"Орчонок"

Спать не хотелось, несмотря на поздний вечер, а под ребрами поселилось странное томление, которое не давало, как обычно, сесть, склониться над книгой и сосредоточиться. Промаявшись так некоторое время, Лайо все-таки взял со стола недочитанный вчера фолиант, но не раскрыл, а прижал к груди и задумчиво застыл посреди комнаты, изучая росписи на матерчатой ширме и даже не в силах поймать себя на мысли, что выискивает среди гармоничного многоцветия узоров оттенок тех глаз, волос или, на худой конец, плаща…

Лайо тряхнул головой, отбрасывая с лица темные прядки изрядно отросшей шевелюры, которая уже начинала просить ленты, и решительно направился к выходу, решив не терзаться, а разыскать друзей и провести вечер с ними.

Но стоило ему протянуть руку к двери, как та открылась сама, а комнату наполнил возмущенный громкий голос Раймондила:

- Нет, Орьо, ты только посмотри! Он едва вернулся, а уже намеревается снова чахнуть всю ночь в одиночестве над своими заплесневелыми пергаментами! Воистину, чрезмерная тяга к чтению – проклятие Моринготто!

Лайо только сейчас сообразил, что по-прежнему прижимает к груди книгу. Наверное, так и пошел бы с нею по крепости.

Из-за плеча Раймондила высунулся Орикон, какой-то непривычно торжественный и тоже с ношей – объемистой треугольной сумкой из темно-коричневой кожи. Лайо положил книгу на стол и спросил, кивнув на сумку:

- Это какое-то оружие?

Друзья загадочно переглянулись.

- О, это самое могучее оружие на свете! – заверил Раймондил, по-хозяйски осматриваясь. – Так, а ты почему до сих пор печку не затопил? И чего у тебя вид такой, словно тебя одной из твоих книжищ по голове шарахнули?

- Я только поужинать успел, – Лайо наконец улыбнулся. – Как раз хотел идти за вами.

- С книгой в обнимку? Вот уж не ври! Ты собирался снова погрязнуть в черном омуте чтения, а мы тебя героически спасли!

Улыбка стала шире.

- Да славен будь ваш подвиг во веки веков, о, великие воины, да не поблекнет возвышенный благородством помыслов свет очей ваших, да будут остры мечи, без устали разящие неверных, и да не наколет сей смрадный враг на зловонные пики свои ваших пламенных сердец!

- Вот, теперь я узнаю нашего «орчонка», – удовлетворенно заключил Раймондил. – Марш топить печку!

Лайо с готовностью кивнул и вдруг закашлялся, взахлеб, надрывно, долго. В горло словно сыпанули толченого перцу.

- Что это с тобой? – Орикон немедленно оказался рядом, хлопнул по спине, потом коснулся рукой лба. – Эй, да ты весь горишь!

- И правда! – воскликнул Раймондил, тоже прикладывая ладонь к лицу товарища. – «Орчонок», что стряслось с тобой такого, чего мы еще не знаем?

- Искупался в речке, – повинился Лайо, с усилием удерживая кашель. Горло саднило. – Ну его, к утру пройдет. Да хватит меня щупать, я не дичь на вертеле! Кха!..

- Приказ отменяется, – резюмировал Орикон. – Марш в постель! Райо, сам топи печку, вон, дрова лежат. Так, где тут были чашки и корзинка с травами… ага.

Вскоре Лайо был укутан в два одеяла, напоен горячим травяным сбором, а еще выслушал пространную лекцию о том, почему купаться в конце зимы вредно для здоровья, и так подорванного темным прошлым.

Раймондил пристроился на тахте, Орикон осторожно водрузил свою сумку на стол и извлек оттуда небольшую резную арфу. Лайо разинул рот.

- Какое же это оружие? Она такая красивая… Я похожую у Макалаурэ видел. Только он больше любит на большой... Орьо, получается, ты тоже играешь?

- Еще как! – ответил за друга Раймондил. – Он и тебя научит, если захочешь.

- До лорда мне, конечно, далеко, – пожал плечами Орикон. – Но кое-что могу.

- Скромничает, – ухмыльнулся Раймондил.

Некоторое время Орикон толком не играл, обрывал переборы на половине, что-то подкручивал, налаживал. А потом полилась тихая дивная мелодия, даже язычки пламени в печке притихли и стали покачиваться в такт. Лайо слушал, и мысли сами собой уносились куда-то в прекрасные дали, где светило солнце и никогда не было войны. А еще там непременно должна была танцевать девушка в красном плаще…

Он сам не заметил, как уснул, и даже не понял, что сейчас во сне нет ни холода, ни темноты. Арфа поиграла еще недолго и стихла.

- Ну что, помогло? – шепотом спросил Раймондил, заглядывая в лицо спящего: усталое, но спокойное, умиротворенное.

- Лорд ерунды не посоветует, – так же тихо отозвался Орикон, потихоньку пряча арфу обратно в сумку.

- Теперь каждый вечер?..

- Лорду было достаточно раз в несколько дней. Но мне, наверное, каждый вечер надо.

- Надо, так надо. Глядишь, пройдет это у него через пару лет.

Орикон только кивнул.

- Я вел себя как распоследний идиот! – каялся Лайо, от избытка чувств едва не пропустив удар.

- Ты и сейчас ведешь себя не лучше, – утешил Раймондил, снова поднимая меч. – Чего размахиваешь клинком, как орк дубиной? Я чему тебя все утро учил?

- Не машут орки дубинами, они вообще от леса держатся подальше, чтоб ты знал… Нет, только подумай: она сама, сама предложила мне перейти на «ты», а я этого даже не услышал!

- Кто она-то? – поинтересовался Орикон, стоящий в стороне и в тренировке не участвующий.

- Я даже имени ее не спросил!

- Убит, – объявил Раймондил, приставляя к горлу друга острие. Потом убрал меч и со вздохом заметил: – Большей частью – морально. Андалайтэ, вот чего ты раскис? Опиши, как она выглядела, в два счета отыщем.

- А как я к ней опять подойду? Что я ей скажу?

- Скажешь, что… э-э-э… слушай, давай найдем ее сначала?

- У нее красный плащ с капюшоном, – принялся вспоминать Лайо. – Глаза такие… самые красивые, серебристые, лучистые такие… «источающие свет неявный и неземной, а подобный зареву далеких звезд, что светили пробудившимся ото сна первым королям на берегу…»

- Стоп-стоп, – поднял меч Раймондил. – Без цитат, по существу! Мы уже поняли, что ты влюбился по уши.

- Не красней, дело житейское, – участливо посоветовал Орикон.

Лайо покраснел еще больше, но мужественно продолжил.

- Волосы локонами вьются, но не такими как у всех, а… ну как я без цитат скажу?!

- Темные или светлые?

- Если на них, к примеру, падает солнце, то чистое золото, а в тени – больше дубовая кора, хотя…

- Поня-ятно, – фыркнул Рамондил. – Еще какие-нибудь приметы есть? Веснушки там, ямочки на щеках? Шрамы, может?

Лайо мотнул головой. Потом озаренно воскликнул:

- Она говорила, что целитель! И бинты стирала. Еще у нее руки теплые, а ногти – чистые.

- Знаешь, проще было бы найти девушку с холодными руками и грязными ногтями. А под твое описание, если опустить цитирование, половина крепости подходит. Причем, не только нашей.

- Вот и неправда, – убежденно произнес Лайо. – Она такая одна. Эру, какой же я идиот…

Тренировка (она же по совместительству акт самобичевания) происходила на улице. Под конец Лайо удалось взять себя в руки и даже пару раз «убить» Раймондила, чему последний был очень рад, гордый, что его педагогические усилия не пропали даром. Когда друзья, весело переговариваясь и обсуждая особенно удачные моменты тренировки, вошли в цитадель и начали подниматься по лестнице, раздалось звонкое:

- Андалайтэ!

Лайо поднял голову и застыл. Полудюжиной ступенек выше, где лестница уже кончалась, стояла ОНА. Красного плаща на девушке сегодня не было, а простое платье небеленого льна ей необычайно шло. Лайо почувствовал, как Раймондил пихнул его в бок.

- Доброе утро, – выдавил он.

- Хорошая сегодня погода, – сказала девушка. – Вы с тренировки, да?

Лайо кивнул, чувствуя, что слова опять позорно застревают в горле.

- Он здорово с мечом управляется, – влез Раймондил и сам получил тычок: от Орикона.

- Я учусь, – уточнил Лайо.

- Мне кажется, вы способный ученик, – она принялась теребить подол, глядя куда-то мимо. Потом спохватилась и снова глянула Лайо в лицо. – Рада была увидеться. Мне пора.