Страница 9 из 15
Все эти вещи кажутся самоочевидными; к сожалению, это /верно/ не для всех тел. Иначе невозможна была бы геккелевская формулировка биогенетического закона: онтогенез повторяет филогенез, или, вернее, невозможны были бы психологические предпосылки этой формулировки; все это словоупотребление основано на переоценке так называемой взрослой формы, по сравнению с которой признаки ранних стадий не являются чем то полноправным; и, пока не спор/я/, допустим, что взрослая стадия Metazoa, кульминационный пункт периодического морфопроцесса, наибольшая его экспликация и представляет наибольшее систематическое значение; но это нужно каждый раз доказать, подвергнув ее общему суду со всеми другими признаками организма. Отдельные эмбриологи давно высказывали аналогичные мысли. Ещё Ланг в (р. 117 sequ.)22 говорит, что в характеристику вида входят формы, которые он проходит в своём онтогенезе, и, ссылаясь на Самасса, говорит о «филогенезе онтогенезов». Но он не ставит на этом ударения! Для тех, кто ещё не понимает, что предмет систематики – только морфопроцесс, об этом нужно не говорить, а кричать. А главное, это необходимо проводить в каждом специальном исследовании, в каждой сводке и учебнике.
Интересно, что Зигварт (2, 1904, p. 459)23 в этом отношении, исходя из совершенно общих методологических соображений, опередил многих профессиональных морфологов: он говорит, что в понятие органического вида входят все стадии, начиная от зародышевой, и закон их чередования.
«Равным образом и здесь, – замечает он, – понятие должно, по-видимому, уничтожить свою неподвижность: оно должно включить в себя также и закон развития, и зависимость развития от внешних обстоятельств».
Этим последним замечанием Зигварт совершенно абстрактно указал на чрезвычайно важный приём, который получает все более широкое применение в биологии (Дриш, Э. Баур, Н. Хлопин): замена реальных признаков кондициональными.
Ведь даже когда речь идёт о физических и химических свойствах, не связанных с организацией, по отношению к какой-нибудь ртути, самые непосредственные предикаты разлагаются на причинные отношения, так что в качестве ожидаемого понятия оказывается система законов, согласно которым не могущее быть выражено ни в каком суждении «х» ведёт себя при всякой определенной комбинации условий. Поэтому, в широком смысле слова, всякий признак – кондиционален. Мак имеет красные лепестки: это значит, что «если мы осветим его белым светом, то он отразит лучи такой-то длины волны». Это кондициональность 1-го порядка, относящаяся к свойствам отдельных стадий, рассматриваемых вне онтогенетического движения.
Но и свойства морфопроцессов мы должны определять также в форме условного суждения; каждый морфопроцесс может принять то или иное направление в зависимости от того, каковы будут внешние условия, и в зависимости от этого кондициональные признаки 1-го пор/ядка/ и его отдельных стадий окажутся различны. Различия эти, как мы теперь знаем, строго специфичны; определенный сорт морфопроцессов в определенных условиях всегда принимает одно и то же направление. Эта зависимость между сочетанием условий и ходом морфопроцесса или «норма реакции», имеет в идеале форму опять-таки системы законов и представляет характеристику вида (точнее – элемента системы); самые же законы являются кондициональными признаками 2-го порядка, кондициональными признаками морфопроцесса, а не его отдельных стадий. Значение их несравненно больше – это более тонкое и всеобъемлющее орудие познания, чем обычные признаки, признаки стадий, кондициональные признаки 1-го порядка.
Проспективная потенция – вот истинные признаки, специфичность живой единицы, говорит Дриш; но проспективная потенция – это совокупность доступных организму реакций, и описана она может быть лишь в виде системы условных суждений – законов. Признак одной расы Primula sinensis, говорит Э. Баур24, состоит в способности образовать красный пигмент в лепестках при одной температуре, и способность не образовать его – при другой: это настоящий кондициональный признак 2-го порядка. (Привести ещё пример Drosophila с расш/иренными/ ногами). Ясно, что разнообразие кондициональных признаков 2-го порядка гораздо меньше, чем кондициональных признаков 1-го порядка; чем выше степень кондициональности, чем общее закон, выражающий связь между ходом определенного морфогенеза и внешними условиями, тем больше он охватывает модификаций. И тем самым все эти модификации оказываются выключенными из описываемого системой многообразия, они имплицируются в кондициональные признаки; число элементов системы уменьшается, система упрощается, достигается главная цель скаредницы науки экономия.
Таким образом, в принципе, индивидуальные различия, вызванные модификациями, являются не низшими систематическими признаками, но вовсе не имеют таксономического значения; в идеале, для биологической систематики это не признаки, и отличия между ними – не отличия. Однако, на практике кондициональные признаки 2-го порядка нам почти никогда не известны и тогда приходится прибегать к кондициональным признакам 1-го порядка и при количественно измеримых свойствах указывать лишь крайние пределы вариаций, в которых укладывается понятие данного вида. Такова и была классическая систематика XVIII–XIX вв. Однако, недостаточность ее методов начинает чувствоваться очень скоро, и тогда обращаются к тому учению, которое и создано для того, чтобы перебрасывать мост через незнание – к теории вероятностей и основанной на ней биометрике. Среднее арифметическое как типичная величина, вокруг которой уклонения группируются по закону случайностей – вот что заменяет собой кондициональный признак. Вместо неизвестного закона ставится вся совокупность его возможных проявлений и, не вдаваясь детально в кондициональную связь явлений, указывается относительная вероятность каждого из них в данной обстановке.
Предположим, что многообразие условий настолько велико, что исчерпывает все возможные типы реагирования, вытекающие из проспективной потенции, то есть совокупности кондициональных признаков данного вида; тогда кривая случайности выражает лишь вероятности определенных комбинаций условий; поэтому, если в одних и тех же условиях две группы организмов дают две разные средние величины какого-либо свойства, вершина кривой в каждом случае отвечает одной и той же комбинации условий; и эта комбинация условий вызывает в обеих совокупностях организмов разную величину признака. Значит, эти две группы организмов разно реагируют на одинаковые условия, значит, они различаются кондициональными признаками. Принадлежность к определенной статистической совокупности, отражающая кондициональный признак, важнее, чем собственный, случайный признак особи. Методы, позволяющие определить принадлежность особи к одной из известных уже совокупностей, вроде гейнкевского применения метода наименьших квадратов, приобретают, таким образом, особое значение, позволяя обходить наше незнание и пользоваться ближе неизвестным кондициональным признаком для разграничения элементов системы и ограничения многообразия. Таким образом, в довидовой систематике биометрика помогает нам создать суррогаты кондициональных признаков; к систематике высших систематических единиц ни кондициональные признаки, ни биометрический метод в виду некоторых принципиальных затруднений пока почти не применялись (см., однако, работы Е.С. Смирнова25), и о них я скажу дальше. Но некоторые принципиальные оговорки надо сделать и относительно их применимости в довидовой систематике.
Во-первых, что касается самого понятия кондициональных признаков второго порядка, то употребление их в качестве систематических, то есть специфических признаков, имеющих диагностическое значение, находит себе оправдание не без помощи некоторого гипотетического допущения. Действительно, раз признак является общим для многих морфопроцессов, мы должны иметь возможность проверить эту общность, то есть испытать на каждом все модификации; это осуществимо только при ритмических морфопроцессах и постольку, поскольку модификации касаются только одного периода – от одной максимальной импликации до другой; при этом условии, если модификации не наследуются, если судьба, то есть фактические условия и вызванная ими реакция одного поколения не влияет на способ реагирования, на кондициональные признаки другого, то есть если кондициональные признаки не меняются постоянно из поколения в поколение, тогда только они и могут служить пригодным средством описания. Значительная степень их прочности является, как я полагаю, экспериментально установленной, и известные случаи последействия модификаций могут быть вполне обойдены; но во всяком случае целесообразность таксономического применения кондициональных признаков второго порядка, как и всякого другого, зависит от природы объектов.