
Каково же было мое удивление, когда из их болтовни я понял, что «дурак» и «малыш» вовсе не женаты. Они любовники со стажем, а тот самый никчемный Саша, о котором упоминала дамочка, и есть оставленный дома рогатый муж.
Мда, наверное, мужчина – мазохист. Ну, каждому свое.
Еще одна пара в этой же поездке на пляж умудрилась поссориться и продемонстрировать размолвку всем. Статные высокие красивые люди, страшно обиженные друг на друга.
В ресторане для группы выделили два больших стола.
Муж и жена разошлись как в море корабли. Их расстроенный сын-подросток побегал от отца к матери и выбрал папу. Женщина села за наш столик. Так получилось, что за ее спиной оказался муж. Между его мощным бритым затылком и ее роскошными длинными черными волосами словно пробегали искры. Так бывает, что люди чувствуют родную половинку, даже не видя.
Женщина ела, улыбалась на шутки, что-то говорила…
Я есть не мог, мне было ужасно жалко эту пару. Я видел, как на изумительно-гладкой оливковой коже женщины проступают нервные алые пятна. Она явно не понимала, что кладет в рот, не чувствовала вкуса. Губы улыбались, а в глазах стояли слезы.
Так и хотелось сказать: «Ребята, ну что же вы? Не ругайтесь из-за чепухи!»
Причина ссоры, правда, была ерундовой: жене показалось, что муж слишком часто наведывается к ящику с джином.
Может, во Франции заноза любой проблемы и «шерше ля фам», а у нас – «шерше де ля алкооль». Наверняка муж доказывал, что «меру знает», наверняка жена в этом сомневалась, основываясь на большом семейном опыте.