Страница 38 из 100
Пока суд да дело, пришедший на зов Марии ангел успел испариться, исчезнуть. Да не просто исчезнуть, а поспешил прямо в «небесную канцелярию», чтобы все доложить, да в красках. Но вот беда: никто из них, даже самые приближенные ангелы, никогда не видели Его. А Его просьбы, которые не выполнить было нельзя, получали в письменном виде. Свои же доклады делали устно, просто произнося вслух, совершенно уверенные в том, что их услышали. Что не всегда было правдой, поскольку Бог и без того уверен, что распоряжения Его исполнены беспрекословно.
– Что вот ты наделала? Рада? Горда собой? Резонанса общественного захотелось?
– А если и так? – совершенно спокойно спросила она.
– Что?!
– Ты же слышал. Все равно они все знают. Есть ли смысл нам лгать им? Ты же далеко не глуп. Неужели не понял? Вспомни, ты сказал, что что-то не так… Мне казалось, ты именно это и имел в виду. А разве нет? Ведь, зная все, они позволили нам считать, что не в курсе ни один из начальников. Значит?.. Выходит из этого, что зачем-то им все это надо не меньше, чем нам. Так что давай, прекращай истерику и включай мозги…
– Ты что, решила местами со мной поменяться, мозгоправ ты наш местный?
– Нет, просто, как ты сказал, поумнела немного. А все более или менее сообразительные создания понимают, что истерики и нервы ничего не исправляют и ничем не помогают, а только отбирают драгоценное время, которое можно было потратить на разрешение какого-либо конкретного вопроса, не дающего покоя на данный момент.
– Это ты сейчас произнесла?
– Да ладно, я не такой уж запущенный случай, как ты думал обо мне. Согласись, мужчине всегда приятно чувствовать себя сильнее женщины, черту – сильнее ангела. Доброта – не слабость. Но наша сила выглядит иначе, и вам сложно ее понять. А мне нравится выглядеть слабее, видеть во всем только светлое. Но это не значит, что так и есть. Выглядеть – не значит быть. Видимо, пришло время покинуть «зону комфорта».
Михаил улыбнулся нежно и отвел взгляд, чтобы она не заметила. «Всегда приятно, – подумал он, с трепетом глядя на Марию, – когда твои близкие умнеют…».
– Что же касается резонанса, не думаю, чтобы ты сильно боялся общественного мнения. Думается мне, ты знаешь, что общественное мнение – это мнение тех, чьего мнения обычно не спрашивают.
– Кшиштоф Теодор Теплиц, кажется?
– Он, родимый, точно он. Перед тем как я пошла на это задание, один из собратьев сказал, что Бог посетит меня вскоре лично, чего еще никто не удостоен. Значит, кого-то об этом проинформировали. Возможно, они заранее знали об этой ситуации и даже сами спланировали ее. Если же нет, то я доросла до очень важного для всех уровня, стала другой. Не выше, просто иной, нежели остальные. В таком случае если кто-то спросит доказательств моей веры, я не обязана буду им отвечать. Никому, кроме Него Самого. Как это там говорится? Если я должна говорить, кто я, это значит, что я никто. Так даже герцогиня Виндзорская говорила.
– Ты, положим, не герцогиня… И, кстати! Просто тебе на заметку. Настоящему мужчине, будь он хоть ангелом, хоть чертом, не нужно изображение слабости. Это все равно что признать, что сам он – ноль, если для сравнения ему нужен кто-то слабее, и он не способен стать более сильным рядом с сильной спутницей. Настоящему мужчине нужна настоящая женщина.
– Тем лучше!
– Не заводись, я понял. Тебе захотелось-таки значимости, это нормально. Было бы ненормально, если бы не хотелось, или хотелось, но ты бы скрывала это свое безвредное желание. Это еще больший грех.
– Ой ли? Знаток…
Мария присела на краешек табурета, обвела взглядом кухню и ахнула, вспомнив о пятне на потолке.
– Ты что же, исправлять ничего не собираешься? Та женщина, она же войдет в кухню, а тут такое!
– Следы магии в мире невозможно загладить магией же.
– Это ты мне говоришь?
– Это я вслух размышляю. Остается только взять и побелить потолок.
– Ты с ума сошел?! Ты как себе это представляешь?
– А нечего было глупости творить. Я вообще имею право бросить все – и расхлебывай сама!
– Прости…
– Кисточку давай! Простить ее…
– Не ворчи, – улыбнулась она как-то по-родственному и протянула ему материализовавшуюся из воздуха кисть для побелки.
Он неслышно подвинул табурет под то место на потолке, где красовалось черное пятно, и заговорщически кивнул ей:
– Ты бы на шухере постояла…
– Я бы что?!
– Гхм!
– Иду! Уже там почти!
– Не то что люди, даже ангелы не меняются, – буркнул он.
Мария эту реплику проигнорировала, сосредоточив все свое внимание на Георге, его теле и той женщине. Она сидела при нем неотлучно. Казалось, не отходя даже по естественной нужде. Часто молилась. А он сидел возле нее и любовался ею. Столь же неотлучно.