Страница 27 из 44
Ли Цзи. Книга Ритуалов
I.
день Ласточки месяца Зеленого Ибиса, 1532 год Марса
или Третий Месяц 36 года правления Императора Шу Аньфу
Чайный мастер приглушил свет и подошел к столику. Он бережно залил родниковую воду в глиняный гайвани[1] и поставил на жаровню. Дальше открыл шкатулку с хризантемным чаем и отсыпал необходимое количество в заварник – исинь, а после залил кипящей родниковой водой и накрыл крышечкой. Над гайвани повис густой ароматный дымок и Император Шу Аньфу улыбнулся.
Он не особо любил церемонию Гун Фу Ча[2], но после женитьбы на добродетельной супруге Венлинг изменил свое мнение. Сиятельная Императрица всегда четко следовала традициям и заветам предков и потому всякий раз перед началом Гун Фу Ча, приговаривала:
- Верными церемониями и ритуалами мы насыщаем души покоем, а тела приводим в гармонию.
Император вдохнул хризантемный аромат и погрустнел – увы, супруга Венлинг, вознесшаяся к Нефритовому Источнику, более не разделит с ним любимой церемонии. Теперь ее место занимали Любимая Наложница и два его сына: наследник престола Ксиу и младший принц Реншу. Высокая Солнечная принцесса Дейю отбыла к жениху Энлею (как и было запланировано) в свите ста пятидесяти служанок, трехсот воинов сопровождения, двадцати повозок с шелками, нефритом, золотом, серебром и десятью сортами чая.
Шу помрачнел: что до младшей принцессы Лин – несмотря на все усилия, ее так и не нашли. Оставалось надеяться, что Яньван не слишком терзал душу несчастной девушки, растворившейся в ночь великого пира, устроенного по случаю возвращения Сына Неба из Потаенного Царства, и даровал ей быструю смерть.
Чайный мастер снял пузырьки фарфоровой ложечкой и, выждав две минуты, слил первую заварку. Император сморгнул воспоминание о дочери и вернулся в Изумрудный Дворец. К тому времени мастер повторно проделал церемонию заваривания и, позволив настояться следующей заварке, взял исинь в правую руку. Левой он смял льняную материю, чтобы, наполнив фарфоровые пиалы, стереть с носика влагу.
Коленопреклоненный дегустатор взял однотонную пиалу и отпил терпкого напитка. Из соседнего сада слышались шелест листьев, щебет певчих птиц и журчанье хрустальных фонтанов.
- Превосходно, Ваше Императорское Величество, - с поклоном сказал он, давая понять, что чай готов к употреблению.
Император кивнул. Любимая Наложница Ян Мей и принцы взяли пиалы с фениксами, солнцем и звездами; Сын Неба принял пиалу с драконами, но не успел он сделать и глотка, как дегустатор захрипел. Изо рта старого мандарина потекла рвотная пена, глаза закатились, а кожа приобрела синюшный оттенок.
- Чай отравлен! – Вскричал старший Ксиу, отбрасывая пиалу на мраморные плиты.
Любимая Наложница завизжала:
- Покушение на Сына Неба!
В чайный домик вбежала императорская стража. Перепуганного мастера, распластавшегося на полу, грубо схватили и стали связывать.
- Я ни в чем не виноват, о Величайший! – Закричал он, когда его потащили к двери. – Боги Девяти Небес свидетели, я не винова-а-ат!
- Казнить предателя Империи, - не слушая его вопли, приказал Ксиу и обернулся к отцу. - Я сейчас же призову Первого Министра и начальника Тайной Канцелярии и мы отыщем виновных!
Он резко поклонился, так, что в его волосах сверкнули нити жемчуга, унизанные нефритами, и удалился. За ним исчезла его многочисленная свита слуг.
Любимая Наложница покорно склонила голову и позвала:
- Господин. Вы опечалились?
Сын Неба отдернулся от ее протянутой руки и отрезал:
- Не твое дело. Ты затеяла эту церемонию. Не хочешь объясниться, Ян Мей?
Любимая Наложница надула пухлые губки и томно потупила ярко подведенные глаза. Робким, сладковатым голосом она ответила:
- Мой повелитель прогневился на меня за то, что я хотела собрать всю семью вместе? Не я заваривала чай, не я подбирала сорт. Мой повелитель несправедлив ко мне.
Шу сжал губы. Несколько месяцев назад он сменил гнев на милость и позволил ей и наследнику Ксиу вернуться в Изумрудный Дворец. Любимая дочь Лин пропала много лун назад, и надежды вернуть девушку таяли осенним снегом на склонах Куньлуня. Отеческое сердце чуяло, что потеряло ее навсегда, а потому держать Ян Мей и Ксиу в опале попросту не имело смысла. Он знал - эти двое не причастны к исчезновению принцессы, по крайней мере, в этот раз.
- Мой господин, - затихающий шепот наложницы вводил его в него необъяснимую блаженную негу.
Она блеснула накрашенными глазами и покорно улыбнулась – так, как любил Император.
- Иди к себе, - позволил он.
Женщина подобрала тяжелые шелковые юбки и попятилась мелкими торопливыми шажками. Очень скоро чайный домик опустел и с отцом остался только младший Реншу. С момента пропажи сестры, он заметно возмужал; его глаза полнила не только печаль, но и искра зарождающейся мудрости, почерпнутая из Учений об Извиве Пути. Принц зачитывался мудростями Лу Яна, всячески стараясь отыскать ответы на неразрешимые проблемы, терзавшие Срединное Царство, да и весь остальной мир.
- Считаешь, она причастна? – Спросил Реншу.
Император молчал, наблюдая, как за расписными ширмами метались тени.
- Она околдовала тебя, отец, - продолжил принц. – После смерти матери она заменила тебе семью. В твоем гареме десять тысяч наложниц, и каждый год прибывают новые девушки, но ты не взглянул ни на одну из них. Ян Мей – ведьма.
- Перестань, - взорвался Шу. – Что ты говоришь!
Принц насупился. Шелка его желтых одежд зашелестели.
- Ты грозился отлучить Ксиу от трона и отправить Первого Министра в отставку, но стоило ей надуть губки и сказать, что это не пойдет на пользу Империи, ты пошел на попятную.
Сын Неба прожег младшего сына гневным взглядом. Реншу тяжело вздохнул и взял шкатулку, набитую хризантемными листьями. Понюхав чай, он осмотрел пиалы, гайвани и заварочный чайник и предположил:
- Не похоже, что листья чем-то обработаны. Думаю, чайный мастер не виноват. Я могу ошибиться, но все равно скажу: все дело в посуде.
- Хотели убить нас всех? – Хмыкнул Император.
Реншу пожал плечами:
- Или заставить так думать.
По бумажной стенепотекла внушительная тень, ширма отодвинулась и вошел бледный Первый Министр. Черные плотные одежды топорщились, волосы уложены кое-как – было заметно, он одевался второпях.
Чанг Минг распростер руки и упал на колени, ударился лбом в пол. Символические ключи мандарина высшего ранга звонко бряцнули на его круглой, безразмерной талии.
- О Достойнейший Повелитель Пяти Миров, мне только что доложили о случившемся. Клянусь жизнью своего рода, на поиски виновных я брошу все силы! Уже очень скоро головы преступников украсят городские Ворота Горьких Слез в назидание другим чинителям хулы!
- Старайтесь, Первый Министр, - угрожающе прорычал Император. – Не разочаруйте меня снова.
- Да не будет мне покоя, пока виновные не понесут наказание, - заверил Чанг Минг и пополз к выходу, не поднимая головы.
Когда мандарин и младший сын покинули Императора Шу Аньфу, он обернулся к зеленой ширме в цветах и птицах, что затеняла угол и сказал: