Страница 92 из 95
- Со мной ездил Эдамор Карей, – объяснение для непосвященных было припасено заранее. После недавнего фокуса с молниями даже образованные колдуны могли поверить во все, что угодно.
За столом как раз продолжилось обсуждение, по залу пополз мерный гул – самое время тихо поговорить и обсудить новости.
Ивьяр понимающе кивнул.
- Сейчас колдовство на взлете. Кругом все словно сошли с ума, только и говорят об укрощении молний и старинных секретах эпохи обд. Хотя Тенька заявляет, что это полностью его изобретение.
- Можно верить, – посоветовал Гера. – В своем любимом деле Тенька всегда безукоризненно честен. А ты часто навещаешь его?
- Нет, совсем редко. Очень много дел. Сейчас я заведую почтой совета знатных семей – пересылаю письма, составляю для всех отчеты о происходящем в столице, передаю распоряжения нашего градоначальника. Поэтому мне постоянно нужно быть на виду и в курсе событий. Это очень утомительно, и совсем не остается времени кого-то навещать. Хотя, я бы не отказался побеседовать с Тенькой лишних пару часов. Никогда бы не подумал, что у него такое блестящее образование. И вызывает уважение, что оно получено почти без учителей.
- Целеустремленности Теньке не занимать, – согласился Гера, гордый за друга.
- Ну а ты, наверное, целыми днями у него пропадаешь, – предположил Ивьяр.
Гера покачал головой.
- У Теньки сейчас нельзя пропадать целыми днями. Ему велят много спать и не переутомляться, поэтому навещать его можно недолго. Да и мне тоже некогда.
- На тебя все-таки повесили армию?
- Не повесили, а доверили, – серьезно поправил Гера. – У меня много помощников и заместителей, иначе пришлось бы разорваться. Сейчас надо собрать воедино гарнизоны городов, ополчение обды, вашу горскую армию, назначить новых командиров, распределить и подсчитать силы, устранить разногласия… Ты знаешь, что ваша армия не хочет повиноваться командованию с равнины?
- Да, есть такое, – признал горец. – Многие из нас служат здесь, но если собирается воинская элита, то подчиняется она только нашему совету старейшин. Впрочем, – он вздохнул, – с новой обдой их воля долго не продержится.
Гера приумолк: в этот момент Клима заявляла Сефинтопале и западногорскому градоначальнику, что обкладывает обоих дополнительным, хотя вдвое меньшим налогом, и пусть только попробуют не собрать его к назначенному сроку. А если нечем платить, пусть, вон, занимают у представителя купечества – главного монополиста цен на зерно. И казначею нечего ухмыляться: от него требуется прогноз доходов и расходов на время военной кампании, расчет неприкосновенного запаса и смета на ремонт в хранилище, зайти ведь туда страшно. Ощущение, что со времен предыдущей обды стены не белили. А сударь ответственный эконом пусть не бормочет о рушении прежних традиций. Обда пришла не для того, чтобы вернуть все, как было пятьсот лет назад. На то и обда, чтобы вести страну вперед, к миру и процветанию. И не отсохнет рука у казначея, если он лишний раз побелит стены, традиционно заплесневелые.
- Клима тут устроит порядок, – отметил Гера.
Ивьяр Напасентала еще раз вздохнул.
- Это детское упрямство ее до добра не доведет, – тихо посулил он. – Надо понимать, что перед ней не кучка крестьян, а образованные люди, которые годами жили, как привыкли. Хорошо бы ей прислушаться к ним и получше разобраться, а не кроить все по своему усмотрению.
- Ты против обды?
- Я против несовершеннолетних девчонок во главе страны, – пояснил Ивьяр. – На сколько ее так хватит? Даже у тебя есть помощники, заместители – она одна. Ее тянут во все стороны, как одеяло. Сейчас она нарешает, потом сорвется от напряжения, устроит истерику, и высшим силам ведомо, чем это кончится.
- Клима не сорвется, – уверенно сказал Гера. – Ты плохо ее знаешь.
- Зато я хорошо знаю наше высшее общество. Сейчас они растеряны, но потом насядут еще круче, и… Словом, жалко девочку. Моя бы воля – еще несколько лет ей подождать, набраться ума и выдержки. Нет же, понесло на войну. Авантюристка…
- И многие у вас такого мнения?
- Хватает.
Гера нахмурился. Слова Ивьяра Напасенталы были похожи на правду, но тогда из общей картины выбивалось другое.
- Не понимаю, как ваш совет решился выслать нам на подмогу войско. Ведь насколько я слышал, «за» проголосовало большинство.
- Слышал он, – Ивьяр вздохнул третий раз, особенно тяжко. – Я тебе по секрету скажу, что было на том совете.
- Может, отойдем за колонну? – Гера оглянулся. Он все еще помнил институтские наставления Климы о тайных разговорах.
- Не смотри так, – Ивьяр усмехнулся. – На самом деле этот «секрет» знают уже почти все.
- И Клима?
- Обда – в первую очередь. Но тоже продолжает делать вид, будто ни о чем не догадывается. Так вот, Гера, тебе великий секрет горцев, который никогда не войдет в летописи и умрет вместе с нами: тогда, на совете, почти все проголосовали «против».
- Но ведь вы пришли…
Ивьяр Напасентала закатал рукав. Рядом со сгибом локтя виднелись следы знака обды – красноватые, чуть припухшие, хотя Гера помнил, что еще зимой под рукой Климы шрамик пропал вовсе.
- Стоило главе совета озвучить итог голосования, мы все ощутили боль, – вкрадчиво сообщил Ивьяр. – Порезы воспалились, у некоторых кровь потекла. Высшие силы дали нам понять, что творится предательство. И мы пришли, – он одернул рукав, расправляя складки на яркой дорогой ткани. – До сих пор иногда побаливает. Уверен, не только у меня. Даю на отсечение эту самую руку, что наша знать лишь поэтому до сих пор не сожрала Климэн Ченару вместе с ее идеями и амбициями.
- Наверное, Клима понимает, – предположил Гера.
- О, еще как понимает, – фыркнул горец невесело. – И, могу тебя заверить, пользуется вовсю. Но – надолго ли?..
Начавшееся в полдень совещание длилось почти до четырех часов. Но когда Гера встретил свою обду у выхода из зала, та не выглядела особенно уставшей. Разве что слегка раздраженной. Гера доложил ей, как идут дела в войсках, что говорят локитские колдуны, которых заставили обучать всех коллег созданию Тенькиных заслонов; о редких перебоях с продовольствием и тому подобном. Вот так, почти на бегу, Гера отчитывался Климе каждый день. Это помогало обде быть в курсе всего и не тратить время на долгие общие заседания.
Обычно Клима выслушивала его и бежала прочь по своим многочисленным делам: на занятия, новые совещания, в свои покои к кипам неразобранных бумаг и еще высшие силы знают куда.
Но сейчас, когда они добрели до оконной ниши и Гера замолчал, девушка никуда не побежала. Она медленно села на широкий каменный подоконник, прислонилась затылком к сухому льду в раме. Коридоры бывшего здания заседаний думы были каменные, как в Институте, но куда более темные и узкие, стены – часто занавешенные полосами ткани, в которой тонули лучи из больших окон.
Солнечный свет был насыщенно-желтым, хотя еще не багряным по-закатному. Белые Климины одежды казались золотыми, а алая пелерина походила на облитую кровью. Обда молча потерла переносицу и закрыла глаза.
Гера остановился рядом, заглядывая ей в лицо.
- Что с тобой?
- Не дождетесь, – усмехнулась Клима, зажмуриваясь еще крепче.
На мгновение Гера застыл, опешив, а потом переспросил:
- О чем ты?
Она посмотрела на него в упор. Взгляд был неожиданно ясным и проницательным.
- Все вы ждете, когда я оступлюсь, и меня раздавит теми делами, которые я уже успела наворотить. Одни боятся этого часа, другие мечтают, что он случится, третьим все равно, лишь бы урвать куш побольше. Объединяет вас одно: никто не сомневается, что это будет. Так вот: не дождетесь.
Это было сказано с болезненным торжеством.
- Но почему ты говоришь это мне? – спросил Гера. – Ты считаешь, что я… тоже? Клима, – он впервые с зимы обратился к ней по имени. – Я больше не твой друг и, наверное, никогда по-настоящему им для тебя не был. Что бы ты ни делала, и как бы ни… удивляли меня некоторые твои дела – я пойду за тобой и буду верить в тебя, даже если ты сама вдруг перестанешь верить, чего я себе представить не могу. Но подлости я не поддержу никогда. Не могу молчать, когда ты идешь против совести. Я умру, пусть даже от твоей руки, но все равно буду тащить тебя от подлых поступков, потому что верю: ты, обда Принамкского края, можешь добиться своего честно. Ведь не для подлости тебе дана эта великая сила, которая ведет нас за тобой и раскрывает запертые двери.