Страница 24 из 100
– Ты прикидываешься или правда дура?
– На каком основании ты меня оскорбляешь?
– И зачем я только ввязал в это тебя? Без тебя, думается мне, все было бы быстрее и проще.
– До этого ты говорил, что без меня не справишься. Объясни мне. Ну, пожалуйста!..
– Да тут же все ясно как божий день! Она видит его, вспоминает свои сны. Влюбляется. А он, блуждая по квартире, понимает, что она видит его. Значит, любит. И тоже в нее влюбляется. А потом марш Мендельсона. И ура! Задание выполнено. И твое, и мое. Ну как?..
– Что значит влюбятся? Неужели это происходит так просто?
– Влюбляются? Да, довольно просто и быстро. Да еще так правдоподобно, что даже путают с любовью зачастую.
– Это разное?
– Как день и ночь. Влюбленность – производное интереса, увлеченности, благодарности, утоления жажды, спасение от страха перед одиночеством, невозможность быть без другого. Любовь самодостаточна. Но и влюбленности хватит, поскольку убежденность в том, что это любовь, перекроет с лихвой недостаток настоящего чувства. Так почти во всех земных браках происходит. И они даже умудряются годами, а то и десятилетиями поддерживать в себе эту убежденность.
– А что за марш такой? – нахмурилась Мария, пытаясь выловить из памяти ускользающее воспоминание из прошлых заданий.
– Свадьба.
– Но ведь в нашем задании он должен умереть. Это нечестно по отношению к нему.
– Напоследок он будет счастливым... – пожал плечами Михаил.
В его взгляде промелькнуло сожаление. Маша так и не смогла разобрать, о чем именно сожалел ее вынужденный напарник.
– И все это за двадцать один день? – спросила она. – Ты в своем уме?! Это невозможно!
– Тебе, чтобы ко мне привязаться, понадобилось всего три дня, – просто ответил черт.
– Да ты!.. Ты!..
– М-м?
– Ты самоуверенный индюк! – выпалила она, складывая руки на груди и отворачиваясь.
– Звучит забавно. Ты, оказывается, даже ругаться не умеешь. Ну, и что я с тобой такой делать буду?
– В каком смысле?! – резко развернулась она, – Что значит – что ты со мной делать будешь?!
– Да что ты пугливая такая, а?
– Когда приступаем к выполнению плана? – заговорщическим тоном спросила она, уходя от опасной для нее темы. А вдруг он задумал сдать ее начальству?
– Вчера… – таким же заговорщическим тоном прошептал он, склоняясь к ней, а потом рассмеялся.
– Но вчера уже… – начала было она, потом поняла всю нелепость своих так и не сказанных слов, тоже рассмеялась и шутливо стукнула его ладошкой по плечу.
И он вдруг перестал улыбаться, глядя на нее, словно в последний раз, внимательно, впиваясь взглядом в каждую черточку лица. А она не заметила, продолжая смеяться. Он улыбнулся и встал со стула, который тут же исчез.
– Как это у тебя получается? Я пробовала, но на земле мои способности словно… покинули меня, мне стало сложнее. Не так, как… дома… – удивленно спросила она, заметив эту манипуляцию с обычным стулом.
– Вообрази, что хочешь, и элементарно получишь это сию секунду.
– Так просто?
– Разве у тебя дома это не так же?
– Дома? Я даже не задумывалась, как это получается. Это просто есть – и все. Здесь все по-другому.
– Ты ничего не теряешь, все твои способности никуда не уходили, просто здесь правила их использования другие. Так что просто попробуй.
Она закусила губу, размышляя, постукивая носочком ботинка по полу. Потом улыбнулась, крепко зажмурилась, прихлопнула в ладоши, предвкушая удовольствие, и резко открыла глаза. Он недовольно стряхивал с себя веревки.
– Не совсем удачно…
– Ой!
– А ты что хотела-то?
– Я удочку хотела или сачок… – расстроенно ответила она.
– Вот поэтому и не получилось!
– Почему поэтому?
– Потому, что все надо уточнять, конкретизировать, чтобы не получалось таких вот оказий, – он кивнул головой, указывая на лежащие у его ног веревки. – Вы, светлые, оттого и слабее, что мысли и слова ваши абстрактны, а потому их можно перевернуть, как угодно и кому угодно. Возьми на вооружение!
– Запомню, – кивнула она, все-таки не совсем понимая, что он имел в виду.
Он это сразу понял по ее лицу и, умиляясь, покачал головой.
– Нам пора. А то мы так и остальное время провороним.