Страница 18 из 23
– Это Виталий Лихтенштейн в первую очередь?
– В первую очередь это, наверное, Сережа Костров, с которым мы попробовали что-то сочинить. Он написал стихи, я написал музыку. Или наоборот, дело не в этом, я сейчас не помню точно. Суть в том, что у нас было, на чем записывать. Поэтому была сочинена песня.
Кстати, если вспоминать, то, по-моему, я написал первую песню именно на стихи. Да, на стихи.
– Я знаю, что история с твоим мегахитом «Чужая свадьба» была такой: ты сперва написал музыку, а потом заказывал всем подряд тексты.
– Это было намного позже. Уже в Москве.
Мы учились все в одном институте. И прогуливали занятия уже с определенной целью. Мы записывали свои первые опыты, музыкальные эксперименты. И потом эта пленка пошла в народ. Сама по себе. Людям понравилось.
Не без помощи, конечно, ресурса. У нас был огромный ресурс в лице того же Сережи Кострова, который работал ди-джеем, и в лице Виталика Лихтенштейна, который работал в институтском баре ди-джеем. Тот был в городском, а этот – в институтском. И они поставили у себя наши песни на дискотеке. И народ взорвался.
А дальше это все как-то разлетелось по дискотекам, по республике, потом по стране. И все. Началось.
Мы год поработали в нашем городе, нам отдали молодежный центр. Потом мы уехали на гастроли и в город уже не вернулись.
Сначала поехали от филармонии, год ездили. С кратковременными возвращениями домой. Но за этот год мы успели филармонию как-то с картотеки, насколько я помню, вытащить и принести хорошие прибыли. А потом мы поехали работать второй год, и тут началось: познакомились с «Машиной времени», увидели, что такое настоящая жизнь, нам захотелось так же. Нас стали вербовать какие-то другие организации.
– Вербовать как коллектив или по отдельности?
– Как коллектив. А когда прозвучало предложение от Саши Кутикова приехать в Москву, записать в Москве наш проект с хорошим звуком, мы, конечно, ни секунды уже не раздумывали и назад не вернулись.
Наверное, мы поступили не очень хорошо.
– Нехорошо по отношению к кому?
– К филармонии. Но, правда, нас известили телеграммой, что мы оттуда уволены. Так что как-то все само собой сложилось.
– Ты сказал, что от родителей скрывал занятия музыкой. А сестра-то была в курсе, Наталья Владимировна? У вас же разница почти восемь лет в возрасте. Совсем маленькая ведь была.
– Сестра была в курсе многого.
– Но не заложила старшего брата?
– Она не заложила, а как иначе. Сестре доверялось многое, начиная от мытья посуды и заканчивая тем, что путь в музыкальную школу она проделывала практически сама. Сейчас с ужасом вспоминаю, конечно. Но тогда время было спокойное. Нужно было ее водить за руку, а я помню, что я сестру выводил из дома, мы с ней доходили до определенного угла, я говорил: «Так, я на репетицию». Она молча кивала. Спасибо тебе, моя дорогая.
– Андрей, а с командой ты ведь фактически расстался, когда перешел в «Машину времени»?
– Нас, скажем так, развела жизнь.
Маргулис Евгений. Интервью 2013 года
Это первая из бесед с Евгением МАРГУЛИСОМ в студии проекта «Правда 24», которую зрители канала «Москва 24» могли видеть в прямом эфире.
– Начнем с «лягушки в кустах», что, согласись, звучит гораздо естественнее «рояля в кустах». У меня лягушка для тебя в подарок, потому что ты коллекционируешь статуэтки этих рептилий. Такой у тебя точно нет.
– Точно нет. Это откуда?
– С каких-то островов. Как получилось, что ты начал собирать лягушек и сколько их у тебя сейчас?
– Сколько сейчас я, честно говоря, не знаю, но больше 600, наверное (напомню, беседа состоялась в 2013 году. Сейчас наверняка значительно больше – Е.Д.).
А началось все на каком-то из моих дней рождения. Не сговариваясь, Андрюша Макаревич и Саша Кутиков подарили мне по лягушке.
– Это мистика просто. Сам-то Кутиков ложки собирал во время ваших гастролей по Союзу… И вдруг – рептилия.
– Это было много лет назад, и меня, кстати, они ужасно прикололи. Я начал собирать лягушек, но собираю из тех мест, где я бываю.
Кутиков: «Женя ушел трудиться самостоятельно, что у него неплохо получается»
– Чем коллеги мотивировали выбор? Ведь и знака Зодиака нет такого – Лягушка.
– Не понимаю. Макар мне подарил старую нецке. Мы были в тот момент в Нью-Йорке, он обходил какие-то антикварные магазины. И со страшной силой запал на жабу. Она действительно такая красивая, пузатая, костяная пуговица – нецке. И она мне перепала. Он уговаривал, по-моему, продавца неделю, чтобы тот сбил цену со 100 долларов до 13, потому что время было дикое (по словам Макаревича: «по себе судит, на самом деле с 600 до 250» – Е.Д.).
А Сашка Кутиков приволок мне здоровую деревянную лягушку.
И они мне их всучили на день рождения, чему я был страшно рад.
– Это знак денег на самом деле, но денег почему-то не прибавляется. Ты видел, наверное, либо драконов, либо лягушек, сидящих на монетках. Они как бы способствуют денежному достатку.
Анна Торбан для Евгения Маргулиса больше, чем муза: жена + соратница
– Помню, символом телекомпании «ВИD» была морда с какой-то жабой на голове.
– Я не помню. Морду помню, тебя помню, а лягушку и всего остального…
– Скажи, пожалуйста, лягушачьи лапки ты ешь?
– Нет. Я вообще французскую кухню не ем. Раньше ел. Тогда это было в новинку, а сейчас уже столько соблазнов вокруг.
– А что ты сейчас ешь?
– Когда за границей – японскую кухню. Потому что здесь боюсь. Итальянскую, испанскую.
– А здесь-то ты все-таки бываешь, не так ли?
– Здесь бываю, но, в основном, итальянскую кухню предпочитаю, потому что к ней доверия больше. И хожу в те места, которые знаю уже лет пятнадцать.
– Как Алексей Романов относится к тому, что тебя называют основателем группы «Воскресение»?
– Основателем – громко сказано. Один из основателей. Мы придумали это вместе с Сережей Кавагое, царство ему небесное. С Кавой, когда мы в 79-м году в первый раз покинули вокально-инструментальный ансамбль «Машина времени». Он меня и выдернул на создание нового проекта. Лешка Романов был бесхозный в тот момент, мы его подцепили, потому что он единственный из нас мог писать слова и придумывал песни. Мы это не делали. Мы были хорошими организаторами процесса.
– Ты еще в тот момент не занимался сочинительством?
– Занимался, но вяло. Когда есть, на кого свалить, за правым плечом стоит Макар, а за левым Лешка, то легко сказать: пускай они делают то, что у них получается лучше. Это я потом научился…
Мы сделали команду сначала из двух человек, а потом уже к нам подсоединился Леша Романов, Лешка Макаревич – двоюродный брат Андрея, Андрюша Сапунов. И так появилось «Воскресение».
– Я до эфира разговаривал с музыковедом. Он спросил: «Как ты считаешь, место Маргулиса адекватно его талантам?»
– Во-первых, я занимаюсь той музыкой, которая никогда не бывает популярной на весь мир.
В 70-е гг. это было совершенно другим. В те годы все в текстах песен искали двойной смысл. И безобидная песня про что-нибудь превращалась в борьбу с режимом и прочее.
Я, честно говоря, не знаю. Я очень ироничный человек и всегда смешливо отношусь к тому, что делаю. Я не упираюсь рогами, но всегда был сам по себе. То есть я никогда не напрашивался в группы.
Как-то так исторически получалось, что меня приглашали на спасение коллектива.
Когда в группе случался кризис, меня вызывали, чтобы я что-то разруливал. Я разруливал, а когда мне надоедала такая история, я уходил, если терял интерес к тому, что делаю или мы делаем.